Артур Дойл - Подвиги бригадира Жерара. Приключения бригадира Жерара (сборник) Страница 10

– И вы не получили ни единой царапины?

– Мастер фехтования из двадцать третьего полка легкой пехоты задел мой левый локоть, сир.

– Пора забыть о подобных детских выходках, месье! – воскликнул император в припадке холодного гнева, которого все так боялись. – Вы что, решили, я награждаю ветеранов лишь для того, чтобы вы могли отрабатывать на них выпады и туше{47}? Как я буду сражаться с врагами, если мои солдаты поднимают оружие друг на друга? Еще одно известие о ваших дуэлях, и я раздавлю вас вот этой рукой!

Его пухлая белая ладонь взлетела высоко, а голос стал похож на отвратительное шипение и рычание. О Боже, волосы на моей голове стали дыбом. Сейчас я с удовольствием оказался бы на месте солдата, который первый идет в атаку по самому крутому и узкому ущелью. Император взял со стола и выпил чашку кофе, и, когда снова обернулся ко мне, от его гнева ничего не осталось. На его лице играла знаменитая улыбка, но только на губах, а не в глазах.

– Мне понадобится ваша услуга, месье Жерар, – сказал он. – Я буду чувствовать себя гораздо увереннее, когда человек, хорошо владеющий саблей, окажется на моей стороне. Вот поэтому я и выбрал вас. Но прежде всего я должен предупредить вас о секретности. Пока я жив, никто не должен знать о содержании нашего разговора.

Я подумал о Лассале и Талейране, но пообещал хранить молчание.

– Второе: я не желаю выслушивать ваших советов и предположений. Вы обязаны делать только то, что приказано.

Я поклонился.

– Мне нужна ваша сабля, а не голова. Предоставьте думать мне. Вам все ясно?

– Так точно, сир.

– Вы знаете Канцлерскую рощу в лесу?

Я кивнул.

– Вы, должно быть, знаете высокую сосну с раздвоенным стволом, где во вторник собирались охотники?

Если б он знал, что под этим деревом я встречаюсь с девушкой три раза в неделю, то не стал бы спрашивать.

– Отлично, ждите сегодня меня под деревом в десять вечера.

Я уже ничему не удивлялся. Если бы император попросил меня занять на время его место на троне, я бы лишь молча кивнул головой.

– Мы пройдем по лесу вместе, – сказал император. – Не забудьте захватить саблю, но оставьте дома пистолеты. Вы не должны обращаться ко мне, а я не стану разговаривать с вами. Мы должны хранить абсолютное молчание. Вы все поняли?

– Я понял, сир.

– Через некоторое время вы увидите человека, а возможно, и двух, стоящих под деревом. Мы вместе подойдем к ним. Если я дам команду защитить меня, вы обнажите саблю. Если же я начну с ними разговаривать, стойте и ждите, что произойдет. Коль скоро вам придется драться, ни один из них не должен уйти живым. Я помогу вам.

– Сир, – воскликнул я, – уверен, что легко справлюсь с двумя, но, может, стоит пригласить еще одного человека, чтобы вам самому не пришлось принимать участие в схватке?

– Та, та, та, – сказал Наполеон. – Я был солдатом перед тем, как стать императором. Вы полагаете, что артиллеристы управляются с саблей хуже, чем гусары? Я приказал вам не спорить со мной. Вы станете делать то, что скажу я. Если придется вытащить саблю из ножен, никто не должен остаться в живых.

– Они умрут, сир, – заверил я.

– Замечательно. Мне больше нечего сказать. Можете идти.

Я уже открыл дверь, когда мне в голову пришла идея.

– Думаю, сир… – начал я.

Он подпрыгнул на месте с яростью дикого животного. Мне даже показалось, что он ударит меня.

– Думаете! – крикнул он. – Вы, вы… Вы вообразили, что я выбрал вас потому, что вы умеете думать? Посмейте сказать мне это еще раз! Вы единственный человек, который… впрочем, довольно! Ждите меня у сосны в десять часов!

О Господи, я был счастлив, что выскочил из комнаты. На хорошем коне, с саблей за поясом я чувствовал себя на своем месте. Я знал все, что касается лошадиного корма, сена и овса, ржи и ячменя. Я умел командовать эскадронами на марше, мало кто мог сравниться со мной. Но, встретившись с камергером{48}, маршалом, перебросившись несколькими словами с императором, я понял, что все они предпочитают говорить намеками вместо того, чтобы выражать свою мысль ясно и открыто. Я чувствовал себя, словно строевой жеребец, которого запрягли в дамскую коляску. Чопорность и притворство выводили меня из себя. Я научился манерам джентльмена, но не придворного. Поэтому я был счастлив, когда вновь очутился на свежем воздухе и помчался к себе домой, словно школьник, который только что сбежал от сурового учителя. Но стоило только открыть дверь, как две пары ног: одна в синих лосинах, заправленных в гусарские сапожки, а другая в коротких до колен черных бриджах с пряжками – бросились мне в глаза. Обе пары вскочили с места при моем появлении.

– Что, что он сказал? – крикнули Лассаль и Талейран в один голос.

– Ничего, – ответил я.

– Император отказался встречаться с вами?

– Нет, я видел его.

– Что он хотел?

– Месье де Талейран, – ответил я. – К сожалению, я не могу ничего вам рассказать. Я дал слово императору.

– Осторожнее, молодой человек, – сказал Талейран, подкравшись ко мне с видом кота, который желает потереться о вас. – Здесь собрались друзья. Все останется в этих четырех стенах. Кроме того, император не имел в виду меня, когда говорил о том, что вы должны хранить тайну.

– Вам понадобится одна минута, чтобы добраться до дворца, месье Талейран, – ответил я. – Уверен, что вас не затруднит короткая прогулка. Принесите мне письменное свидетельство императора о том, что он не возражает, чтобы я все вам рассказал. Тогда я с радостью сообщу вам каждое слово из нашей беседы.

Талейран оскалил зубы, словно старый лис, каким он, собственно, и был.

– Месье Жерар, кажется, слегка растерялся, – сказал он. – Он слишком молод, чтобы видеть мир таким, каким он является на самом деле. Когда он станет старше, то поймет, что младший офицер кавалерии поступает не очень разумно, так резко отказывая старшему по званию.

Я не знал, что ответить, но тут мне на помощь пришел Лассаль со своей простодушной прямотой.

– А парень ведь прав, – сказал он. – Если бы я знал, что он дал обещание, то не стал бы досаждать ему расспросами. Вы ведь прекрасно знаете, месье де Талейран, что расскажи он все, то вы первым стали бы смеяться над ним. Тогда бы он представлял для вас ценность не бóльшую, чем пустая бутылка, из которой выпили бургундское. Что касается меня, то я заверяю: стоит ему нарушить обещание, как в Десятом гусарском для него не останется места. Полк лишился бы лучшего фехтовальщика, если б я услышал, что он выдал тайну императора.

Но речь полковника не произвела на Талейрана ни малейшего впечатления. Напротив, он стал еще жестче.

– Мне прекрасно известно, полковник Лассаль, – заявил он с холодным достоинством, – что ваше мнение много чего стоит в делах, касающихся легкой кавалерии. Когда мне при случае понадобится справка об этом предмете, я буду счастлив обратиться к вам. Однако сейчас, когда дело касается дипломатии, позвольте мне самому решать, как поступить. Пока благополучие Франции и безопасность императора лежат на моих плечах, я буду использовать все рычаги, чтобы не поставить их под угрозу. Иногда ради этого я готов пренебречь сиюминутными причудами императора. Желаю вам доброго дня, полковник Лассаль. Имею честь.