Адольф Мютцельбург - Властелин мира Страница 10

Все это я сделал, Гайде, ибо поклялся отомстить за то зло, которое мне причинили. Для моей личной мести моих богатств оказалось вполне достаточно. Но за те десять лет после моего освобождения из подземелья, что я провел в свете, за время моего пребывания в Париже, этом центре так называемого цивилизованного мира, среди людей, считающих себя умнейшими и достойнейшими, я убедился, что помимо несправедливости, допущенной в отношении меня, господствует несправедливость в отношении тысяч людей, которые так же несчастны, как несчастен был и я. Я не в силах отомстить за всех, не в моей власти изменить существующий в мире порядок — я всего лишь человек, не Бог! Но я в долгу перед человечеством, и временами мне не дает покоя мысль, что забывать о несчастье других перед лицом собственного несчастья, употреблять свои богатства лишь для достижения своих собственных целей было недостойно меня. Что-то нужно менять в этом мире, Гайде! Влить свежую кровь в эти ссохшиеся вены, вдохнуть новую жизнь в эту чахлую плоть! Когда я покидал Европу, я уже сознавал это, и на сердце у меня был камень, ибо я полагал, что мои силы слишком слабы и мне не добиться того, что туманно рисовалось тогда в моем воображении. Не просто случай свел меня в то время с умирающим от жажды — это был перст Божий, это была воля Провидения, постигшего мои неясные мысли! Теперь я верю, что совершу то, что прежде представлялось мне слишком трудным, то, для чего недоставало раньше моих сил. Как я это выполню, что именно мне нужно сделать, чтобы искупить перед человечеством вину, которую несут перед ним сильные Мира сего — все вместе и каждый в отдельности, — я пока не знаю. Но со временем мои неясные мысли обретут форму. В облике графа Монте-Кристо я отомстил за все то зло, что причинили мне и моему отцу; в обличье лорда Хоупа я намерен оправдать свое новое имя, вернуть миру надежду, утешить и исцелить страждущих, ободрить упавших духом, помочь слабым. Человечество жаждет справедливости. Я попытаюсь вновь воздвигнуть алтарь земной справедливости, повергнутый алчностью, слабостями, корыстолюбием людей! Да будет Бог милостив ко мне, да поддержит меня в моих начинаниях! — Его голос окреп, в нем зазвучали патетические нотки. Гайде смотрела на него почти с трепетом.

— Поэтому ты и выбрал себе имя «надежда»? — спросила она едва слышно. — Поэтому ты и называешь себя «лорд Хоуп»?

— Отчасти да! — ответил он. — На этой земле существует лишь одна власть — власть денег. Любовь, добродетель, справедливость — все забыто, всем правят деньги. С помощью собственных богатств я попытаюсь свергнуть власть золотого тельца. Сила против силы. Яд против яда. Подобно тому как я спас Валентину от ее мачехи-отравительницы, дав ей другой яд, который повлек за собой ее мнимую смерть, точно так же я собираюсь с помощью своих сокровищ избавить мир от идола, поправшего добродетель, честь, счастье. Да, золото — это бальзам, это целительное снадобье, но не для нашего развращенного общества. Я волью его в те жилы, которые еще не утратили свежести и чистоты. Удастся ли мне это — знает только Всевышний, который избрал меня орудием своей мести и позволил мне познать, что в этом мире существует и воздаяние!

Лорд умолк. Пока он говорил, Гайде, бледная, трепещущая, опустилась перед ним на колени.

Неожиданно с потолка донесся негромкий тонкий, звенящий звук.

— Встань, Гайде, — сказал лорд Хоуп, поднимая и привлекал к себе прелестную женщину. — Али хочет со мной говорить. Он стучит в мою дверь. Оставим пока мечты о будущем и вернемся к настоящему. Видишь, в каждой комнате находится маленький колокольчик, при помощи пружины он прикреплен к моей двери. Поэтому, где бы я ни находился, я всегда слышу, если стучит Али.

— Ты велик даже в малом! — сказала Гайде с мягкой улыбкой и осушила выступившие слезы. — Ах, Эдмон, ты сделал меня счастливейшей из женщин. А что я для тебя?!

— Ты — это все! — воскликнул лорд. — А теперь пойдем!

И он увлек ее за собой. Но сделал это не так бурно и порывисто, как поступил бы влюбленный юноша, а как зрелый мужчина, сознающий, что владеет величайшей драгоценностью на свете.

III. НЕВЕСТА МОРМОНА

— Тебе нужно поговорить со мной, Али? — спросил лорд, вернувшись в свою спальню.

Повторный стук подтвердил его предположение. Али не мог отвечать иначе, поскольку был нем.

Лорд распахнул дверь. Али знаками спросил, может ли господин принять управляющего.

Эдмон ответил согласием. По-видимому, произошло нечто необычное, ибо подобные визиты управляющего случались нечасто; здесь, в Калифорнии, такое наблюдалось впервые.

В дверях появился управляющий, прежде именовавшийся синьором Бертуччо, а ныне — мастером Хэки.

— Милорд, — начал он, — стук в ворота оповестил охрану, что снаружи кто-то есть. Оказалось, это женщина. Она утверждает, что пришла из лагеря мормонов, и непременно хочет поговорить с вами.

— Проведите ее сюда, — распорядился лорд.

На пороге возникла женская фигурка. Она была с головы до ног закутана в свое одеяние, однако лорд с первого взгляда узнал ее. Именно эта женщина привлекла его внимание у костра, именно она пыталась помешать Вольфраму выстрелить в него.

Увидев лорда, она откинула вуаль, закрывавшую ее лицо, и порывисто бросилась к его ногам.

— Милорд! — воскликнула она по-английски. — Как бы вы ни распорядились моей судьбой, пока я жива, я отсюда не уйду. Вы должны дать мне приют, иначе я покончу с собой!

Внешне лорд хранил полное спокойствие, хотя подобное вступление не могло не поразить его. Он молчал, пристально всматриваясь в ночную гостью. Черты ее прекрасного лица несли печать горя и скорби, необычных для ее возраста. На мраморно-бледном лице выделялись лучистые голубые глаза. Прелесть ее облика довершали вьющиеся золотистые волосы. Сейчас глаза незнакомки были влажны от слез, губы болезненно вздрагивали, а руки с мольбой простерты к нему.

Что прочел лорд на ее лице, в ее глазах, определить было невозможно. Однако он сказал:

— Вы не покинете мой дом, если он способен защитить вас. Встаньте, миледи!

Лорд пододвинул ей кресло. Она заметила его только теперь и оперлась на него рукой, словно была очень слаба. Затем опустилась на сиденье.

— Ваше желание будет исполнено, однако звучит оно довольно странно. Надеюсь, вы не откажетесь все объяснить?

Просительница опустила глаза, и они опять наполнились слезами.

— О, милорд, вы станете презирать меня, если я признаюсь, что судьба связала меня с тем несчастным, который поднял на вас руку!

— Вовсе нет, я видел, как вы пытались помешать ему. Однако я слышу, что по-английски вы говорите с французским акцентом. Говорите по-французски! Наверняка это родной для вас язык!