Серж Брюссоло - Замок отравителей Страница 10

Жеан смотрел на уходящую Ирану. Красивая женщина! При ходьбе ветер прижимал ее платье к телу, и оно плотно облегало живот и бедра. Ирана, без сомнения, казалась большинству мужчин слишком большой и самоуверенной. Не очень-то здесь жаловали женщин, живущих сами по себе, если только они не были монахинями, девственницами или вдовами. За исключением трех последних случаев, все остальные женщины быстро получали неприличные прозвища. Каждую особу женского пола, путешествующую без компаньонки, подозревали в черных замыслах, связанных с развратом.

Наверняка имя Ираны вымышленное. Трубадуры обычно исхищрялись в присвоении себе громких имен или прозвищ, призванных поразить воображение и способных быстро разлететься по свету.

Так размышлял Жеан, когда вдруг из-за кустов раздались вопли трубадурши. Выхватив меч, он бросился на голос. На краю пруда Ирана отбивалась от четырех окруживших ее волков. Один вцепился зубами в подол платья, другой кружил, выбирая момент, чтобы прыгнуть ей на спину. Это был обычный способ таких животных: прокусить клыками шею жертвы и мотать ее, пока не сломаются шейные позвонки.

Бледность Ираны делала ее похожей на бальзамированную святую. У молодых волков была пора спаривания. Жеан определил это по их напряженным членам, торчавшим из шерсти. Схватив меч обеими руками, он ударил, но промахнулся. Оружие рыцарей предназначалось для фехтования. Длинным мечом следовало рубить, как топором, круша и рассекая все вокруг. Не было у Жеана опыта в обращении с этим видом оружия.

Волки, казалось, были загипнотизированы Ираной. Они удостоили вторгшегося чужака лишь коротким ворчанием. Волк, пытавшийся разодрать платье молодой женщины, встал на задние лапы и коснулся грязной мордой и передними зубами груди Ираны. Та покачнулась.

Нет ничего ужаснее, чем ударивший в ноздри запах сгнившего мяса из волчьей пасти. Жеан рубанул мечом наотмашь. Лезвие угодило зверю сзади ушей и с сухим хрустом разрубило позвоночник. Пораженный смертью, самец выпустил на молодую женщину струю мочи, и Ирана, потеряв равновесие, упала в пруд. Жеан действовал без передышки. Запах смерти и беспрерывный натиск несомненно обескуражили стаю, решившую наброситься на врага.

Он проломил череп второму животному, собиравшемуся прыгнуть на него. Остальные обратились в бегство. Жеан оттолкнул ногой труп хищника и протянул трубадурше руку, чтобы помочь выбраться на берег.

Ирана дрожала от страха и холода. В ее блуждающем взгляде было что-то звериное, и Жеану стало не по себе. На мгновение он готов был поверить, что в Ирану проник дух убитого волка. Ходили слухи, будто голова у женщин настолько пустая, что такое вполне возможно.

— Ирана! — крикнул Жеан, схватив трубадуршу за плечо. — Это я, Монпериль, проводник.

Наконец она вышла из оцепенения. Зубы застучали с такой силой и звуком, будто колотушка во встряхиваемом кожаном кошельке.

— Идем, — приказал Жеан. — Нельзя стоять. Холодно, и ты можешь умереть.

Мокрое платье до неприличия плотно прилипло к телу Ираны. В таком виде лучше не показываться Дориусу на глаза. Стянув свой плащ, Жеан накинул его на плечи молодой женщины, укутал ее и повел через опушку к костру.

Монах стоял в стороне от деревьев, держа под мышкой свою драгоценную шкатулку, его лицо недоверчиво морщилось. Позади него сбились в кучку перепуганные комедианты.

— Волки, — небрежно бросил Жеан. — Она промокла, пусть женщины займутся ею. Поторапливайтесь, усадите ее поближе к огню.

Подбежали две пожилые женщины; схватили Ирану под руки. Вся труппа последовала за ней, надеясь, что она расскажет о случившемся. Заодно, может быть, удастся увидеть интимные части ее тела, когда Ирана будет менять рубашку.

Дориус вцепился в запястье Жеана и потянул его в сторону.

— Я все видел! — задыхаясь, проговорил он. — Теперь уже нет сомнений. Ты больше не сможешь ее защищать.

— О чем вы говорите? — недоуменно проворчал Жеан.

— О волках, — возбужденно пробормотал Дориус. — Ими завладела похоть. Они пришли, чтобы спариться с ней! Она — волчица, обернувшаяся женщиной, оборотень. Ты появился в момент, когда она собиралась принять настоящий облик, и тут она притворилась, что на нее напали… Она хитра, но меня не обманешь.

— Вы бредите, аббат, — произнес Жеан, высвобождая руку. — Она была одна, в стороне, а лес полон волков.

Он пытался рассуждать здраво, но от слов монаха у него сжалось сердце. Вспомнилось странное выражение, мелькнувшее в глазах Ираны.

— Ты знаешь! Ты все знаешь! — горячился Дориус. — Но делаешь вид, что ничего не было. Она собиралась покрыться шерстью, встать на четыре лапы и подставить зад самцам, которые для этого и прибежали. Ты не должен оставлять ее в живых. Этой ночью я благословлю твой меч, ты пойдешь и убьешь ее. Отруби ей голову, а я засвидетельствую, что ты действовал по моему приказу.

— Вы совсем спятили! — возмутился Жеан. — Никого я не буду убивать. Вы помешались от страха. Чего вы боитесь? От нападок лукавого вас защищают ваши реликвии.

— Болтаешь, сам не знаешь что! — заикаясь, выкрикнул Дориус. — Именно из-за этих реликвий дьявол и ополчился на нас. Он сделает все, чтобы они не попали в руки барону. Ирана — его пособник, она постарается опутать тебя. Кто знает, может, ей это уже удалось? Ты не хочешь исповедоваться?

— Хватит! — отрезал Жеан, обтирая лезвие меча пучком травы. — Вы разгорячитесь, будете плохо спать, и завтра дорога покажется вам еще длиннее.

Дориус перекрестился.

— Ты в этом раскаешься, — пробормотал он. — Дьявол потешается над неверием. Настоящий рыцарь не ослушался бы меня. Он отрубил бы этой самке голову, не задавая лишних вопросов.

Жеан быстро отошел от него, в нем закипал гнев. Усаживаясь у костра, он взглянул на луну. Полнолуние.

Самое время для проделок оборотней. Может, следует прислушаться к словам монаха?

Ирана переодевалась за натянутым двумя матронами одеялом. Пламя костра неравномерно освещало ее лицо, выделяя «кошачьи» черты. Жеан внимательно разглядывал женщину, с тревогой ожидая появления черной шерсти на спине и руках. Ему пришлось сделать усилие, чтобы отвернуться и не думать об этом. Когда путники, успокоившись, завернулись в свои одеяла, он приблизился к трубадурше.

— Спасибо тебе, — сказала Ирана. — Если бы не ты, не знаю, что и было бы. — Она поколебалась, потом тихо добавила: — Я видела, как монах разговаривал с тобой. Наверное, обо мне?

Жеан смущенно заерзал. Он всегда чувствовал себя недотепой в присутствии женщин, умеющих читать и писать, ведь в отличие от баронов Жеан не считал эти знания ненужными.