Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов - Михаил Сергеевич Трофименков Страница 10

Америка носила ее на руках. Великий Вуди Гатри посвятил ей балладу «Мисс Павличенко». Перед ней стоял на коленях – этого, правда, в фильме нет – Чарли Чаплин, целуя ей пальцы и повторяя: «Вот эти пальчики убили 309 фашистов». Элеонора Рузвельт (Джоан Блэкхем), великая женщина, достойная своего мужа – лучшего президента за всю историю США, поселила в Белом доме, дарила платья и, что греха таить, испытывала к ней не только материнские чувства. Дорогого стоит эпизод, в котором миссис Рузвельт учит Людмилу улыбаться и предлагает вспомнить что-нибудь смешное. Нута и вспоминает: как фронтовой наставник рассказал, что одной пулей уложил трех белофиннов, но засчитали ему только одного.

Именно на американскую линию нанизаны эпизоды жизни Павличенко, за что фильм обвинят в «низкопоклонстве перед Западом». Но, во-первых, современный зритель – отчасти «американец», для которого советская душа так же загадочна, как русская – для иностранцев. А во-вторых, Павличенко была в 1942-м такой же мировой звездой, какой станет Гагарин двадцать лет спустя. И, в общем-то, не грех напомнить именно сейчас о звездном часе советско-американской дружбы.

Большая игра (Molly’s Game)

США, 2017, Аарон Соркин

Настрогать из жизни любого жулика съедобное экранное зрелище – дело нехитрое. Главный рецепт – убрать звездный час героя во флешбэки. Рассказ должен вестись от первого лица, но непременно потерпевшего крах, как Молли Блум, заработавшая миллионы на организации подпольных казино в Лос-Анджелесе и Нью-Йорке (Джессика Честейн). То есть порок как бы наказан, хотя наказание относительно. Ведь мы же смотрим фильм, не просто посвященный правонарушителю, а поставленный по его книге. Следовательно, правонарушитель в конечном счете одержал верх. Не так, но этак стал звездой. И надо полагать, гонорар Молли окупил наложенный на нее штраф и проценты с конфискованных миллионов, которые обязал выплатить суд. То есть главное для современного жулика – не избежать сетей правосудия, а, попавшись, монетизировать свой крах. Интересный сюжет для психологов: соотношение алчности и тщеславия. Много ли процветающих авантюристов переживают из-за того, что широкая общественность так и не узнает об их подвигах? В общем, та же история, что и с разведчиками. Всемирную известность обретают только провалившиеся бойцы тайного фронта: завидуют ли им те разведчики, что провала избежали?

Столь же нехитрое дело – представить при помощи быстрой нарезки планов обаяние порока. Шеренги бутылок с дорогим алкоголем. Руки секс-бомб, раскидывающих карты по зеленому сукну или нарезающих кокаиновые дорожки на мраморном столике. Вспыхивающие кончики сигар. Рюкзаки с наличкой и подлинники Клода Моне, которые приносят в катран крайне довольные собой представители самой-страшной-в-мире-русской-мафии. Наконец, лица-маски игроков, прототипов которых тщится угадать зритель. Вот Икс (Майкл Сера), например, – обаяшка мальчишеского вида, играющий в покер не из любви к игре, а из тайной страсти ломать человеческие судьбы. Кто он: Тоби Магуайр, Ди Каприо, Бен Аффлек, Маколей Калкин? Или кто-то другой, не названный Молли в ее скупых показаниях? Все эти холодно и мастеровито смонтированные детали декаданса подводят к риторическому вопросу: может быть, стоит прожить хотя бы кусочек жизни так же ярко и волнующе, как прожила его Молли?

Ее адвокат (Идрис Эльба), судя по всему, считает, что стоит. Во всяком случае, он убеждает обвинителя в том, что портрет Молли должен висеть во всех школах Америки, и это не профессиональная демагогия. В святости Молли его убедила дочь-школьница, а детское сердце – оно правду чует. Вот и папа-психоаналитик (Кевин Костнер) гордится дочкой, благодаря своему уму построившей бизнес-империю на миллионы долларов. Как было бы здорово, если бы действительно Молли придумала гениальную, пусть и незаконную, комбинацию. Закавыка в том, что для построения империи ума Молли требовалось не слишком много.

Какой такой ум нужен, чтобы украсть у работодателя телефоны клиентов его казино и переманить в свое, раскрученное на деньги, у него же и заработанные? Ясное дело, всем этим «Иксам» приятнее играть в апартаментах с панорамным видом на Лос-Анджелес, а не в липком подвале, подкрепляться икрой, а не сырной нарезкой, таращиться на коленки Молли, а не на щетину ее экс-работодателя. Вор у вора дубинку украл: экая новость.

Зритель, очевидно, должен восхищаться силой воли Молли. Получив в 12 лет травму, казалось бы, навсегда отлучившую ее от спорта, она через три года снова встала на лыжи. И была бы чемпионкой по фигурным прыжкам с трамплина, если бы в 20 лет не разбилась на соревнованиях. Следует ли из этой слезоточивой лирики то, что девушке не оставалось в стране равных возможностей другой тропинки в жизни, кроме как криминальной? Или – коли уж она более чем успешно изучала в университете политологию – у нее все-таки были какие-то другие варианты карьеры? Глядишь, возглавила бы предвыборный штаб условного Трампа. Хотя в свете новейших страстей такая карьера все равно закончилась бы судебным разбирательством связей Молли не с русской мафией, но с русским государством: хрен редьки не слаще.

Величайший шоумен (the greatest showman)

США, 2017, Майкл Грейси

Если бы не личность героя – легендарного Финеаса Барнума (1810–1891), прародителя большого американского шоу-бизнеса – о «Шоумене» было бы ровным счетом нечего сказать. Мало ли на свете мюзиклов без единой запоминающейся мелодии, зато с изрядным количеством галантерейных красивостей вроде воссоединения влюбленных на фоне заката над морем или объяснения в любви под куполом цирка. Мало ли биографий композиторов, антрепренеров, хореографов, стандартных до неразличимости. Нищее детство. Великая и светлая с самого босоногого детства любовь к девушке, жертвующей благополучием, чтобы стать спутницей героя до гробовой доски и матерью его ангелоподобных детей. Гениальная революционная идея, реализовать которую герой не собрался бы, если бы творческая авантюра не оказалась альтернативой нищеты. Триумф, затем неожиданный крах, провоцирующий короткую размолвку с женой. Чудесное возрождение благодаря солидарности коллег, на которую герой никак не рассчитывал.

Понятно, что верность схеме предполагает тотальное переписывание биографии героя. Можно, конечно, поворчать, что в начале XXI века такое кино как-то даже неудобно снимать. Но можно и сослаться на традиции Голливуда, для которого понятия «подлинная