Робер Гайяр - Мари Галант. Книга 1 Страница 10

Теперь он и сам смеялся, словно его веселила мысль о дьявольской шутке, которую он собирался сыграть с вероятными клеветниками. Луиза им восхищалась. Как она могла в нем сомневаться?

Он встал, прошелся по комнате и изрек:

– Итак, необходимо приготовиться, дорогая Луиза, и не принимать за чистую монету все, что вам скажут.

От восхищения она не могла вымолвить ни слова.

– Обещаете? – осведомился он. – Надеюсь, вы мне доверяете?!

– О да, Режиналь!

Он расстегнул камзол, потом подошел к канделябру и задул три свечи. После чего обернулся и проговорил:

– Снимите рубашку, Луиза. Здесь душно. А этот слабый свет не оскорбит вашего целомудрия… Поторопитесь. Уже поздно, скоро вам идти к Мари.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Похороны

Громко звонили колокола Сен-Пьера. Уже палящее солнце сияло в голубоватом небе, окаймленное серебристыми облаками.

Окончив туалет, Режиналь, натертый душистыми маслами, напудренный и напомаженный, отворил окно и выглянул во двор. Две лошади, привязанные к железным кольцам входной двери, безуспешно тянулись длинными мордами к зелени.

Мобре пробыл у тела генерала до самого утра и покинул его комнату лишь после прихода обоих Пьеротенов, которые принесли гроб. Тогда он направился к Мари предупредить о том, что настала пора положить покойного в гроб. Наконец вернулся к себе и немного привел себя в порядок после беспокойной ночи.

Лошади принадлежали тем, кто сейчас закрывал гроб. Было очевидно, что лошади подобной породы не предназначались для военных, судя по широким бабкам, широким спинам и крепким ногам, мощным и прямым, словно колонны. Животные были настолько тяжелы и неуклюжи, что шевалье улыбнулся своей мысли: пожалуй, наездники верхом на такой кляче чувствуют себя не хуже, чем в собственной постели.

Он был готов и вышел, подумав, что, может быть, понадобится Мари и в любом случае его присутствие рядом с ней в эту важную минуту просто необходимо.

Когда он вошел, гроб уже заколотили.

Это был массивный ящик, сбитый из досок красного дерева, настолько свежего, что, пока гроб перевозили из Сен-Пьера в замок Монтань по залитой солнцем дороге, словно оцепеневшей и обезлюдевшей в это время, на свежеоструганных досках выступила смола. Гроб был сколочен наскоро, так как в тропиках принято хоронить умерших в день смерти.

Мари была здесь; она застыла, наблюдая, как двое мужчин вгоняют в дерево последние гвозди. Она даже не повернула головы, когда Мобре вошел и стал рядом с ней, скрестив руки на груди; он принял то же положение, что и вдова, и не произносил ни слова.

Свечи еще горели. В комнате были только приоткрыты ставни, чтобы рабочим легче работалось; теперь они уже сделали свое дело и приготовились уйти.

Яркие блики играли на медных орнаментах по краям гроба и на ручках.

Двое мужчин сдержанно поклонились и пошли к двери. В это мгновение на пороге появилась Луиза де Франсийон. Она обвела комнату взглядом и сказала:

– Здравствуйте, кузина.

– Здравствуйте, Луиза, – недрогнувшим голосом отвечала Мари.

Режиналь успел перехватить красноречивый взгляд, который вместо приветствия ему бросила девушка. Однако он остался невозмутим; в ответ у него лишь едва заметно дрогнули веки да шевельнулись губы, но он так ничего и не произнес. Однако его настолько поразило самообладание Мари, что он обратил все свое внимание на женщину, решив за ней понаблюдать.

Вдова генерала была бледна, но во всем ее облике читалась решимость. Она уже не обращала внимания ни на Луизу, ни на шотландца. Должно быть, она горячо и проникновенно молилась, не сводя глаз с гроба красного дерева, навсегда скрывшего от нее любимое лицо. Мари перекрестилась, после чего полуобернулась и взглянула на присутствующих.

Она заметила, что Луиза выглядит измученной:

– Вы устали, кузина. Вам бы тоже не мешало хорошенько отдохнуть. От всей души благодарю за заботу в эти тяжелые для меня минуты; и вам спасибо, шевалье… К сожалению, бедные мои друзья, на этом ваши мучения не кончаются!..

Она вздохнула.

– Мадам! – заговорил Режиналь. – Вы знаете, что можете на меня положиться, как на родственника, на брата; так было всегда и при любых обстоятельствах.

– Мне это известно. Еще раз спасибо. Она обратилась к кузине:

– Луиза! Прошу вас принять вместо меня всех посетителей.

Девушка кивнула, и Мари продолжала:

– Пойду приготовлю траурное платье…

Не прибавив больше ни слова, она твердой походкой вышла из комнаты.

Режиналь и сильно взволнованная Луиза остались стоять лицом друг к другу. Шотландец решал про себя, чем объясняется ее волнение: тем, что ее переполняет связывающая их отныне тайна, или торжественность минуты, которую она переживает в тени усопшего.

Луиза сделала шаг навстречу шевалье и пролепетала:

– Режиналь, я разбита, я сама не своя. Думаю, что не смогу присутствовать на похоронах. А вы?

– Я? – холодно переспросил он. – По многим причинам мое присутствие может кое-кому не понравиться, как я полагаю.

– То есть как? Вы были другом генерала и его жены!..

– Разумеется. Если бы генерал не занимал столь высоких постов на острове, я не колебался бы ни секунды. Но надобно взглянуть на вещи прямо, надлежит быть откровенным. Не сочтите мои слова циничными, дорогая Луиза, но на похоронах всех будет волновать вопрос не столько о том, кого провожают в последний путь, сколько о преемнике губернатора Мартиники… Подумали ли вы о том, какие будут строиться догадки, какие будут составляться комбинации? Задавались ли вы вопросом, сколько честолюбивых мечтаний пробудила и даже породила эта смерть?

– Верно… Но вы-то здесь ни при чем, Режиналь…

– Я – иностранец, – величаво произнес он в ответ, – и не должен об этом забывать. Меня ненавидят именно потому, что я другой национальности. Приди я на похороны генерала Дюпарке, меня не преминут обвинить в тайной подготовке дворцового переворота!

Она опустила голову.

– Зато вы, Луиза, обязаны сделать над собой усилие, вы должны взять себя в руки и присутствовать там непременно!

Она с трудом сглотнула слюну, всем своим видом словно желая показать: «Какая жалость! Я бы предпочла остаться с вами!»

Он схватил ее за запястье и зашептал с таинственным видом:

– Луиза! Отныне мы не можем себе позволить ни малейшей оплошности или неосторожности.

Он выпустил ее руку и подошел к окну: его внимание привлек какой-то шум. Подавшись вперед, через приотворенные ставни увидел, как несколько всадников въезжают через железные ворота.

– А вот и те, кого вы ждете и должны принимать, – презрительно процедил он. – Поторопитесь, Луиза!