Дэви Дэви - До самого неба Страница 10

Неожиданно для себя Уман Ик’Чиль почувствовал, как слова жреца захватили его воображение. И яд алчности начал одурманивать дух… Далекие земли, прекрасные острова… Но мечтания немедленно померкли, когда он подумал о цене. Народ Желтого Солнца, другие завоеванные города — они приняли власть Чак’Балама потому, что воины Красного Ягуара заплатили священную дань — своей кровью, своими жизнями. Но сила, порожденная жадностью, приведет за собой страх… И тогда…

— Нет! — твердо возразил он Яш’Чуну. — Даже меняя русло, река остается рекой. А то, что сделала правительница Имиштуна, то, что предлагаешь ты… Это изменит самую суть, исказит её. Священная кровь станет товаром в базарный день. Да, возможно, города наши будут процветать, храмы будут высоки и дворцы роскошны. Но мы уже не будем собой, наш дух сгниёт, как разлагающаяся плоть… Наш мир погибнет.

— Да как ты не понимаешь?! — воскликнул жрец с тихим отчаянием. — Наш мир обречен, если мы ничего в нем не изменим!

— Возможно и так, — спокойно ответил Уман Ик’Чиль. — Всё умирает. Даже всесильное время имело начало, а значит, когда-нибудь и оно закончится… Мир, который мы знаем, уйдет, чтобы дать жизнь новому. Но этот день далеко, незачем его приближать.

Яш’Чун Кан не ответил, и Уман Ик’Чиль ушел. А ночью Верховный жрец отдал богам всю свою кровь.

Новым ахав каном стал Текум Таш.

11. Цвет войны

Утреннее солнце — красное на синем. Как перья кецаля на головном уборе Уман Ик’Чиля. Как боевой раскрас воинов.

Чак’Балам провожает в поход достойнейших из мужчин. Ахав кан Текум Таш заклинает богов, призывая удачу. И Уман Ик’Чиль жертвует Ицамне свою кровь — как обещание богатых даров после победы. Рассыпаются капли, ярко вспыхивает огонь в ритуальных чашах. Творец принял дар.

Под неистовый бой барабанов отправляются в путь отряды Чак’Балама. Самые красивые украшения, самые яркие одежды сегодня у народа Красного Ягуара. Война — пиршество богов. Война — праздник воинов.

Лучшие из людей, что делят силу с богами и держат мир на своих могучих плечах. Воины. И ведет их Уман Ик’Чиль, он сегодня первый из лучших. На нем ослепляющие красотой перья кецаля, на нем грозный шлем ягуара. Кровью в его жилах — великая сила рода. Яркокрылыми бабочками — с ним духи предков. Солнцем в небе — воля Ицамны ведет его. Кто сможет противостоять?..

12. Враг

Уман Ик’Чиль решил избегать белых дорог, проложенных между городами и поселениями. Воинство Чак’Балама двигалось тайными тропами через сельву. Этот путь был несравнимо тяжелее: духи сельвы забирали свою дань, вытягивая силу, — как будто мириады невидимых жадных ртов присасывались к телам воинов и иссушали их… Но лишь так было возможно быстро добраться до переправы через Кехчунху. И, конечно, так их не заметят наблюдатели Имиштуна…

Вперед Уман Ик’Чиль выслал небольшой отряд разведчиков. Они вернулись, когда село солнце, и Уман Ик’Чиль отдал приказ остановиться и располагаться на ночлег. Разведчики привели с собой мальчика лет десяти. Судя по внешнему виду и тому, что он по своей воле и даже весьма охотно следовал за воинами, мальчик был из народа Красного Ягуара. Так и оказалось. Это был сын землепашца из поселения, расположенного неподалеку от Кехчунхи. На них недавно напали дикари, забрали весь урожай и перебили взрослых мужчин, даже стариков. И мальчик, который теперь считал себя главным кормильцем в семье, решил раздобыть немного еды. Прошел с этой целью до самой Кехчунхи, но приманить удачу не получилось. Хуже того: у реки он наткнулся на врагов. Попытался убежать, но его поймали. Мальчик думал, что дикари его убьют, но их вождь — «Он такой огромный, страшный, с черным лицом!» — велел отпустить… А маленький мужчина, тем временем, успел рассмотреть, что дикарей много, не меньше, чем воинов Чак’Балама, и что направляются они к заброшенному поселению возле переправы…

Уман Ик’Чиль похвалил смышленого и смелого мальчика, велел собрать ему еды из тех припасов, что были у воинов. Затем созвал наконов и объявил, что воины должны будут подняться и выступить, как только ночь перевалит за середину. Короткая тропа к переправе ведет через заброшенное селение, где их поджидают враги. Значит, нужно обойти засаду, что займет больше времени. Атаковать же лучше на рассвете — по всем признакам, утро будет туманным… И кроме того, Уман Ик’Чиль решил, что необходимо разделиться. Несколько отрядов поведет самый опытный из наконов, он выйдет к переправе со стороны больших валунов и первым вступит в бой. В это время другая часть воинства, возглавляемая Уман Ик’Чилем, атакует врагов со стороны водопада. И не позволит дикарям сбежать обратно за реку, если попытаются…

Наконы, выслушав приказания, разошлись, одобрительно усмехаясь: да, Творец избрал достойного, чей разум так же быстр, как и его оружие в битве.

А Уман Ик’Чиль, несмотря на усталость, не сразу сдался сну. Всё думал о вражеском вожде. Умён — хорошее место выбрал для засады. И дерзок — решил напасть на чужой земле. Но просчитался, отпустив мальчика… «Он не из горного племени» — размышлял Уман Ик’Чиль. — «Те убили бы чужого ребенка без раздумий». Да и сам Уман Ик’Чиль, если бы шел по земле врагов, а кто-то обнаружил его и мог помешать засаде… даже если это всего лишь мальчик… «Может, и не убил бы. Но уж точно не отпустил». Вдруг ему показалось, что он знает больше об этом вражеском вожде, но знание пряталось, ускользало беспокойной юркой змейкой. Как будто Уман Ик’Чиль пытался что-то вспомнить, да не получалось… Как ни старался, вскоре мысли начали путаться, усталость одолевала — всё же, сколько полётов стрелы прошли за день, а скоро опять подниматься в поход… И на рассвете в бой… Спать…

… Приметы не обманули: густой и вязкий туман скрыл от них утреннюю зарю. А их самих — от врага. И шум водопада сделал приближение неслышным.

Хоть сами они тоже пока не могли видеть и слышать сражение, но Уман Ик’Чиль заметил, как раздуваются ноздри у бывалых воинов: чуяли, будто звери, близкую кровь и особый запах боевой ярости… И верно. Едва миновали водопад, осторожно спустившись к переправе по скользким коварным камням, как им открылось: в рваных белых клочьях тумана кипела битва. Уман Ик’Чиль на ходу оценил происходящее. Дикари достойно отразили первый натиск и даже смогли потеснить воинов Чак’Балама — сине-красная волна, поредев, откатилась назад. Но второй атаки враги не ожидали: смешались, сбились в кучу… и потеряли решающие мгновения — драгоценные капли удачи достались воинам Красного Ягуара…

Уман Ик’Чиль ринулся в сердце схватки, там, где звучала музыка боя во всей её свирепой красоте. Оружие в руках воинов пело диким хором песню смерти: глухой ропот палиц мешался с тяжелым голосом копий и хищным криком ножей, рассекающих плоть…