А. Ниман - Питер Мариц — юный бур из Трансвааля Страница 10

— Да, мингеер, — простодушно ответил Питер Мариц, — мы с малых лет на лошадях. Но вот уж сбруя у нас совсем не то, что у солдат вашей королевы. — И он с притворной завистью перевел свой взгляд с простенькой уздечки и своего старого, почерневшего и видавшего виды седла на серебряные удила и блестящее, как зеркало, желтое седло на вороном жеребце.

— Главное-то ведь все-таки лошадь, — успокоил его самолюбие офицер, — седло и уздечка — дело второстепенное. А, что, скажи, много у буров хороших верховых лошадей?

— Порядочно, — уклончиво ответил юноша.

— А сколько бойцов могут выставить буры, если бы случилось драться с бечуанами или зулусами?

— Кто его знает! Против зулусов пойдут тогда буры, которые живут поблизости к зулусской границе, а против бечуан — тамошние буры. Едва ли, впрочем, эти вещи для вас интересны, не правда ли, мингеер?

— Напротив. Раз мы приняли над вами власть, мы обязаны взять вас и под свою защиту от черных. Сколько же всего наберется буров, способных стать под ружье?

— Право, не могу вам сказать. Мы живем небольшими общинами. Да немало, пожалуй, и не счесть.

— Полно тебе хвастать! Будь вас много, не так-то легко вы бы нам подчинились.

— Мы народ смирный. Да и солдат у вашей королевы, вероятно, еще больше. Как вы думаете, сколько солдат у госпожи королевы в Капланде и Натале?

Офицер пристально и подозрительно посмотрел на юношу и, не ответив ничего, спросил в свою очередь:

— Ты сам откуда? Где находятся твои родители?

— Я с севера, — неопределенно показал рукой Питер Мариц. — Наша община не сидит на одном месте. Мы разбиваем лагерь, где понравится, а когда охота или пастбища истощатся, переходим на новые места.

— Стало быть, вы попросту бродяги, — заметил презрительно англичанин. — Вот погодите, мы наведем у вас порядок!

— Давно пора, — покорно согласился молодой бур. — Ах, что за конь у вас, мингеер! Вы его с собой из Англии привезли?

— Да, я с ним не разлучаюсь.

— Сколько же вы за него заплатили, смею спросить?

— Какой ты любопытный! Не так много: пятьсот фунтов стерлингов.

Питер Мариц был ошеломлен и с искренним изумлением воскликнул:

— Пятьсот фунтов! Да ведь за эти деньги можно приобрести целый табун... А здорово он берет препятствия? — продолжал расспрашивать юноша.

— Неплохо... А ты, оказывается, парень болтливый, как я погляжу.

Он придержал вороного и отдал распоряжение снова перейти на шаг, чтобы дать отдых лошадям. Питер Мариц оправил на себе ружье и патроны и, не замедляя рыси, сжал слегка бока своему Скакуну. Тот поднял голову, поставил торчком уши и прибавил шагу.

— Не спеши, не спеши! — строго крикнул ему офицер. — Разве не видишь, как мы едем?

— Как хотите, а я не согласен плестись, — добродушно смеясь, крикнул молодой бур, слегка повернув голову. — Этак мы с лошадью соскучимся. Счастливо оставаться! Мой Скакун вот как привык идти.

И, повернув коня, он сразу перешел на галоп.

— Ах, проклятый мальчишка! — яростно закричал англичанин. — Остановись! Стой, тебе говорят!.. В погоню! Держите его! Не стрелять, мы его живьем возьмем! За мной!..

Питер Мариц слышал за спиною конский топот и фырканье, возгласы преследователей, бряцанье оружия. Оглянувшись, он увидел, что за ним мчится весь отряд. Драгуны рассыпались цепью, их ярко-красные мундиры так и сияли на солнце, словно алые маки по зеленой траве. Далеко впереди всех мчался взбешенный офицер на своем прекрасном жеребце.

Молодой бур пригнулся к шее коня, гикнул, и Скакун понесся стрелой. Впереди лежала река, которую Питер Мариц незадолго до того переезжал вброд с Октавом и зулусами, широко разлившаяся после недавних ливней. Он направил коня мимо брода и, не колеблясь, толкнул его в воду. Скакун без заминки поплыл. На середине реки юноша обернулся. Из всего отряда только пятеро драгун последовали за командиром и бородатым солдатом, остальные в нерешительности замялись на берегу. Когда Скакун выходил уже на ту сторону, преследователи его еще боролись с течением на середине реки.

Выбравшись на берег, Питер Мариц, словно издеваясь, спокойно пустил лошадь неторопливой рысью, умышленно выбрав дорогу по пересеченной местности, усеянной крупными валунами, покрытой цепким кустарником, колючими кактусами и алоэ. Кинув взгляд назад, он увидел, что и офицер с драгунами уже по эту сторону реки. Вода стекала с их мундиров, и вид у них был жалкий. Юноша невольно рассмеялся. Вновь пустил он коня вскачь. Перед ним промчалось громадными прыжками испуганное стадо газелей, далее — стадо похожих на буйволов гну. Топот погони позади становился все тише и тише, и, оглянувшись, Питер увидел, что его преследует один лишь офицер. Вороной жеребец англичанина все убыстрял аллюр, и между ним и Скакуном оставалось не более полусотни шагов.

Тогда Питер Мариц пронзительно свистнул, и Скакун вихрем понесся вперед, прямо на чащу колючих мимоз, усеянных шипами, похожими на рыболовные крючки. Молодой бур, направляя сюда коня, по опыту знал, что Скакун с привычной ловкостью будет лавировать меж кустов. И действительно, он даже не сбавил шагу, проскальзывая, как змея, среди острых шипов, офицеру же с его вороным дорого обошлось это новое препятствие: блестящий мундир англичанина был весь изодран колючками, и на нем болтались лохмотья, по груди и ногам коня струилась кровь, окрашивая покрывшую его мыльную пену.

Скоро беглец, а за ним и преследователь выбрались из чащи на широкую поросшую невысокой травой равнину. Дело принимало для Питера Марица неблагоприятный оборот: его преимущество состояло в более легком преодолении препятствий, на ровном же месте перевес был на стороне англичанина, породистая лошадь которого была крупнее, с более широким, чем у Скакуна, шагом. И действительно, как ни мчался Скакун, понукаемый юношей, вороной стал настигать его. Громкое дыхание раздавалось все ближе и ближе за спиной беглеца; вот уже голова жеребца выдвинулась впереди крупа Скакуна... Еще секунда — и офицер с криком торжества протянул на скаку руку, чтобы схватить юношу. Но в то же мгновение Питер Мариц круто и неожиданно увернулся в сторону, и на этот раз радостный, бодрый крик вырвался из груди преследуемого. Крик этот точно толкнул вперед Скакуна. Он еще наддал и опять отделился от вороного. Ни тот, ни другой всадник не пускал в ход оружия — оба они чувствовали, что состязание между ними идет на первенство в искусстве езды и на резвость их коней.

Еще две-три минуты бешеной скачки, и вдруг неожиданное препятствие: дорогу пересекала глубокая балка, по дну которой извивался серебристый ручей. Оба ската были довольно круты и усеяны камнями, нанесенными ливнями. Препятствие для усталых коней не из легких. Но для Скакуна это было делом привычным. Питер Мариц бросил поводья, и умная лошадь, ступая боком, спустилась к ручью, перемахнула через него и таким же манером взобралась по противоположному скату вверх.