Клифтон Адамс - Красные рельсы Страница 22

– Не хотел бы я оказаться на месте того фермера, когда они его сцапают, – усмехнулся Тюрк. – И на месте Конкэннона, когда его сцапаем мы.

Конкэннон услышал, как индейские полисмены убираются восвояси. Теперь ему уже не приходилось рассчитывать на чудеса и на мстительных фермеров. Но зато у него был длинноствольный карабин и дюжина патронов, причем, Тюрк и Крой об этом не знали.

– Конкэннон, ты меня слышишь? – крикнул Крой. – Начинаем все сначала! Уладим это дело в своем тесном кругу!

Он казался спокойным и уверенным в себе. Конкэннон представил, как он почесывается, глядя мутными глазами в ночное небо.

– До сих пор тебе везло. Но везение не может длиться вечно. Похоже, пробил твой час, – добавил Крой.

Он пытался отвлечь Конкэннона, в то время как Тюрк занимал новую позицию.

Сжимая в руке карабин, Конкэннон стал пробираться сквозь кусты. Треск каждой сухой ветки казался ему пушечным выстрелом. Он часто останавливался и стоял неподвижно, вслушиваясь в темноту с пересохшим ртом и бьющимся сердцем.

Теперь Крой молчал. По долине гулял легкий ветерок, качавший ветви платанов. Конкэннон вытер лоб рукавом и двинулся вверх по ручью. Впереди, над противоположным берегом, показался сначала оранжевый серп, а затем и вся октябрьская луна. Конкэннон ужаснулся: она показалась ему необычайно яркой. От нее тут же заблестела вода и прояснилось небо.

Конкэннон лег в редкую траву и почувствовал себя словно голым. Тюрк и Крой просто не могли не заметить его сейчас.

Тут его охватил приступ храбрости: он вспомнил, что теперь приходится рассчитывать не на везение, а только на себя. Он вскочил на ноги, пробежал несколько метров и распластался на прибрежном песке.

Грохнуло ружье. Конкэннон быстро прицелился в то место, где увидел вспышку огня, выстрелил и тут же откатился в сторону, не зная, попал ли в цель, но отметив про себя, что из ружья больше не стреляют. Зато где-то в стороне трижды рявкнул револьвер. После небольшой паузы раздалось еще два револьверных выстрела.

Конкэннон удивился, что один из противников использует револьвер вместо ружья, затем понял, что ружья у того просто нет. Он быстро вынул из кармана патрон и сунул в ствол карабина. В ответ раздался звук заряжаемого «Кольта».

Но что же стало с тем, у кого было ружье? Мертв он или притворяется? Тюрк это или Крой?

Конкэннон залез в густую траву и замер. Человек с револьвером теперь спускался к воде. Видимо, это был Тюрк: его выдавали нервные, нетерпеливые движения.

На мгновение Конкэннону стало жаль Тюрка: револьвер против карабина… Силы были неравны.

Луна поднималась все выше, и Конкэннон завороженно смотрел на нее. Она, казалось, плыла над неподвижным ручьем и превращала его в сверкающую ленту.

Тюрк выстрелил снова; Конкэннон направил карабин в его сторону, нажал на спусковой крючок и увидел, как темная фигура рухнула навзничь в прибрежные заросли. Револьвер негромко ударился оземь.

Затем стало тихо.

Желтые листья платанов блестели в темноте, как золотые монеты. Некоторое время Конкэннон лежал неподвижно, прижавшись к земле, затем достал новый патрон и начал осторожно продвигаться вдоль берега.

Крой лежал на спине за белым стволом упавшего дерева, вытянув руки и словно умоляя всевышнего помочь постигшей его беде. Ему снесло пулей чуть ли не полголовы, и Конкэннон только по одежде смог узнать, которого из двоих он убил.

Конкэннон положил шляпу Кроя на то, что было раньше его лицом. Крой и при жизни-то не был таким уж симпатичным, а теперь – и подавно. Отвернувшись, Конкэннон сосредоточил свои мысли на Тюрке. Сделав несколько шагов вдоль берега, он остановился у того места, где тот упал.

– Ты здесь, Тюрк? – спросил он негромко. – Умер, что ли? Или ждешь, пока я подойду ближе?

Тюрк не ответил. Луна, словно напуганная взрывом насилия, продолжала свой путь по ночному небу. Обливаясь потом, Конкэннон пристально смотрел на черные кусты. Прошло довольно много времени, и вдруг преступник простонал:

– Конкэннон, помоги…

Конкэннон так сжал карабин, что задрожали мышцы предплечья. «Если есть у тебя хоть на грош здравого смысла, – холодно сказал он себе, – ты должен покончить с этим прямо сейчас. Один выстрел – и все».

– Конкэннон, ты убил меня.

Это прозвучало как последний вздох умирающего.

Конкэннон вскинул карабин и прицелился в кусты, но передумал, опустил оружие и шагнул вперед.

Тюрк лежал, опираясь на локоть и бешено сверкая глазами. Грудь его была в крови. Револьвер валялся в нескольких шагах, и он не мог до него дотянуться. Конкэннон быстро подошел и подобрал револьвер.

Тюрк тихо обругал его. Конкэннон встал на одно колено и осмотрел рану; что-либо делать было бесполезно. Только благодаря своей отчаянной злобе Тюрк еще продолжал жить.

– Дело поправимое, – спокойно сказал Конкэннон. – Я вернусь в Дип-Форк и поищу врача.

Рука, на которую опирался Тюрк, подогнулась, и он упал головой в траву. Конкэннон приподнял его голову, подложил под нее шляпу и сделал вид, что собирается оказывать помощь.

– Расскажи мне об ограблении, Тюрк. И о Эйбе Миллере. Это поможет тебе на суде.

– Ты поганый лжец, Конкэннон. Мне не выжить… Ты это прекрасно знаешь.

– Это еще неизвестно. Я видел немало лошадей, которые выздоровели, хотя ветеринар советовал их пристрелить.

Он разорвал рубаху преступника и обмотал его грудь длинной тряпичной лентой.

– Говори, кто за этим стоит? Кто организовал ограбление? Миллер?

Тюрк произнес грязные ругательства и закашлялся. На его губах появились красные пузырьки.

– Где Миллер? Деньги тебе пока что ни к чему. Но если ты все расскажешь, это тебе зачтется.

– Пошел ты к черту, Конкэннон.

– Но мне все же интересно, почему Крой, Миллер и ты остались здесь, хотя за вами охотилась половина всей полиции штата?

Собрав остатки сил, Тюрк злобно улыбнулся.

– Ах, тебе интересно?

– Да. Я могу оказать тебе услугу, Тюрк. Если ты поможешь вернуть эти деньги, железнодорожная компания будет на твоей стороне.

Тюрк снова выругался в ответ.

– Почему вы не убили меня тогда, в Оклахома-Сити?

Взгляд Тюрка начал угасать.

– Скажи хоть одно: вы угрожали вдове Рэя Алларда, а потом пытались подкупить ее и дали ей две тысячи долларов. Зачем?

Тюрк посмотрел на Конкэннона так, словно упивался одному ему известной тайной. Затем глаза его закрылись навсегда.

Конкэннон выбрался на дорогу и направился в Дип-Форк. И хотя городок был всего в десяти минутах ходьбы, дорога показалась ему ужасно длинной.

Когда он дошел до «Фанданго», то был уже совершенно обессилен. Одежда его превратилась в лохмотья, руки были в крови. Его появление в подпольном баре было встречено кратковременным изумленным молчанием. Он держал в руках карабин индейского фермера; за поясом у него торчал «Кольт» сорок пятого калибра, на лице были написаны усталость и гнев.