Сарматские хроники. Бежать нельзя остаться - Евгения Говоркова-Никифорова Страница 10

***

…«Пара дней» тянулась бесконечно… Аглая, окончательно поправившись после болезни, тем не менее пребывала в мрачном расположении духа. Мало того, что абсолютно нечем было себя занять, так ещё и в груди нарастало тревожное ожидание чего-то неизбежного и обязательно дурного. Наблюдение украдкой из-за полога шатра тоже не внушало особой уверенности – на лицах обитателей посёлка она всё чаще видела выражение крайней озабоченности и тревоги. Напряжение, казалось, висело даже в прохладном осеннем воздухе, едва уловимо звеня подобно натянутой до отказа струне…

О скифах Аглая знала мало, о сарматах – не знала ничего. На задворках памяти, закрытых на тяжёлый висячий замок ещё в средней школе, маячило что-то про воинственные племена, древних кровожадных воинов и вероломный захват чужих территорий. Она силилась хотя бы приблизительно вспомнить век, но это оказалось чересчур сложной задачей. Оставалось пребывать в тоскливом тревожном ожидании и неизвестности, чего Аглая и раньше терпеть не могла…

…Наконец к исходу второго дня где-то невдалеке послышались взволнованные голоса. Любопытство взяло верх, и девушка, забыв про осторожность, отправилась поглядеть в чём дело. Стараясь поменьше попадаться на глаза, она, тем не менее, смогла приблизиться к эпицентру всеобщего внимания и разглядеть, что там происходит. Ответ, мягко говоря, не порадовал: воины, отправлявшиеся «в поход», вернулись во главе с Катиаром, но Майпранга среди них не было! Зато имелся трофей – в круг посреди утоптанной площадки сарматы вытолкнули пленника.

Высокий плечистый ратник явно славянской наружности топтался посередине, бросая угрюмые взгляды на веселящихся врагов. Руки его были крепко связаны за спиной, а рубаха, когда-то весьма добротная, сейчас висела клочьями, демонстрируя в многочисленные прорехи бугрящиеся крупные мышцы. Разбитые губы и свежий кровоподтёк на правой скуле вряд ли кого-то могли ввести в заблуждение – чтобы скрутить такого богатыря, потребовался, скорее всего, весь отряд сарматских воинов!

– Ятрагор! – пленник, видимо, был знаком со старым жрецом. – Скажи вожаку, чтобы отозвал волков своих! С вестью я к вам, с посланием от князя!

– Говори! – старик предостерегающе поднял руку, и загомонившая было толпа тут же смолкла.

– Разговор сурьёзный! – насупился русич. – С тобой да с вожаком толковать буду! Наедине!

– Потолкуем! Обожди маленько, – согласно кивнул старый жрец и обвёл внимательным взглядом жителей посёлка. – Посла пальцем не трогать!

Связанного ратника увели прочь, а Ятрагор повернулся к вожаку и быстро произнёс несколько слов на местном наречии. Тот что-то резко ответил, и у Аглаи потемнело в глазах. Имя «Майпранг» прозвучало достаточно отчётливо, а то, с каким торжествующим видом вожак ответил на заданный вопрос, не оставляло никаких сомнений: с молодым воином приключилось какое-то несчастье.

Пытаясь проглотить подкативший к горлу тугой комок, девушка на ватных ногах попятилась к своему шатру. На неё никто не обратил особого внимания, только Катиар, внимательно пробежав взглядом по толпе и заметив чужачку, злорадно ухмыльнулся, встретившись с её ненавидящим взглядом…

…Весь вечер тягостные думы не давали покоя. Поплакав от злого отчаяния и безысходности, Аглая принялась лихорадочно соображать, но мысли разбегались, словно испуганные тараканы, и как собрать их воедино и заставить двигаться в нужном направлении, она не представляла совершенно.

Без всяких сомнений, у несчастья, приключившегося с Майпрангом, есть имя. И имя это – Катиар! Уж очень радостный вид был у него по возвращении в становище – будто приз получил! Вряд ли радость эта объяснялась только наличием пленника, скорее – говорила о том, что сбылась его давняя мечта или удалось какое-то трудное дело. Устранить конкурента – это разве не приз???

А вот как теперь быть Аглае – непонятно! Пожалуй, самое очевидное решение – это как можно быстрее «сделать ноги», не дожидаясь ни Катиара с его недвусмысленными предложениями, ни жертвенного обряда. Вот только будет ли у неё такая возможность? Она не видела, конечно, часовых у входа в свой шатёр, но то, что удастся незамеченной выбраться за пределы посёлка, было под большим сомнением. И даже если выберешься – кругом степь и перелески, на многие десятки километров! Или как они тут называются – вёрсты? Впрочем, какая разница…

Совершенно изведя себя мрачными мыслями, Аглая решила, что утро вечера всё же мудренее, и улеглась на лежанку. Задув светильник и закутавшись в пару одеял, она попыталась уснуть, но колючая тёмная тоска решила не отступать, сжимая сердце костлявой сухонькой ручкой с острыми коготками. Нечеловеческие золотистые глаза и лукавая ухмылка стояли перед глазами, а Аглая упорно пыталась убедить себя, что образ молодого воина в её сознании просто крепко-накрепко связан с призрачной возможностью избавления и возвращения в её привычный мир. А разве не так? Разумеется, так – и не иначе! …

Девушка достала припрятанный клинок Майпранга и задумчиво провела пальцами вдоль лезвия, тускло поблёскивавшего в полумраке. «Где-то сейчас твой хозяин?» – грустно улыбнувшись, она убрала оружие под подушку и улеглась поудобнее. Клинок будто внушил некоторую надежду и спокойствие, уверенный, что хозяин его непременно вернётся …

На посёлок меж тем постепенно опускалась тишина – густая и глубокая, точно магическое зелье, кутавшее разум тёмной вязкой пеленой. Где-то далеко несколько раз ухнул филин, и снова всё смолкло. Неожиданно вынырнув из мира грёз и дремоты, Аглая открыла глаза и прислушалась. Показалось? Нет, точно! Еле слышный шорох у полога шатра заставил её окончательно проснуться. Внезапно кто-то тяжёлый и невероятно сильный, пахнущий лошадьми и свежим перегаром, навалился сверху, подмяв её под себя. Рот зажала большая шершавая ладонь.

– Ну, вот и попалась! Куда денешься теперь? – в темноте хриплый голос Катиара звучал зловеще. – Защитника твоего я к богам отправил, никто не помешает!

Свободной рукой он пытался задрать подол рубахи, уже жадно шаря по коленям и бёдрам девушки.

– Свежая кровь, пришлая! Хороших сильных волчат мне родишь! – Катиар припал к её шее, грубо целуя и кусая нежную кожу.

Задыхаясь от отвращения, Аглая пыталась бороться, но только раззадоривала его пыл. В какой-то момент вспомнив про клинок Майпранга, она сделала вид, что уступает натиску мужчины. Тот, почувствовав, что жертва перестала сопротивляться, чуть ослабил хватку, а девушка, понимая, что в её распоряжении лишь несколько секунд, исхитрилась выхватить нож и полоснула острым, как бритва, лезвием по лицу насильника.

Катиар взревел от боли и ярости и на мгновение отпустил её, чтобы тут же наброситься вновь, пачкая своей кровью и окончательно озверев. Неожиданно подоспела помощь. Кто-то ворвался в шатёр, и, получив увесистый удар посохом по хребту, вожак, глухо зарычав, отпрянул от своей жертвы. Ятрагор быстро