Джеймс Купер - Поселенцы Страница 28

— Какъ бы не такъ, ворчалъ Веньяминъ: — вы уже держали меня разъ за пятки, и я думаю, что вамъ достаточно этого. Вѣдь я дѣлаю то же, что и вы. Бросьте вашу наружную застежку, не то, увѣряю васъ, не найдете цѣпи и изнутри.

— Я долженъ запирать въ девять часовъ, сказалъ привратникъ, не обращая вниманія на Веньямина: — теперь 42 минуты девятаго.

Онъ поставилъ свѣчу на сосновый столъ и вышелъ изъ тюрьмы.

— Кожаный-Чулокъ, мой добрый, старый Кожаный-Чулокъ, моя благодарность привела меня къ вамъ. Если бы вы дали обыскать домъ, то все прошло бы хорошо, такъ какъ убійство оленя бездѣлица.

— Позволить обыскать домъ! сказалъ Натти, тихо подымая голову, но не выходя изъ угла, въ которомъ сидѣлъ. — Неужели вы думаете, что я впустилъ бы этого червя въ мою хижину? Нѣтъ, нѣтъ, я не впустилъ бы и васъ, a o немъ уже и говорить нечего. Пусть они обыщутъ теперь пепелъ и уголья, и если найдутъ что-нибудь кромѣ пыли, какъ при обжиганіи поташа въ горахъ, то не будь я Кожаный-Чулокъ!

Онъ тяжело опустилъ голову и покачалъ ею.

— Но вѣдь хижину можно выстроить вновь; какъ только освободятъ васъ изъ-подъ ареста, то я сама буду заботиться о томъ, чтобъ вы имѣли хорошій кровъ.

— Развѣ можешь ты дать жизнь мертвому? Нѣтъ, нѣтъ, никто изъ васъ не пойметъ, что значитъ въ продолженіе сорока лѣтъ жить подъ однимъ и тѣмъ же кровомъ и имѣть вокругъ себя однѣ и тѣ же вещи.

— Зачѣмъ эти грустные мысли, старый другъ; вѣдь есть деревья лучше тѣхъ, и я достану ихъ для васъ прежде, чѣмъ вы освободитесь изъ-подъ ареста, и вы проведете въ довольствѣ и спокойствіи остатки дней вашихъ.

— Домъ, спокойствіе, довольство! грустно отвѣчалъ Натти: вы добры и потому думаете такъ, но этого не можетъ быть, послѣ того, какъ Веньяминъ видѣлъ, какъ мои старые члены выставили на посмѣяніе толпы.

— Ахъ, къ чорту съ твоей клѣткой, съ пренебреженіемъ сказалъ Веньяминъ: кто будетъ заботиться о нашихъ деревянныхъ чулкахъ. Вѣдь и мои ноги были въ тискахъ, a я не думаю, чтобъ онѣ сдѣлались хуже.

Елисавета приказала дворецкому замолчать и, обратясь къ Натти, продолжала:

— Добрый, старый другъ, вѣдь я пришла сюда, чтобъ поговорить о вашей будущности и позаботиться объ остаткѣ вашихъ дней, дабы вы провели ихъ въ довольствѣ и спокойствіи.

— Спокойствіе, довольство! снова повторилъ Натти: — какого спокойствія можетъ ожидать старикъ, который долженъ пройти цѣлую милю, чтобъ найти тѣнь, могущую оградить его отъ солнца. Какъ можете вы говорить о спокойствіи, когда я долженъ буду блуждать цѣлые дни, чтобъ напасть на оленя и найти только заблудившуюся лисицу. Даже тѣ бобры опротивятъ мнѣ, которыхъ я долженъ буду употребить на уплату штрафа. Я долженъ идти 100 миль до границы Пенсильваніи, чтобъ найти ихъ. Ваши улучшенія и просѣки прогнали животныхъ и, вмѣсто плотины, которую Провидѣніе устроило для бобровъ, вы провели воду въ мельницы чрезъ низменныя мѣста, какъ будто человѣкъ осужденъ на то, чтобы препятствовать каплямъ, указаннымъ ему Богомъ.

Потомъ онъ повернулся къ Веньямину и сказалъ:

— Не пейте такъ много; если вы будете такъ часто прикладывать руку ко рту, то не будете въ состояніи отправиться, когда придетъ время.

— Господинъ Бумпо, не заботьтесь о другихъ; поставьте меня на ноги, когда придетъ время, скажите, куда идти, и я увѣряю васъ, что перегоню васъ всѣхъ.

— Время пришло, — отвѣчалъ прислушиваясь Натти: — я слышу, какъ волы трутъ рога о стѣнку тюрьмы.

— Хорошо, шкиперъ, приказывайте, и мы подымемъ якорь, отвѣчалъ Веньяминъ.

— Вы не выдадите насъ, миссъ Темпль, сказалъ Натти, довѣрчиво смотря на Елисавету, вы не выдадите старика, который хочетъ подышать воздухомъ. У меня нѣтъ дурныхъ намѣреній, a такъ какъ законъ наложилъ на меня 100 доллеровъ штрафа, то я хочу воспользоваться этимъ временемъ года, чтобы собрать деньги.

— Что хотите вы дѣлать? спросила озадаченная Елисавета: — Вѣдь вы должны остаться въ тюрьмѣ 30 дней, a въ этомъ кошелькѣ есть для васъ штрафныя деньги. Возьмите ихъ и уплатите штрафъ, но только потерпите мѣсяцъ, пока не окончится срокъ вашего наказанія. Мы будемъ васъ часто навѣщать, и вы не будете чувствовать никакой нужды.

— Въ самомъ дѣлѣ вы хотѣли это? сказалъ Натти, весело подходя къ дѣвушкамъ и взявъ за руку Елисавету. — Вы приняли участіе въ старикѣ, который сдѣлалъ только то, что выстрѣлилъ въ дикое животное, что не стоило ему особеннаго труда.

— Конечно, мы хотимъ этого, сказала Елисавета: — я сожалѣю отъ всей души, что законъ назначилъ вамъ такой длинный арестъ, но вѣдь мѣсяцъ пройдетъ скоро, и тогда….

— Я долженъ остаться здѣсь еще мѣсяцъ! вскричалъ Натти со смѣхомъ. — Нѣтъ, я не останусь здѣсь ни дня, ни ночи, ни часу: хотя судья Темпль и присудилъ меня, но удержать меня онъ не можетъ, если, y него нѣтъ тюрьмы лучше этой. Въ прежнее время я былъ взятъ французами, и они посадили меня и еще 60 другихъ въ блокгаузъ, который считали крѣпкимъ; но людямъ, привыкшимъ къ лѣсу, легко было пробиться чрезъ сосновые чурбаны.

Старый охотникъ замолчалъ, осторожно осмотрѣлъ комнату, безъ церемоніи оттолкнулъ въ сторону дворецкаго, снялъ простыню съ своего ложа и показалъ дѣвушкамъ отверстіе, сдѣланное въ балкахъ топоромъ и рѣзцомъ.

— Одинъ толчекъ ногой и дорога открыта, — сказалъ онъ, — и тогда….

— Да, да, уйдемъ, сказалъ Веньяминъ, который между тѣмъ еще болѣе опьянѣлъ: — къ чему послужитъ долгое мѣшканье? Вы будете ловить бобровъ, a я продавать ихъ шляпошникамъ. Уйдемъ, уйдемъ.

— Ну, надѣлаетъ мнѣ хлопотъ этотъ молодецъ, сказалъ Натти: — я не знаю, какъ пойдетъ онъ по горамъ, если насъ будутъ преслѣдовать; онъ неспособенъ къ побѣгу.

— Что значить побѣгъ? вскричалъ Веньяминъ, разводя руками: — мы проберемся бокомъ и потомъ побѣжимъ. — Тише, Веньяминъ, сказала Елисавета, обращаясь къ Натти.

— Конечно, вы не захотите оставить насъ, Натти; подумайте, что тогда вы будете окончательно изгнанникомъ, и что старость ваша приближается, прибавила она. — Потерпите, a потомъ вы можете открыто и честно оставить тюрьму.

— Но, милое дитя, развѣ я могу ловить здѣсь бобровъ?

— Нѣтъ, но здѣсь довольно денегъ, чтобъ заплатить штрафъ. Возьмите, вѣдь это золото. Чрезъ мѣсяцъ вы свободны.

— Золото? спросилъ съ дѣтскимъ любопытствомъ Натти: — уже много лѣтъ прошло съ тѣхъ поръ, какъ видѣлъ я послѣдній золотой.

— Это англійскія гинеи и принадлежатъ вамъ, сказала Елисавета.

— Какъ! вы хотите дать мнѣ этотъ кладъ? съ серьознымъ взглядомъ спросилъ удивленный Натти.

— Конечно, возразила Елисавета; развѣ не спасли вы мнѣ жизнь и не вырвали изъ зубовъ разъяренной пантеры?