Серж Брюссоло - Лабиринт фараона Страница 10

Он стал думать, когда же совершил ошибку, способную возбудить ненависть Анахотепа. Он мог бы поклясться богами, что был крайне осторожен в своих действиях и словах. Он даже никогда не пытался спрятаться от всевидящих нарисованных глаз, как это делали некоторые. Ему было известно, что номарх умел читать по губам, и, даже если уджа ничего не доносил, Анахотепу тем не менее не составляло труда узнать, что о нем говорят, всмотревшись в шевеление губ.

Фараон был стар. Придворные подозревали, что у него начало развиваться старческое слабоумие. Будущая смерть была его навязчивой мыслью, так же как и переселение в строившуюся «обитель миллионов лет». Он необдуманно тратил на нее все, что награбил в номе, вконец разорив его. Его уже ничто не радовало, и рассказывали, что дважды в неделю он ездил к бальзамировщику Хоремебу, чтобы полежать в своем саркофаге и убедиться в его удобстве.

Но главной его тревогой оставалось возможное ограбление места его погребения. Страх этот не давал ему уснуть по ночам, а если и удавалось наконец заснуть, то во сне ему виделись его оскверненная мумия и жалкая жизнь в потустороннем мире, на которую его обрекли грабители. Именно по этой причине он привязался к Дакомону. Молодой архитектор был специалистом по устройству защитных лабиринтов и всевозможных хитроумных ловушек. Ему не было равных в изобретении сложных переходов, из которых невозможно было выйти, к тому же в них на каждом шагу встречались совершенно незаметные на первый взгляд западни. Это послужило быстрому росту его репутации, и он постепенно создал себе клиентуру из богатых вельмож, также тревожащихся из-за возможности будущих ограблений.

А проблема и впрямь была серьезная. Оскверненная, обезображенная, лишившаяся части членов мумия неизбежно и непоправимо влияла на потустороннее существование. Ущерб, нанесенный земным останкам, мог сделать вас одноруким, одноногим, неспособным вести нормальную жизнь в полях Иалу. Ко всему прочему, если грабители опустошали гробницу, унося все вещи, похороненные вместе с усопшим, тот приходил в другой мир беднее феллаха, лишался своего звания, всех своих надежд и слуг — тех самых раскрашенных деревянных фигурок, которые можно заставить работать на божественных полях. Без всего этого оставалось лишь самому, подобно быку, впрячься в плуг и пахать под насмешливым взглядом бога. Кто бы согласился лишиться своей власти? Стать рабочей скотиной, тягловым животным после того, как командовал десятками слуг? Кто?

И этот страх приводил писцов и министров к Дакомону. Молодой человек успокаивал их, показывал макеты изобретенных им лабиринтов. Он впускал в лабиринт мышь, и та металась в нем, не находя выхода, к великой радости будущих клиентов.

Вначале дело оказалось очень прибыльным, но грабеж гробниц не прекращался, и заказчики стали проявлять скептицизм, становились более требовательными.

— Это всего лишь мышь, — морщились они. — Что ты хочешь этим доказать? Человек-то хитрее. Говорят, что, для того чтобы выйти из лабиринта, нужно на пересечениях все время поворачивать в одну сторону… Так легче оказаться на свободе… Это правда?

— Теоретически да, — отвечал Дакомон. — Но это, если не учитывать охватывающей человека паники… и ловушек. Тот, кто заблудился в лабиринте, находится в подавленном состоянии. Я знаю, что говорю: я проводил опыты с рабами и обещал им свободу, если они сумеют выйти из лабиринта за определенное время. Никому не удалось этого сделать.

— Ну, а если они подстрахуются веревкой? — допытывались клиенты. — Если они отметят свой путь бечевой?

— При большой протяженности не хватит никакой веревки, — спокойно объяснял Дакомон. — К тому же, попав в западню, грабители растеряются. Особенно если будут идти в темноте. Я недавно разработал систему вентиляционных труб, которые поддерживают в лабиринте постоянный сквозняк, гасящий все факелы и светильники. Нет ничего ужаснее, чем очутиться в полной темноте в коридорах, ведущих в никуда. Самый хладнокровный человек не вынесет этого. Да еще если пропускать струю воздуха через особым образом выточенную трубочку, получаются звуки, напоминающие вой шакала Анубиса. Кладбищенские воры глупы, они быстро лишаются рассудка. Тогда они побегут и угодят в первую предназначенную для них ловушку. Я разработал весьма хитроумные люки. Если идти по ним в одну сторону, они неподвижны; они приходят в действие, только когда человек возвращается, так что грабитель, уже прошедший по этому месту, воображает, что идет по твердому полу. Даже если он пометил плиту, на которую наступил, как это делают многие, он, считай, уже попал в ловушку, не зная, что люк открывается только в одном направлении. И очень важно, чтобы гробница побыстрее прослыла поглотительницей людей, проникших в нее с дурными намерениями. Именно в этом залог вашего спокойствия.

Здесь Дакомон всегда приводил пример пирамиды Тетлем-Иссу, ловко задуманной им для привлечения крокодилов во время разлива Нила, и неудачи самого Нетуба Ашра, царя воров. Он очень гордился этим изобретением.

С течением времени клиенты проявляли все большую сдержанность, поэтому он построил в своих садах лабиринт в натуральную величину, над которым можно было перемещаться с помощью набора мостков. Когда будущий заказчик опирался о балюстраду, Дакомон велел своему слуге Ути подвести раба ко входу в бесконечный коридор. Как правило, это был военнопленный из Ливии, или пожиратель нечисти, или один из тех отвратительных жителей песков, из которых получались самые дерзкие грабители. Дакомон сверху кричал несчастному:

— В центре лабиринта стоит золотая статуэтка. Если ты возьмешь ее и найдешь выход, она будет принадлежать тебе.

Считая, что вступил в жестокую игру, человек продвигался осторожно, оставлял на своем пути метки. Чаще всего это были клочки одежды, которые, как он думал, должны были помочь ему найти обратную дорогу. А когда он оказывался голым, он прокусывал палец и кровью помечал стены.

— Обрати внимание, друг, — шептал Дакомон, наклоняясь к своему клиенту, — этот парень уже наступил на два люка и не заметил этого. Он теперь уверен в надежности дороги и полагает, что спокойно вернется обратно. Не забавно ли это? Плита повернется только на обратном пути, но некоторые грабители иногда пускают впереди себя овцу или даже ребенка.

— Да, конечно, — одобрял вельможа, — похоже, это хорошо придумано.

Когда раб со статуэткой в руке провалился в колодец, дно которого было утыкано острыми рогатинами, они зааплодировали, и договор был подписан.

Состояние Дакомона росло благодаря использованию подобных устройств. Молодой, богатый и красивый, он имел много завистников, но потерял бдительность. Считая себя самым ловким, он был уверен, что номарх Анахотеп ничего не смыслил в его хитростях. И тут он допустил ошибку. Ужасную ошибку…