Лэрри Макмуртри - Пустыня смерти Страница 8

— Она, должно быть, жена вождя. — предположил Верзила Билл. — Разве позволили бы обыкновенной бабе носить такой роскошный зуб гризли?

Матильда Робертс знала пять-шесть слов на языке команчей и попыталась поговорить со старухой, но без толку. Престарелая женщина как села, придя в лагерь, так и сидела, опираясь спиной на наметенный холмик песка. Взгляд ее слезящихся глаз уперся в костер, вернее, в потухшее кострище.

Голодный немой мальчишка таскал с засыпанных песком углей костра куски черепашьего мяса и с жадностью поглощал их. Никто не мешал ему, но Матильда тоже схватила пару кусков и, стряхнув с них песок, принялась уплетать. Мальчуган вскоре оживился, поскольку успел съесть лучшие куски мяса Матильдовой черепахи. Он старался изо всех сил сказать что-то, но из его рта вылетали только стоны и непонятное бульканье. Рейнджеры попытались переговорить с ним с помощью жестов, но из этого ничего не вышло.

— Куда запропастился чертов Чадраш? — воскликнул майор. — У нас пленник из команчей, а единственный человек, знающий их язык, пропал.

На исходе дня Гас и Калл стали по очереди объезжать мексиканскую кобылу. Каллу раз удалось усидеть на ней пять прыжков, но это было наивысшим достижением. Вскоре рейнджерам надоело наблюдать за их потугами. Одни принялись играть в карты, другие стали упражняться в стрельбе, избрав в качестве мишеней плоды кактусов. Длинноногий Уэллейс подстригал ногти на ногах, которые выглядели черными как уголь из-за того, что он носил тесную обувь — другой не нашлось, а ходить босиком по местности, изобилующей колючками, было просто невозможно.

Ближе к закату Калла и Гаса отрядили в караул. Они заняли удобную позицию позади больших зарослей кустарника, в четверти мили от бивака. Когда они уходили на пост, майор Шевалье опять попытался опросить старую индеанку, на этот раз с помощью жестов, но это было абсолютно бесполезно — ведь она была слепая.

— Чадраш только что уехал и теперь вернется не скоро, — сказал Калл Гасу. — Мне как-то легче, когда он находится поблизости.

— А мне легче бывает, когда кругом полно бабья, — пробурчал Гас. Днем он предпринял еще одну попытку подвалиться к Матильде Робертс, но опять потерпел неудачу. — Лучше бы я остался работать на речных судах, — добавил он. — Там бабья было навалом.

Калл смотрел на север. Он подумал, правда ли, что Чадраш и Длинноногий издали чуют запах индейцев. Конечно, если находиться близко от них или от кого-то еще, то запах учуять можно. К примеру, в жаркий и влажный день он легко распознавал запах Гаса либо другого рейнджера, оказавшегося поблизости. Довольно сильный дух исходил от чернокожего повара Сэма, а также и от Эзикиела — тот, насколько известно Каллу, вообще не затруднял себя мытьем. Но вот когда Длинноногий и Чадраш утверждали, что чуют запах индейцев, то имели в виду вовсе не зловоние и не приятный запах, а нечто другое. Та старуха с мальчишкой была еще за милю от них, когда они сказали, что чувствуют их приближение. Даже лучший разведчик наверняка не учует запах человека с такого расстояния.

— Когда Чад сказал, что чует присутствие индейцев, их могло быть гораздо больше, — размышлял Калл. — Их могла быть целая шайка, сидящая в засаде.

Гас Маккрае относился к обязанностям часового гораздо беспечнее своего напарника Вудроу Калла. Время, проведенное на посту, он рассматривал как желанный предлог увильнуть от хозяйственных работ, которыми постоянно занимались рейнджеры: к примеру, заготавливать и рубить дрова, убирать территорию лагеря, мыть с мылом седло для командира. Поскольку Гас с Вудроу были в отряде самыми молодыми, их чаще других посылали на такие нудные и грязные работы. Несколько раз им даже приходилось подковывать лошадей, хотя их черномазый повар Сэм был также и опытным кузнецом.

Гас считал такие работы неинтересным и утомительным занятием — он полагал, что родился на свет, чтобы наслаждаться жизнью, а какое наслаждение подковывать лошадь? С лошадьми управиться нелегко — большинство из них так и норовят лягнуть во время ковки, и однажды ему пришлось отведать тяжелого копыта.

Гораздо более приятно было пить мескаль — небольшой кувшин, который ему удалось раздобыть, он выпивал за несколько глотков, а если не осушал, то прятал его в песках и понемногу посасывал весь день. Однажды какой-то страждущий рейнджер случайно наткнулся на кувшин и, разумеется, не замедлил вылить в себя мескаль. В магазинчике в Сан-Антонио Гас как-то купил шерстяное мексиканское пончо и стал выносить кувшин из лагеря, пряча его под пончо.

И на этот раз он приволок с собой на пост кувшин и отхлебнул изрядный глоток мескаля. Увидев это, Калл разозлился.

— Если майор застукает пьяным на посту, он убьет тебя, — предупредил он.

Калл был прав. Майор терпел многие вольности в своем отряде, но уж если рейнджер заступил в боевое охранение или часовым, то будь трезвым, требовал майор.

Их бивак располагался недалеко от великой тропы войны команчей — не знающие пощады всадники с севера могли объявиться в любой момент. Малейшая невнимательность часовых могла обернуться серьезной бедой для всего отряда.

— Да брось ты! Как он сможет застукать меня? — отмахнулся Гас. — Он занят беседой со старухой; чтобы накрыть меня, он должен подкрасться незаметно, а чтобы не заметить, как этот толстяк подкрадывается, мне надо надраться посильнее, чем сейчас.

Майор Шевалье был и впрямь тучным. Он перегнал Матильду по весу на добрых пятьдесят фунтов, а Матильда отличалась крупной комплекцией. Майор же, наоборот, был низенький, отчего выглядел как бочка. Но, что ни говори, он тем не менее был майором И если он не пристрелил охотников за скальпами, это вовсе не значило, что он пожалеет Гаса.

— Не верю, что ты работал на речном судне — с чего бы тебя туда взяли? — поинтересовался Калл. Когда он раздражался, то начинал вспоминать все, что Гас наврал ему. По законам рейнджеров Гас Маккрае, после всех его выходок и вранья, не мог считаться честным человеком.

— Почему не веришь? Конечно же, я там работал, — ответил Гас. — Я был ведущим лоцманом целый чертов год — я ведь родом из Теннесси. Я мог вести судно не хуже самого капитана, но однажды сел на мель, и мне потом пришлось здорово вкалывать.

На деле же произошло следующее: однажды Гас тайком проник на борт судна и прятался два дня. Его обнаружили недалеко от Дубьюка в грязном буфете. Два дня его укрывала молоденькая проститутка, за что капитан приказал ее высечь. Вскоре Гаса высадили на берег, благо судно село на мель — и это единственный правдивый факт во всей истории. Тем не менее другу Гаса его рассказ о работе на судах казался захватывающим.