Макс Брэнд - Всадники равнин Страница 23

Джарвин покорно подошел поближе, и в тот же момент Питер ловким движением сунул руку в боковой карман его сюртука, выхватывая оттуда миниатюрный пистолет и покачал им у него перед носом.

— Вот в этом ты весь, Джарвин. По-моему, это достаточное основание для того, чтобы вышибить тебе мозги. Эта игрушка была у тебя в руках, когда ты прятался за дверью, рассчитывая на то, что тебе удастся распахнуть дверь, нашпиговать меня свинцом и беспрепятственно смыться. Единственное, что я пока не могу понять, так это какого черта тебе понадобилось желать моей смерти!

— Ты ошибаешься, Питер, — возразил толстяк.

— Мы что так близко знакомы, что ты называешь меня по имени?

— Ну да, конечно, а ты можешь называть меня Майк.

— Да кто ты мне такой? Приятель, что ли?

— Я уверен, что мы сможем подружиться с тобой, Питер. Во всяком случае, я на это очень рассчитываю!

— Джарвин, ты редкостная старая сволочь.

— Старая сволочь ничем не хуже сволочи молодой, Питер. Так что давай не будем больше ругаться и поговорим, как друзья!

— Что ж, — сказал Питер, слегка прищуриваясь, — давай поговорим. Начинай.

— Спасибо. Я только хотел сказать, что пришел сюда вовсе не для того, чтобы убить тебя, сынок. Мне просто нужно поговорить с тобой с глазу на глаз.

— Это с пушкой-то, нацеленной мне в голову?

— Точно так! — воскликнул толстяк, елейно улыбаясь.

— Хм! — сказал Питер. — Ты очень откровенен. Ну так давай, выкладывай, что там у тебя. Я весь во внимании, Джарвин.

— Отправляясь сюда для разговора с тобой, я чувствовал, что было бы не плохо во время нашей беседы иметь хотя бы небольшое преимущество. Вот я и подумал, что это мое преимущество могло бы принять форму направленного на тебя пистолета.

— Спасибо, — сказал Питер, — но зачем вообще было приходить-то?

— Я скажу тебе и это, — ответил Джарвин, — хотя к объяснениям придется перейти гораздо раньше, чем это было задумано мной изначально. Дело в том, Хейл, что я все знаю.

Выражение лица Питера ничуть не изменилось, и взгляд его оставался непроницаемым и безразличным, оставаясь спокойно сосредоточенным на лице собеседника.

— Все знаешь? — переспросил он. — Очень рад за тебя! Мало кто отваживается говорить об этом вслух. Обычно таких смельчаков стараются почему-то поскорее упрятать в дурдом. Тебе что, и в самом деле открылось какое-нибудь сокровенное знание?

В ответ мистер Джарвин тихонько засмеялся.

— Я так и знал! — сказал он. — Видит Бог, я догадывался, что ты ответишь мне что-нибудь в этом роде. Знал, что не спасуешь и ни в чем не признаешься! Был уверен! Но это тебе уже не поможет, Пит. Я восхищаюсь твоей выдержкой, но уже слишком поздно. Я знаю тебя как облупленного!

— Вот как?

— Именно так.

— Ты говоришь так, как будто и в самом деле уверен в этом, — заметил Питер.

— Ладно, перестань. Мы же взрослые люди. Я уж совсем поседел, да и постарше тебя, пожалуй, лет на сорок буду; короче, достаточно пожил на этом свете, хоть кое-кому это и не нравится.

— Кое-кому?

— Именно так.

— Так, может быть, все же назовешь, кому именно. Для примера, так сказать.

— Могу привести даже парочку.

— Продолжай.

— Братья Баттрики. Ты ведь тоже, небось, уже знаком с ними, Пит? А? Ну как, здорово я тебя подловил, а? — и он разразился смехом, сотрясаясь при этом всей своей заплывшей жиром тушей, словно огромная медуза.

В волю насмеявшись, он продолжил прерванный монолог:

— Ну, Пит, что ты на это скажешь? Тебе не кажется, что хватит уже прикидываться дураком?

— Можешь опустить руки, — разрешил Питер.

— Молодец. Будь благоразумен. И отдай мне мой пистолет.

— Премилая вещица. Мне очень понравилась. Пожалуй, я добавлю её к своей коллекции.

— Ладно, сынок. Пусть он останется в твоей коллекции. Я не стану мелочиться. Но теперь я открыто заявляю тебе: Я все знаю и у меня есть доказательства. Ты меня слышишь?

— Продолжай говорить, — сказал Питер. — У тебя очень приятный голос.

— Парень, ты мне определенно нравишься. Всякий человек, сумевший с такой легкостью справиться сразу с обоими Баттриками, заслуживает наивысшего восхищения. Да ещё будучи калекой! Когда я мне в конце концов удалось выяснить, кто это сыграл со мной такую шутку, то поначалу никак не мог поверить, что такое возможно. Я был уверен лишь в том, что это дело рук до некоторой степени любителя. Непрофессионала.

— С чего ты это взял?

— Ни один уважающий себя грабитель не станет так опрометчиво наводнять рынок ворованными деньгами, как это сделал ты, Пит.

— Правда?

— Спрашиваешь! Никогда на свете! Хотя, что такое для меня каких-нибудь жалких пятнадцать-шестнадцать тысяч долларов? Я слишком богат, чтобы поднимать шум из-за такой малости; это ничто по сравнению с возможностью заполучить себе такого работника, как ты, Питер! Если бы ты, конечно, согласился работать на меня.

— Спасибо, что-то не хочется.

— Подумай о моем предложении, Питер. Хорошенько подумай. Время терпит. Я вернусь завтра. А если надумаешь раньше, скажем, сегодня вечером, то просто подожги один из засохших кустов на холме за конюшней. Понимаешь? Я увижу сигнал и пришлю за тобой. Только учти, что в покое я тебя не оставлю. Я могу запросто доказать, что эти деньги ты украл у меня — все те деньги, которые ты угрохал на то, чтобы привести это ранчо в божеский вид. Все, конечно, замечательно, я имею в виду, твою работу на ранчо. Просто мне всегда казалось, что нажитые неправедным путем деньги не приносят счастья; тебя это тоже касается. Посмотри на меня. Всю свою жизнь я только и делал, что жульничал и обманывал других. Счастливым же я чувствую себя только тогда, когда напьюсь. А в этом состоянии я пребываю почти все время! А тебе я рассказываю обо всем об этом лишь для того, чтобы ты задумался бы над этим как-нибудь на досуге. Слышал, что я сказал?

— Слышал.

— Тогда соглашайся и иди работать на меня. Оставь это ранчо, где, впрочем, ты и так уже все отделал в наилучшем виде к огромной радости своего старика. Ему-то и этого хватит, чтобы дожить свой век. Я же буду платить тебе достойное жалованье. Кроме того, я могу научить тебя, как можно быстро делать деньги, до чего своим умом ты не дошел бы никогда! Переходи ко мне, парень, твои счастливые денечки ещё только-только начинаются — это точно! Но если же ты все-таки решишь заупрямиться, я сделаю все, чтобы засадить тебя за решетку!

— Если я прежде не пристрелю тебя, Майк.

— Ты хладнокровен и жесток. Но ты не убийца. Нет, в твоем обществе я чувствую себя в безопасности — хотя и побаиваюсь. Относительно безопасно, хотя и боюсь тебя!