Луи Бриньон - ДАрманьяки Страница 10

– Помогу, – подтвердил Гилберт де Лануа, в голове которого внезапно созрел дьявольский план, – есть люди, которые известны всему Парижу и пользуются уважением горожан?

– Я!

– Мы выберем кого-нибудь из уважаемых горожан и убьём его, – пояснил свою мысль Гилберт де Лануа.

– Зачем? – не понял Кабош.

– Обвиним в преступлении д'Арманьяков и заставим город пойти против них.

– А если они не поверят?

– Предоставь это мне. Твоя задача – наметить жертву и в нужный момент убить её!

– В таких делах я мастер, – хихикнул Кабош, – есть у меня на примете кое-кто, денег взаймы у него взял на прошлой неделе.

– Раз мы всё решили, – Гилберт де Лануа поднялся со своего места, – готовьтесь и ждите сигнала к нападению.

Кабош проводил его обратно до двери.

– Во имя Анатаса! – Гилберт де Лануа поднял вверх три пальца.

– Во имя Анатаса! – повторил за ним Кабош, отвечая тем же знаком.

Покинув Кабоша, Гилберт де Лануа поскакал к выезду из города. У него на руках имелся пропуск, подписанный королевой, и стража беспрепятственно выпустила его из города. Выехав из Парижа, Лануа пришпорил коня, направляясь по дороге в Амьен. Он скакал, почти не останавливаясь, и через два дня достиг Амьена. Там он поменял коня на свежую лошадь, наскоро перекусил в придорожной харчевне, а затем, расспросив у местных жителей дорогу на Турне, отправился дальше. В следующие два дня он без хлопот миновал графство Артуа. В Турне Гилберт де Лануа снова сменил лошадь и после небольшого отдыха продолжил путь. К концу пятого дня он достиг городских ворот Гента. Перед воротами города он увидел отряд всадников, на плащах которых красовались Андреевские кресты. Такие знаки носили лишь те, кто принадлежал к числу сторонников герцога Бургундского. Среди всадников одно лицо показалось Гилберту де Лануа знакомым. Он направил коня в сторону рыцаря. Тот почти сразу же заметил приближающегося всадника и поскакал ему навстречу.

– Гийом!

– Гилберт!

Оба брата спешились с лошадей, крепко обнимая друг друга. Они не виделись больше года и сейчас придирчиво оглядывали друг друга.

– Ты возмужал, – заметил Гилберт де Лануа. Ещё недавно его младший брат был безусым юнцом, а сейчас это был молодой человек в расцвете сил.

– Ещё бы, чёрт возьми, – расхохотался Гийом де Лануа, – пока ты писал письма, братец, я участвовал в боевых стычках. Монсеньор самолично посвятил меня в рыцари!

– Рад за тебя, – искренне поздравил брата Гилберт де Лануа, – у меня спешное дело к монсеньору. Поговорим позже.

– Монсеньор занят выяснением отношений с бургомистром, – весело ответил Гийом де Лануа, – видишь ли, братец, бургомистру не по душе то, что мы обижаем добрых горожан Гента. А мы всего-то проткнули парочку сверхупитанных толстяков.

– Проводи меня в Ратушу!

– Как скажешь, братец!

Гийом де Лануа проводил брата к Ратуше. Как раз в то мгновение, когда они подъехали к Ратуше, из неё выходил взбешенный герцог Бургундский.

Увидев Гилберта де Лануа, герцог мгновенно преобразился.

– Монсеньор, важные новости из Парижа! – с поклоном сообщил Гилберт де Лануа.

– Следуй за мной, – коротко приказал ему герцог Бургундский.

– Я найду тебя, – шепнул брату Гилберт де Лануа, отправляясь вслед за герцогом Бургундским к особняку возле Ратуши, который герцог снял на время пребывания в Генте.

О чём шла речь в разговоре герцога Бургундского и Гилберта де Лануа, мы вскоре узнаем.

Глава 4

НОЧЬ ДЬЯВОЛА

В глубинах подземелья, скрытого под кладбищем «Невинно убиенных младенцев», около ста членов ордена «Лионских бедняков», в монашеских одеяниях, стояли в уже знакомом нам зале, перед лицом всемогущего отца Вальдеса.

Среди гробового молчания раздавался скрежещущий голос старца:

– Более двадцати веков назад одним из величайших астрологов – Пеллином было предсказано:

На земле появятся тайные силы, недоступные простым смертным. Они сокрушат власть королей. Они уничтожат лжепророков и тех, кто служит им. Тот, кто был богом, низвергнется в пучину забвения и мрака. Другой же восстанет из них. Они будут править миром от имени восставшего из мрака. Но они должны опасаться тех единственных, кто может помешать им. Особенно одного из них. Того, который воссоединит в себе корни двух могучих деревьев. И не допускать рождение другого, который насильственно воссоединит в себе корни трёх могучих деревьев и станет неминуемой погибелью для них. Бойтесь врагов, имя которым д'Арманьяки.

Отец Вальдес прошёлся пронзительным взглядом по членам ордена.

– Дети мои! Настал час Анатаса! Арманьяки – наши злейшие враги, и нынешней ночью все они должны быть умерщвлены. К утру в Париже не должно остаться ни одного из арманьяков в живых. Убивайте друзей, родственников и даже тех, кто сочувствует им. Убивайте отпрысков, ибо завтра они могут стать во сто крат опаснее своих отцов! Убивайте матерей, ибо они могут породить опасность. Убивайте всех, кто может стать угрозой нашему ордену! Идите, и да сопутствует вам отец наш Анатас!

– Во имя Анатаса! – хором повторили члены ордена.

Приблизительно в то же время граф д'Арманьяк находился в своём доме вместе с Ги де Монтегю и своим сыном Филиппом. Они обсуждали повседневные дела и вопросы, связанные с набором войска. Ги де Монтегю только что вернулся из провинций, где полным ходом создавались отряды будущей армии д'Арманьяков. В самом разгаре разговора он неожиданно был прерван. Графу доложили, что его хочет видеть один человек, не пожелавший назвать своё имя.

– Кто бы это мог быть? – граф посмотрел на Монтегю.

– Будь внимателен, Бернар, – предостерёг Монтегю, – в такое время всё возможно. Не исключено, что это убийца, посланный герцогом Бургундским.

– Как бы то ни было, я должен знать о цели его визита. Приведите его, – приказал граф, а затем, обращаясь к сыну, добавил:

– Будь всё время у меня за спиной.

После этого он встал напротив двери, положив руку на рукоятку меча.

Человек, который вскоре появился перед ними, был в длинном плаще. В широкой, надвинутой на глаза, шляпе. Незнакомец снял шляпу, открывая своё лицо. Граф д'Арманьяк издал изумлённый возглас:

– Ваше преосвященство!

Епископ Мелеструа был чрезвычайно серьёзен.

– Вы должны немедленно покинуть город!

– Церковь требует от меня покинуть Париж? – недоверчиво спросил граф.

– Не церковь, а я! И не требую, а прошу. Если хотите, умоляю. Уезжайте!

– Я обескуражен, ваше преосвященство! Могу я узнать, чем вызваны ваши слова?

– По городу ходят группы людей, которые настраивают горожан против вас. Я обладаю и другими сведениями, которые не могу раскрыть, ибо они касаются церкви и её служителей, но прошу верить мне. Вы в опасности!