Жеральд Мессадье - Цветок Америки Страница 11

— Пусть сначала скажет, где тело бедной Софи-Маргерит, — в бешенстве крикнула Жанна.

Оно лежало в сарае на другом конце города, по дороге в Марленхейм. Пошли туда все — даже слуги и подмастерья из печатни. Двое стражников с факелами возглавляли процессию. Они уложили тело несчастной баронессы де Бовуа на тележку, которую дали им крестьяне, сначала испугавшиеся этого шествия с факелами, а затем присоединившиеся к траурному кортежу. Никогда бы они не подумали, что двое иностранцев, снявших у них комнату на постоялом дворе, окажутся бандитами.

Поскольку баронесса де л'Эстуаль, несомненно, защищала свою жизнь, командир стражников не стал придираться к тому, что она отправила одного из нападавших на тот свет кинжалом, который в принципе не разрешено было носить жителям свободного города Страсбурга.

Тело Софи-Маргерит отнесли на Санкт-Йоханн-гассе. В доме никто не ложился спать. На рассвете Жак Адальберт пошел за кюре из церкви Сен-Вандриль, чтобы тот благословил останки его матери. Франсуа пришлось чуть не силой увести от смертного ложа жены. Все былые обиды истлели в пламени погребальных свечей.

Для Жанны это стало еще одной горестью — не главной, но искренней. Ни одно живое существо не заслуживало такой смерти, какая выпала на долю Софи-Маргерит. Да, она была взбалмошной и распутной, однако объяснялось это ее незрелостью, а не порочностью характера. К тому же она была членом клана, следовательно, заслуживала уважения.

Жанна шла за катафалком до собора вместе с Франсуа и родителями усопшей, а также Жаком Адальбертом и Францем Эккартом, которого спешно известили о случившемся.

Она слушала, как священник с кафедры восхваляет достоинства покойной, и тут ее внезапно ужалило воспоминание. Говоря о своей матери в Гольхейме, Франц Эккарт сказал о ее короткой жизни. Значит, он предвидел этот столь же ужасный, сколь безвременный конец?

На кладбище она, стоя перед открытой могилой, следила за юношей.

Тот безмолвно плакал, и по лицу его текли слезы. Если он и предвидел смерть матери, на чувствах его это не отразилось.

Люди становятся жертвами не только земных властителей, но и небесных владык.

Потом их ознакомили с результатами следствия.

Как показал допрос оставшегося в живых португальца, они вовсе не были бандитами по своему ремеслу. Нет, просто эти честолюбивые бюргеры хотели любой ценой заполучить карту с указанием нового пути в Индию, чтобы затем вручить ее королю Жуану П. Мануэль Эстевес был судовладельцем. Он и его компаньон, очевидно, надеялись возглавить экспедицию, утереть нос испанцам и добраться до громадного острова сокровищ, куда так и не высадился Христофор Колумб, уверявший, что ему помешал шторм.

Судовладелец произнес несколько фраз, которые секретарь не понял, но все же занес в протокол. Например, Мануэль Эстевес заявил, что его решимость подогревало поведение некоего мореплавателя по имени Христофор Колумб. Оно смахивало на измену, ибо Колумб на обратном пути после совершенного им открытия сделал остановку в Лиссабоне, вместо того чтобы сразу направиться в Испанию. Его принял король Жуан II, которому он красочно расписал увиденные чудеса, однако же, ничего больше сказать не захотел, что привело короля в крайнее раздражение.[4]

Секретарь, естественно, не знал, кто такой Христофор Колумб, и потому не увидел никакой связи между испанским мореплавателем и похищением, а затем убийством почтенной дамы в Страсбурге. Для него это были обычные махинации и уловки человека, виновного в тяжком преступлении.

Между тем Жанна внимательно прочитала протокол, обнаружив в нем конец ниточки, потянув за который можно размотать весь клубок.

Узнав от генуэзских торговцев, что Колумб воспользовался картой, которую отдали печатать в мастерскую Франсуа де Бовуа и маркиза Феррандо Сассоферрато, португальцы вознамерились завладеть ею. Сначала они поехали в Геную, где попытались купить бесценный документ. Потерпев неудачу и твердо веруя, что он находится в мастерской, они решили добыть его силой, точнее говоря, грабежом. Еще один провал, из-за которого португальцы лишились своего секретаря, угодившего в тюрьму. Тогда они подумали, что карта может оказаться в Страсбурге. Однако их попытки и здесь оказались бесплодными. Но они поняли, что сьер де Бовуа осведомлен о значении документа, и сочли, что он хочет получить какие-то баснословные деньги или же действует заодно с французами, испанцами, генуэзцами, венецианцами и бог знает с кем еще, чтобы самому исследовать новый путь в Индию. И решились принудить его отдать карту. Дело закончилось скверно. Суд постановил повесить Эстевеса, хотя тот ссылался на свое знатное происхождение. Похищение с требованием выкупа само по себе было преступлением, а смерть заложницы только усугубила его.

Софи-Маргерит стала жертвой амбиций судовладельцев и монархов, о которых она понятия не имела. Франсуа душила ярость.

Он не знал, что мать его тоже в ярости. Ее не оставляла мысль, что и родителей ее вот так же зарезали из-за совершенно ненужной им войны.

Всякая власть убивает, за свою жизнь Жанна твердо убедилась в этом. Во время жестокой схватки дофина с его отцом Карлом VII она сама была похищена и едва не погибла.

Дело приняло еще более странный оборот, когда городской старшина известил Франсуа, что Анна де Боже попросила оказать ей особую милость и доставить к ней узника для допроса.

Неужели португалец избегнет наказания?

Бывшая регентша, заверил старшина, обязалась уважать решения страсбургской юстиции.

Все ломали голову, пытаясь понять, чем вызван интерес бывшей регентши к преступному судовладельцу, но так и не нашли ответа. Никто не знал, что три года назад она имела беседу с братом Христофора Колумба Бартоломео, который пытался уговорить ее снарядить экспедицию для поиска западного пути в Индию. Этот план чуть раньше был отвергнут Генрихом VII Английским как совершенно бредовая затея.

Для Жанны все эти перипетии ничего не меняли в сложившейся ситуации: Франсуа овдовел. В свои сорок два года он был слишком молод, чтобы обречь себя на одиночество. Холостой мужчина подобен дереву, попавшему под удар стихий: оно твердеет и трескается. Следовало найти ему новую жену.

Провидение, если оно есть, проявило жестокую мудрость: своим роковым ударом разрушило семейный союз, который неизбежно привел бы мужчину к горькому разочарованию, а женщину — к окончательному падению.

3

Экзотические видения

Многие дни и недели Франсуа, Жозеф, Жак Адальберт, Деодат, а вскоре и Феррандо, приехавший из Милана, обсуждали тайну карты. Жанна жалела, что Франц Эккарт, который вернулся в свой павильон в Гольхейме, не принимает участия в спорах.