Джайлс Кристиан - Кровавый глаз Страница 10

— Мне повезло, что старику Эльхстану лишняя пара рук была нужна больше, чем проповеди Вульфверда, от которых пахнет нечистотами, — сказал я, улыбнувшись старому столяру, и тот снова замычал.

Однако Алвунну мои слова привели в ужас. Она испуганно огляделась по сторонам, убеждаясь в том, что мы одни. Две собаки, вероятно учуявшие зайца, внезапно с громким лаем рванули в ночь.

Девчонка поморщилась и сказала:

— Эльхстан нашел этот нож у тебя на шее и снял до того, как его успели увидеть Вульфверд и остальные. — Она посмотрела на старика. — Эльхстан испугался за тебя. Это языческий нож, Озрик, — продолжала Алвунна, делая упор на этом определении. — Если вспомнить еще и твой глаз…

Девушка пожала плечами и снова смущенно умолкла. Ей словно было стыдно за то, как ко мне относились жители Эбботсенда, но в то же время она понимала их побуждения.

— Как я уже говорил, старику был нужен подмастерье, — произнес я, снова разглядывая нож, теперь уже очень внимательно.

— Ты точно не помнишь ничего о том, как попал сюда? — спросила Алвунна, опять безуспешно борясь с непокорной прядью.

Я покачал головой и ответил:

— Я очнулся дома у Эльхстана. До этого был без сознания. Ты с самого начала знала об этом ноже? — Алвунна кивнула в ответ. — А кроме тебя еще кому-нибудь об этом известно?

— Чего ты боишься, Озрик? К тебе и так относятся хуже некуда. — Девушка грустно усмехнулась, а я нахмурился. — Нет, об этом не знает больше никто. — Она взглянула на Эльхстана. — Мне пора идти. Если мама узнает, что я была здесь…

Старик кивнул и в знак благодарности прикоснулся к ее плечу. Алвунна бросила на меня прощальный взгляд и бегом скрылась в темноте, поднимая подол ночной рубашки, чтобы не испачкать его в грязи.

— Старик, зачем ты мне все это рассказываешь именно сейчас? — спросил я, привязывая нож к поясу.

«Алвунна была права. Чего мне теперь бояться? Два года меня ненавидели, но оставляли в покое, потому что я работал подмастерьем у Эльхстана. Но больше я не буду прятаться за спиной старого столяра».

Эльхстан посмотрел на нож, висящий у меня на ремне, но не стал забирать его обратно. Он покачал головой, потом изобразил крест у себя на груди.

— Не знаю, что все это значит, — сказал я, положив руку на плечо старика. — Но все равно спасибо.

Гусь громко загоготал. Я обернулся и увидел черную фигуру, которая приближалась к нам.

— Кажется, это одна из птичек Бертвальда, да? — спросил Вульфверд.

Увидев меня, он осенил себя крестным знамением. Священник был в полном облачении. Белая шерстяная рубаха спускалась до щиколоток, полоса зеленого шелка, обмотанная вокруг шеи, ниспадала до голеней.

— Говорил я ему, что нужно поднять ограду птичника еще на фут, — продолжал Вульфверд. — С перепуга, да еще в сильный ветер гусь может взлететь футов на двести. Я сам видел!

Мы посмотрели на птицу, и та сердито захлопала крыльями.

— Этот дьявол ярл Сигурд по-прежнему там. Он все выискивает новые способы оскорбить нашего Господа, повелителя и отца всех христиан? — спросил старика священник, повернувшись ко мне спиной.

Тот кивнул, и служитель божий продолжил:

— Эльхстан, я вспомнил нашу предыдущую встречу. Мне посчастливилось, хотя все мы, конечно, прекрасно понимаем, что везение — это не что иное, как рука Господа, воздающего должное тем, кто это заслужил.

Священник поднял жирный палец. В темноте мне не было видно его лицо, но я понял, что оно скривилось в самодовольной усмешке.

— В общем, в зарослях крапивы и щавеля я наткнулся на большие лопухи, — продолжал он. — Надеюсь, ты знаешь, что это растение… способствует очищению. — Вульфверд погладил свой живот. — Сок, выжатый из его листьев, помогает при укусах насекомых, змей и так далее. Но известно ли тебе, что если масло, добытое из корней лопуха, втереть в голову, то оно снимает боль, да еще и способствует росту волос? — Эльхстан что-то промычал, и Вульфверд стиснул ему плечо. — Ступай с миром, друг мой. — Затем священник повернулся ко мне, и его лицо исказилось в зверином оскале. — Прочь с дороги, мальчишка. Я иду лицезреть деяния Господа Бога. — С этими словами он криво усмехнулся и шагнул внутрь старой ратуши.

Эльхстан собрался было уходить и кивком предложил мне следовать за ним, но я продолжал стоять под сгнившим навесом. Старый столяр издал глухой гортанный звук и нетерпеливо махнул рукой.

— Ты собираешься позволить ему отравить ярла? — в ужасе спросил я. — Он солгал насчет лопуха.

Я принюхался к кислому запаху болиголова, въевшемуся в мои пальцы. Эльхстан снова показал, чтобы я уходил.

— Никуда не пойду, — сказал я. — Мы не должны этого допустить. Вульфверд сошел с ума! У него в голове кишат пауки, Эльхстан.

Старик нахмурился, но я не стал гадать, что он сделает дальше, и следом за священником вошел в зал.

Кто-то подбросил в очаг дров. Сырое дерево трещало и шипело. Дрожащие языки пламени золотили едкий дым, расползающийся под балками перекрытий над спящими людьми. Вульфверд стоял перед Сигурдом, сжимая в руке кубок. Лежащие рядом с ярлом люди зашевелились, предчувствуя что-то недоброе. Вульфверд услышал звук открывшейся двери, оглянулся, увидел меня, скривил рот и снова повернулся к предводителю скандинавов. Я прошел к очагу и ощутил пахнувший в лицо жар. Эльхстан вошел в зал и присел на корточки рядом с кузнецом Сивардом.

— Твои люди спотыкаются во мраке, ярл Сигурд, — заговорил Вульфверд, голос которого был подобен скрежету меча, покидающего ножны. — Но разве долг пастуха состоит не в том, чтобы спасать свое стадо от волков?

— Убирайся прочь, жрец, — пробормотал Сигурд, почесывая золотистую бороду. — Я пересек Северное море не для того, чтобы слушать тебя. Слова вываливаются из твоего рта точно так же, как куски дерьма у козла из задницы.

Скандинавы, услышавшие это, рассмеялись так громко, что разбудили тех, кто еще спал.

— Возвращайся в свой дом Белого Христа и спи на коленях, — бросил воин, сидевший рядом с Сигурдом.

Какое-то мгновение Вульфверд молча смотрел на ярла. В свете огня я видел, что священник дрожал от ярости. Его свободная рука сжалась в кулак.

— Я пришел сюда с миром, язычник, надеялся, что ты, может быть, примешь благословение Христа, — проворчал он. — Завтра вас здесь уже не будет.

— Разве Белый Христос живет здесь? — спросил Сигурд, усмехнувшись, и обвел взглядом зал.

— Наш Господь везде, — ответил Вульфверд, строго посмотрев на англичан, находящихся в ратуше. — Я благословил бы тебя сейчас именем Христа, а утром окрестил бы, очистив от грязи, которая душит твой народ.