Наталья Павлищева - Князь Рус Страница 10

К Словену подошла Полисть с вопросом, будут ли они есть, мясо уже зажарилось. Тот махнул рукой, призывая братьев к своему костру.

Полисть подружилась с Илмерой, они уже взяли под свою опеку нового члена семьи – Славуту, которого Рус назвал своим сыном при всех. Конечно, сердечко у мальчишки разрывалось от горя, что его собственная мать далеко и недужна, но он старался не подавать вида. Рус, видно, нутром это понял, позвал ближе к себе:

– Славута, садись рядом! Сыну пристало сидеть с отцом, пусть и названым.

У отца с сыном разница в летах невелика – годков десять наберется, но Рус князь, и этим все сказано!

Спал в ту ночь мало кто. Рус тоже лежал с открытыми глазами и смотрел на звезды. Еще мальчишкой он спрашивал отца, кто зажигает эти маленькие огоньки на небе? Тот отвечал, что это души предков смотрят на своих сыновей и внуков. А как же днем, ведь их не видно? – Днем звезды затмевает солнце, но они есть. Если забраться в глубокий колодец, где солнышка не видно, то увидишь звезды.

Рус попробовал, звезды действительно увидел, а вот обратно выбраться не смог. Мальчик погиб бы, не приди за водой старая бабка Таля. Ох и кричала она, обнаружив, что Рус испоганил колодец, из которого брали воду для питья! Но отец, все поняв, очень ругать сына не стал.

С тех пор Рус по ночам часто смотрел на подмигивающие звезды. Какая из них мигает ему, как понять? Это только волхвы знают, другим не дано.

Мысли Руса перекинулись на волхвов. Тимар уже стар, дорога дается ему тяжело. Что будет, если… Даже подумать страшно, остаться без того, кто знает столь многое, для обозников беда. Но Рус переживал не только из-за обоза, он искренне любил старого Тимара. Вот Нубус, тот совсем другой, жесткий и нетерпимый. А Тимара можно спросить обо всем, о чем даже отца не спросишь, волхв ответит, его строгие и добрые глаза не осудят даже за глупость. Рус знал, что Тимар осуждает только подлость, обман и трусость. Но кто же за это не осуждает?

И почему Хазар дружен с Нубусом, а не с Тимаром? Теперь мысли младшего князя занял Хазар. Когда спорил с ним, заступаясь за Райко, казалось, нет на свете вреднее и жестче человека, чем собственный старший брат! И когда тот потребовал отправить на костер сначала Полисть, а потом Илмеру, тоже готов был придушить Хазара своими руками. Но вот собрались братья со своими Родами уходить, и Хазара словно подменили. Даже не верилось, что это он. То ли понял, что уходят навсегда, то ли просто исчезла причина неприязни?

Пока Рус размышлял, ночь перешла за свою половину. Днем время определяют по солнышку, а ночью по движению звезд и луны да по голосам. Ночные хищники вышли на охоту, но они движутся тихо, потому как только шум да блеск голодных глаз может выдать их жертве. Но чуткое ухо всегда уловит писк пойманной совой мыши, привычный к таким звукам ум поймет, чье это хлопанье крыльев.

Маленьким Рус спрашивал у отца, как люди знают ночное время или то, куда им идти. Князь объяснял, что по звездам. На небе не просто скопище звезд, они хотя и движутся, но не просто так, а вокруг одной – главной, люди ее по-разному зовут, но это Матка. Рус решил, что эта главная звезда должна быть и самой яркой; каково же было его разочарование, когда оказалось, что Матка невелика. Пан смеялся:

– Не всегда главный значит самый большой. Матка стоит на месте до самого света и следит за движением остальных звезд. Умный человек всегда сможет определить направление по ней и время по тому, как повернулись вокруг нее звезды.

Но у Руса не хватало терпения разглядывать очертания созвездий во множестве светящихся точек на небе. Вернее, он видел в них совсем не то, что называл отец. Намучившись с упорством сына, называвшего все по-своему, Пан махнул рукой:

– Не для тебя оно, Рус! Не быть тебе волхвом.

Но тот и не собирался, его больше привлекала обычная мальчишечья жизнь с веселым соперничеством, бесконечными придумками и шалостями, та радостная вольница, когда мальчишки еще не чувствуют ответственность, но уже не опекаются взрослыми ежеминутно. Это время безвозвратно ушло в прошлое, теперь и ответственность есть, и вольницы нет. Но иногда из Руса просто лезло озорное мальчишество. Понимал, что князю не должно озорничать, а сдержаться не мог.

Мысли Руса, улетевшие в детство, снова вернулись к заботам дня нынешнего. Его уже называли князем, но он сам себя пока таковым не чувствовал. И очень завидовал основательному, спокойному и разумному старшему брату. Хотелось быть похожим, только не давала живость характера и то самое неискоренимое мальчишество. Если честно, то именно от него избавляться было жаль. Не это ли мешало окончательно повзрослеть?

У костров постепенно затихали обозники, остались только дозорные, вглядывающиеся в темноту по сторонам, а еще больше в другой берег Непры, где тоже горел костер. Нет, все тихо и там. Только потрескивали сухие ветки, брошенные в огонь, да в лесу пару раз ухнул филин, то ли сердясь на ускользнувшую добычу, то ли сообщая о своем присутствии. Чуть в стороне пофыркивали пасущиеся волы. Стан спал.

Наконец, сморило и Руса. Снилось ему огромное поле, которое нужно перейти, чтобы попасть к подножию высокой горы. Но стоило Русу сделать шаг, как эта гора словно отодвигалась, становясь все выше и выше…

Сон человека хоть и сладок, но чуток, особенно в пути; стоило проснуться одному, последовали и остальные. Рус стряхивал дрему с глаз быстро, поднимался легко.

Тимар объявил, что боги дары приняли и можно переправляться. Испугаться не успели, все мысли поглотила сама переправа. Втащить упиравшихся волов на шаткие плоты было делом нелегким, и, хотя все понимали, что добром животные не пойдут, никто не ожидал, что будут так упираться. В ход шло все – от лакомой морковки до плетей.

Зато когда первый плот Руса с тяжело груженным возом коснулся другого берега и князь оттуда помахал рукой, мол, все в порядке, остальные повеселели. Вытащив повозку на берег, Рус тут же бросился переправляться обратно, чтобы помочь остальным. Огул дивился:

– Сами переправятся, князь.

– Пригляди за моими волами, не дай им уйти куда глаза глядят; если их не погонять и не держать, бегают, как кони!

Пока Огул привязывал княжьих волов, сам Рус уже преодолел половину обратного пути по реке.

И снова тащил на плот упиравшихся волов, снова греб и греб, борясь с течением, снова налегал на воз, помогая сдвинуть его с места… Сколько раз за день переправился сам Рус, он и сказать бы не смог, но сильно разгрузил многих. Князь уже приноровился воевать с упрямыми волами, забирал их к себе, а править плотом без крупных животных куда легче.

Много раз услышал Рус слова благодарности от родовичей, но лишь смущенно махал рукой, мол, что я, вы на остальных гляньте. Действительно, отлынивавших не было, как не было и тех, кто заботился только о своем возе. Видно, люди поняли, что должны быть едины, в этом их спасение.