Клад Сенак - Пещеры Красной реки Страница 10

— Кажется, их очень много! — сказал он грустно.

Он не добавил ни слова и опять с неприязнью покосился на свою злосчастную лодыжку. Это из-за нее он не может быть сейчас рядом с братьями там, на вершинах серых скал. Правда, он слишком молод, чтобы поражать бизонов стрелой или копьем, но он мог бы, по крайней мере, помогать охотникам: подкатывать камни, подавать дротики и стрелы, держать наготове топоры и палицы…

Горькое сожаление о своем увечье на миг заслонило в сознании Нума таинственное и заманчивое будущее, открывшееся перед ним в словах Мудрого Старца. Сейчас он, не колеблясь, променял бы это блистательное, но, увы, чересчур отдаленное будущее на здоровую, такую, как у всех, ногу, которая позволила бы ему быть вместе с племенем в этот решающий час. Глубоко вздохнув, Нум повернулся спиной к серым скалам. Пора возвращаться в становище! К чему оставаться здесь дольше, прислушиваясь к шуму битвы? Она начнется с минуты на минуту, совсем близко… слишком близко…

Опираясь на палку и прихрамывая, Нум с трудом двинулся по направлению к становищу. И вдруг снова ощутил руку Абахо на своем плече. Мудрый Старец тихонько повернул его и потянул за собой в сторону серых скал.

— Пойдем, — сказал он мягко. — Пойдем посмотрим на них!

Глава 4. БОЛЬШАЯ ОХОТА

Глухой гул с юга быстро приближался и нарастал. Оставаться дольше в узкой долине, стиснутой с обеих сторон крутыми скалами, становилось опасным. Покинув летние пастбища, бизоны мчались к местам зимовок с бешеной скоростью, топча и сметая все на своем пути. Абахо и Нум едва успели перейти вброд речку и вскарабкаться на невысокую гряду скал, за которыми с утра скрывались в засаде охотники. Нум так обрадовался возможности присутствовать при Большой Охоте — пусть всего лишь в качестве зрителя, — что забыл на время о своей больной ноге. Завтра она, разумеется, напомнит о себе и доставит немало страданий, но сейчас ему было не до нее.

Весь цвет племени Мадаев был здесь. Притаившись за выступами скал или среди кустарников, охотники ждали сигнала, готовые ринуться в бой по первому знаку вождя. Огромные глыбы камня громоздились кучами у края обрыва. Метательные снаряды из дерева и кости, дротики с костяными или кремневыми наконечниками, деревянные копья, закаленные в огне костра, массивные каменные топоры и тяжелые дубовые палицы, в которые вставлены острые обломки кремней, были сложены на земле рядом с охотниками или же находились в руках подростков, счастливых и гордых оказанным им доверием. Утром, покидая становище, охотники наскоро размалевали себе лицо и грудь красной глиной, которая успела высохнуть и растрескаться под жаркими лучами солнца. Кисти рук и лодыжки были украшены костяными браслетами, шею обвивали ожерелья из звериных зубов, нанизанных на тонкие сухожилия; длинные черные волосы заплетены в косы или связаны пучком высоко на затылке. Такой наряд, по мнению охотников, должен придать им грозный и устрашающий вид.

Отец Нума, Куш, вождь племени, стоял у самого края скалистой гряды. Обратив лицо к югу, он не отрываясь смотрел в ту сторону, откуда доносился нарастающий гул. Стоя рядом с отцом, Тхор и Ури ждали его распоряжений, чтобы мгновенно передать их остальным охотникам. «Когда-нибудь, — с волнением думал Нум, — отец будет гордиться и мною! Тогда он не скажет про меня:» Бедный мальчик!»Нум придвинулся ближе к Абахо, хотел шепнуть Главному Колдуну, что согласен стать его учеником, но не успел раскрыть рта. Куш вдруг выпрямился во весь свой огромный рост, высоко подняв в руке копье. В то же мгновение до слуха Нума явственно донесся тяжелый топот, напоминавший грохот океанского прибоя, и мальчик понял, что бизоны близко. Дрожь волнения, тревоги и восторга охватила охотников. Высокие прически заколыхались, руки крепче сжали оружие, темные глаза на раскрашенных красной глиной лицах вспыхнули диким огнем. Гул, прежде смутный, усиливался, вздымаясь, словно морской вал, разбивающийся у подножия скалистой гряды. Нум узнал глубокий мощный голос, который он так отчетливо слышал прошлой ночью на этом самом месте, и сердце его замерло от волнения, когда он увидел первого бизона, продирающегося сквозь густой камыш.

Вождь сделал знак рукой и, повинуясь его приказу, охотники пропустили громадного одинокого самца, с низко опущенным упрямым лбом, который вел за собой все огромное стадо. Единичная добыча, которую к тому же было трудно поразить с такого большого расстояния, не представляла интереса для людей. А спугнутый копьями и дротиками вожак мог ринуться в сторону от скал, увлекая за собой всех бизонов.

Шумно дыша и фыркая, вожак промчался мимо скал, топча своими мощными копытами ирисы и лютики.

Секунда гнетущего молчания — и вот из зарослей тростника показалось стадо. Бизоны бежали бок о бок, плотной рыжеватой массой. Длинная волнистая шерсть их потемнела от пота и была забрызгана болотной грязью.

Они мчались, не разбирая дороги, подгоняемые слепым инстинктом самосохранения, раздраженные укусами слепней и оводов, встревоженные приближением грозы, быстро нагонявшей их. Молодые держались в центре стада, охраняемые самками и громадными самцами, которые окружали телят грозным, несокрушимым кольцом.

Достигнув скалистой гряды, преграждавшей им путь, бизоны на мгновение замедлили бег и, изменив направление, двинулись вдоль скал, у самого их подножия. С вершины гряды горбатые рыжие спины исполинов напоминали поток остывающей лавы. Поток мчался, то вздуваясь, то опадая, в зависимости от неровностей почвы. Фонтаны жидкой грязи вылетали из-под сотен могучих копыт.

Как только основная масса бизонов поравнялась со скалой, за гребнем которой скрывались охотники, Куш выпрямился и громовым голосом прокричал боевой клич племени. Охотники разом вскочили на ноги, занося над головой метательные снаряды. В следующее мгновение десятки дротиков и копий просвистели в воздухе и обрушились на стадо; с грохотом покатились вниз, с уступа на уступ, низвергаясь на косматые спины бегущих великанов, огромные камни, которые столкнули со скалы подростки.

Испуганные внезапным и непонятным нападением, бизоны ринулись вперед с удвоенной скоростью. Могучие звери сталкивались на ходу друг с другом, спотыкались, погружаясь иной раз по самую грудь в реку, встречное течение которой замедляло их бег.

Нум сжимал от волнения руки, в которых не было ничего, кроме палки. О, почему у него нет оружия, которым он мог бы, вместе со всеми охотниками поражать добычу? В неудержимом порыве мальчик вскочил на ноги. Его зоркие глаза не упускали ни малейшей подробности кровавой картины.