Алексей Кирпичников - Сталинъюгенд Страница 10

2. О присвоении звания лидеру Шахурину Владимиру.

Слушали Шахурина Владимира:

Учитывая, что победа Советского государства на всей земле неизбежна к моменту, когда участники организации вырастут, получат образование и займут руководящие посты, работая под руководством товарища Сталина, считаю, что организация будет всемирной и предлагаю изменить её название и именовать впредь: «Четвёртая Империя (Рейх)». Предлагается также присвоить лидеру организации звание «Рейхсфюрер» с правами единоличного руководителя.

Постановили: Наименовать с «___» мая 1943 тайную организацию «Четвёртой Империей (Рейхом)». Присвоитъ лидеру организации Шахурину Владимиру звание «Рейхсфюрер». Уполномочить рейхсфюрера Шахурина Владимира присвоить соответствующие звания другим членам организации. (Единогласно)

Подписи лидера и участников организации

Печать

Однако под этим протоколом стоял лишь автограф «рейхсфюрера», а конкретная дата составления осталась не вписанной.

На следующей странице шёл текст «Устава», перекликавшийся с первым протоколом, а на двух последних уже появились «Указы рейхсфюрера» о присвоении Леониду Реденсу и Артёму Хмельницкому званий «фельдмаршала» и «фельдфюрера», однако самозванные военачальники не оставили автографов в графе: «Уведомлён».

Изучив бумаги, Меркулов ещё раз испытал ощущение, что их создал не совсем здравый человек, но дела это не меняло — Владимир Шахурин не только бредил в своём дневнике, он действовал, он создал тайную организацию. Мало того, рядом с ним находились другие, ему подчинившиеся. Они по-прежнему живы. С них и будет спрос!

Сложив материалы назад в папку, Меркулов подумал:

«На этом, судя по документам, активная деятельность "Четвёртой Империи" прекратилась. — И, немного поразмыслив, продолжил про себя: — А уголовное дело об измене Родине её участниками… открылось».

Взяв чистый лист, нарком начал раскладывать «пасьянс». Сначала в столбик написал фамилии «фюреров» (так он про себя назвал школьников), поставив против каждой чёрточку. Затем, не спеша, заполнил пустоты:

Шахурин Владимир —

15 лет, сын наркома авиационной промышленности Алексея Шахурина (застрелился).

Микоян Серго (Сергей) —

13 лет, сын чл. Политбюро и ГКО товарища Микояна. Имеет личное оружие — пистолет «вальтер».

Реденс Леонид —

15 лет, племянник товарища Сталина. Сын расстрелянного свояка Иосифа Виссарионовича, бывшего чекиста Станислава Реденса, мужа старшей сестры Его жены — Анны Сергеевны Аллилуевой.

Хмельницкий Артём —

14 лет, сын генерал-лейтенанта Рафаила Хмельницкого, нач. выставки трофейного оружия. Генерал Хмельницкий вхож к товарищу Сталину и очень близок к чл. Политбюро и ГКО маршалу К.Е. Ворошилову.

Кирпичников Феликс —

14 лет, сын Петра Кирпичникова, работающего одновременно заместителем и у члена ГКО товарища Л.П. Берии, и у председателя Госплана тов. Н.А. Вознесенского.

Барабанов Леонид —

14 лет, сын Александра Барабанова, возглавляющего секретариат чл. Политбюро и ГКО товарища А.И.Микояна.

Бакулев Пётр —

15 лет, сын главного хирурга эвакогоспиталей г. Москвы Александра Бакулева.

Хаммер Арманд —

15 лет, сын американского бизнесмена Виктора Хаммера, племянник Арманда Хаммера, активно помогавших советской власти добывать твёрдую валюту, продавая на Западном рынке ценности из Эрмитажа и др. музеев. Виктор Хаммер умер. Арманд Хаммер-дядя продолжает сотрудничать с СССР. Оба были обласканы товарищем Лениным. Арманда Хаммера-старшего до сих пор высоко ценит товарищ Сталин, поскольку тот прикладывает массу усилий для создания в США общественного мнения в пользу СССР и сбора средств для помощи СССР.

Микоян Вано (Иван) —

15 лет, сын чл. Политбюро и ГКО товарища А.И. Микояна. Также владеет личным оружием, тоже пистолетом «вальтер». (В организации формально вроде бы не участвовал, но был другом Шахурина и, скорее всего, именно он передал ему оружие).

Меркулов ещё раз внимательно прочитал составленный перечень. С виду простой список таил массу вопросов и загадок, ответы на которые он с ходу даже не пытался искать. Создалась ситуация, когда необходимо семь раз отмерять, а уж потом резать.

Нарком анализировал:

«С одной стороны, я получил карт-бланш на разматывание "дел"» от товарища Берии — куратора органов по линии Политбюро и ГКО. Его влияние на Хозяина сейчас велико. Когда Лаврентий Павлович узнает, куда потекло это "дело", и поймёт, какие политические дивиденды можно состричь, прижав хвост Микояну, он начнёт давить — доводи "дело" до конца — дай антисоветскую террористическую организацию!… С другой стороны, доставшееся мне по этапу от самого Лаврентия Павлыча ведомство, уже не имеет негласного приказа товарища Сталина косить направо-налево без разбора. Очень многое изменила война — Иосиф Виссарионович за последние два года стал значительно бережнее относиться к руководящим кадрам. Многих простил Сам — того же наркома боеприпасов Ванникова, уже посаженного за саботаж и вредительство… и прошедших мучительное следствие военных — Рокоссовского, Мерецкова, Горбатова… Не просто простил, а вернул на прежние должности, с регалиями. И награждает их, и двигает дальше… Затем родители… Конечно, вякнуть может только Микоян… Он по нашему ведомству не заляпан и, если не обделается, может побороться. Тем более что у него сразу два сына в дерьме… Хмельницкий способен напроситься на приём к Самому — его товарищ Сталин выделяет. Но, думается, генерал на это не решится. Остальные вообще не пикнут. С другой стороны, все они кроме племянника этого мошенника-антикварщика Хаммера поинтриговать способны… Реденса может отвести и сам товарищ Сталин… но это дела не развалит. Да и вряд ли Он отодвинет в сторону племянника — слишком уж большой зуб у Иосифа Виссарионовича на семью Аллилуевых… Барабанов поплывёт в фарватере Микоянов… Бакулев напрямую к Хозяину не вхож… Кирпичникова, эту лошадь рабочую, Лаврентий Павлыч, конечно, ценит, но не до такой же степени, чтобы Микояшку из клетки выпустить… Нет, дело будем вести, как положено. Товарища Берию уважим, но не суетиться без команды! Ведь он и сам приказал действовать поделикатнее… В общем, шаг за шагом, допросик за допросиком, протокольчик за протокольчиком… Главное — добиться на приёме у товарища Сталина внятной реакции на эту историю».