Изгнанники, или Топ и Харри - Лизелотта Вельскопф-Генрих Страница 63

– Ах! – залюбовался Томас общей работой. – И вот тебе еще две шкурки, возьми с собой, обернешь ими ноги, когда замерзнут.

– Хау.

– А вот провиант, не забудь! Чтоб отец потом не говорил, что мы уморили тебя голодом.

Все поднялись. Харка с благодарностью посмотрел на бородатых близнецов и на женщину, потом быстро повернулся и побежал к своему коню. Куртку он надел сразу же, а свободные бобровые шкурки пристегнул к мустангу вместе с бизоньим одеялом. Оно наконец просохло, но не утратило эластичности, потому что было хорошо выдублено. Харка вскочил на коня, издал звонкий клич и поскакал к югу.

Женщина ушла в дом. Хотя она долго отсутствовала, Адамсон ничего не сказал, а чуть позже, когда она меняла повязки на его ранах, он как бы между прочим заметил:

– Парень мне тоже понравился, но бессмысленно нанимать в батраки индейцев. Они такие же непостоянные, как цыгане, и всегда себе на уме.

Женщина ничего не ответила.

Томас и Тео смотрели вслед Харке, пока он не скрылся из виду.

– Что же за всем этим стоит, хотел бы я знать, – размышлял Тео вслух, когда они с Томасом вновь приступили к работе. – Сперва его отец собирался с нами пойти, потом не пошел, и вот теперь мальчишка его разыскивает в одиночку. Бедняга.

– Да, бедняга.

На этом тема была закрыта.

Легавая, которую ночью Харка спас от волков, какое-то время бежала вслед за ним, потом остановилась, неуверенно постояла и повернула назад. И снова вокруг Харки простиралась пустая, бескрайняя прерия. Он глубоко вздохнул и встряхнул плечами, как будто что-то сбрасывая с себя.

Вскоре он оставил позади местность, побитую градом. Непогода прошлась полосой. К полудню он доехал до высохшего русла ручья. Поскольку вода была здесь еще совсем недавно, он поскакал по ложу вверх в надежде добраться до источника. Так и случилось. Он расположился в кустах на берегу и вместе со своим Чалым наверстал упущенный ночной отдых. Но еще задолго до захода солнца они уже снова были в дороге.

Он находился теперь в самом средоточии племен тетон-дакота, в местах истока ручьев и рек, несущих свои воды на восток к Миссури. До северных отрогов Черных холмов ему оставалось еще не меньше четырех дней пути. В южных областях этого горного массива его отец, наверное, и обретался летом. Поиск предстоял трудный и ненадежный.

Небо каждое утро затягивалось хмарью, как только закатывалась луна. Воздух был сырой, и Харка чувствовал, что скоро пойдет снег. Мустанг жадно пасся на каждом привале. Инстинкт подсказывал ему, что впереди начнется зимняя бескормица. Не будь у него всадника, он бы подался на юг, как полагается диким мустангам и бизонам. Харке попадались следы больших лошадиных стад и свежий след на старой бизоньей тропе. Но все это он старательно обходил стороной, чтобы не повстречаться с дакота.

Однажды утром он увидел на горизонте лесистые горы, которые и были его целью. Они вздымались как темный остров в бесконечной прерии. В то же утро пошел и снег. Хлопья кружились по ветру, ветер дул Харке в спину и временами подхватывал его так, что едва не сдувал с коня. Бури, бушующие в открытой степи, представляли большую опасность. Харка вовремя добрался до леса. Но днем он не решился приблизиться к нему, потому что в кронах деревьев могли скрываться дозорные гнезда дакота. А пока что укрытием ему служила завеса снегопада. Когда снегопад иссяк, он держался в долине за пригорками и валами и потерял на этих объездах много времени. В лес он хотел войти ночью – после того, как проведет пешком разведку всех следов на снегу.

Снег отражал лунный и звездный свет. Харка пожалел, что нет при нем для маскировки белой волчьей шкуры, но взять ее было негде. Ему оставалось только пользоваться для укрытия возможностями местности. Долина реки, огибающая горный массив с севера, пришлась ему кстати. Очутившись в ней, он мог двигаться со своим конем более свободно. К тому же в реке была рыба, которой он мог питаться, не расходуя свой дорожный запас.

Наконец-то он добрался до лесистого горного склона. Конь теперь был ему помехой. Мустанг оставлял много нежелательных следов и вперед продвигался не быстрее, чем пеший индеец. Но Харка не хотел бросать Чалого и то ехал на нем верхом, то вел его в поводу. В лесу было легче спрятаться, но и легче напороться на неожиданность. Однако против невзгод зимы лесистая местность точно давала защиту. Снег здесь был не такой глубокий, как в степи. Деревья останавливали ветер. В лесу хватало дров для костра и легко было найти воду. Чалый мог тут грызть древесную кору для пропитания, когда трава была под снегом.

Харка достиг более высоких, крутых и обрывистых гор, куда жители индейских стойбищ забирались только во время охоты. Было еще не так холодно, и он мог спать в укрытии скал и деревьев, завернувшись в свою бизонью шкуру. Поскольку он оставил позади уже большое расстояние, ни разу не встретив дакота, в нем окрепла вера, что и дальше его замыслы будут исполняться. Он уже привык к скитаниям, ел, когда был голоден, и постоянно был начеку, словно дикий зверь, имеющий много врагов. Ему казалось целесообразным нигде не оставаться надолго, каждый день перемещаясь на новое место.

Он намеревался отыскать ту защищенную поляну, на которой в позапрошлогоднюю зиму стояли вигвамы рода Медведицы перед тем, как весной Маттотаупа увел стойбище к Конскому ручью. Неподалеку от той поляны и находилась таинственная пещера. В последнюю ночь, перед тем как стойбище тронулось в путь, Маттотаупа хотел открыть сыну тайну той пещеры, которая считалась заколдованной. Но из-за странных событий этого так и не случилось.

В своих затаенных мыслях Харка планировал разыскать эту пещеру. Может, он и найдет нечто такое, что укажет ему, что о ней знали и другие люди. Может, к этой пещере влекло и Маттотаупу, которому была известна ее тайна, обернувшаяся для него злым роком. Может, в этой пещере Харка отыщет и отца или хотя бы его след.

Его вера в честность и невиновность отца была непоколебима, но к Рыжему Джиму, с которым Маттотаупа якобы вместе ушел, у Харки за время изгнания появилось растущее недоверие.

Это недоверие к Джиму зашло так далеко, что у Харки возникло смутное подозрение, что тот собирается выведать тайну пещеры, поэтому юным индейцем овладело непреодолимое желание добиться полной ясности в этих вещах, которые