Роберт Говард - Рождающие гром Страница 11

Вперед вышел высокий худощавый венецианец в черной бархатной куртке.

– Ди Дзаро, – сказал Байбарс, усмехаясь, – малик Кагал – наш гость. Садись на коня и скачи в войско франков. Там скажи, что лорд Кагал послал тебя с тайным поручением. Скажи, что он пытается обвести болвана Байбарса вокруг пальца и обещает, что сможет уговорить его не вступать в союз с кочевниками.

Венецианец мрачно ухмыльнулся и вышел из шатра, избегая взора горящих глаз кельта. Кагал знал, что итальянские торговцы часто вступали в тайный сговор с мусульманами, и все же немногие опускались так низко, как этот предатель.

– Ну что ж, Байбарс, – спокойно сказал Кагал, – раз ты сейчас решил играть роль пса, я ничего не могу сделать. У меня нет меча.

– Я очень рад, – весело отозвался Байбарс. – Пойдем, и не тревожься ни о чем. Просто тебе не повезло: ты встал на пути Байбарса! Люди для меня только инструменты, ибо я рожден для великих свершений, – у ворот Дамаска я понял, что те всадники с обагренными кровью руками всего лишь сталь, из которой можно выковать большой мусульманский меч. Клянусь Аллахом, малик, если бы ты мог видеть, как я мчался, словно ветер, в Египет – и вновь пересек Джифар, ни разу не остановившись, чтобы передохнуть! А если бы ты видел меня, когда я прибыл в лагерь кочевников с муллами, воспевавшими преимущества ислама! А как я убедил их дикого Куран-шаха, что его безопасность зависит только от их обращения в нашу веру и от союза с нами! Конечно, я не доверяю этим волкам до конца, поэтому и расположил свой лагерь подальше от них, но когда франки пойдут на нас, они увидят наши войска стоящими рядом и готовыми к сражению и будут ужасно удивлены, если... эта собака ди Дзаро хорошо справится со своим делом!

– Твое вероломство выставляет меня подлым псом в глазах моих людей, – с горечью сказал Кагал.

– Не бойся, никто не назовет тебя предателем, – примирительно ответил Байбарс, – потому что скоро все они до единого погибнут. Они уже тени прошлого, и я избавлю от них землю. Смотри на жизнь проще.

Он протянул наполненный кубок; Кагал, взяв его, сделал небольшой глоток и начал ходить взад и вперед по шатру, как человек, впавший в полное отчаяние. Мамелюки наблюдали за ним, исподтишка ухмыляясь.

– Ну что ж, – сказал Байбарс. – Я был татарским князем, я был рабом, а теперь я снова стану правителем. Шаман Куран-шаха читает для меня по звездам – он говорит, что если я выиграю сражение с франками, то стану султаном Египта.

"Эмир уверен в своих полководцах, – подумал Кагал, – коль при них высказывает свои честолюбивые устремления". Вслух он сказал:

– Франков не волнует, кто будет султаном Египта.

– Да, но сражения и тела погибших – это лестница, по которой я поднимаюсь к славе. Каждая война, которую я выигрываю, укрепляет мою власть. Теперь на моем пути стоят франки, и я отброшу их в сторону. Но шаман предсказал мне странную вещь... Он сказал, что, когда франки пойдут против нас, меч мертвого воина нанесет мне ужасную мучительную рану...

Внезапно Кагал понял, что он незаметно приблизился к столу, на коем стояла свеча. Он поднес кубок к губам, а затем молниеносным движением выплеснул вино на пламя. Свеча зашипела и погасла, и шатер погрузился в кромешную тьму. Одновременно кельт выхватил спрятанный за пазухой кинжал и бросился к тому месту, где должен был сидеть Байбарс.

В темноте он столкнулся с кем-то и, взмахнув кинжалом, глубоко вонзил его в чье-то тело. Раздался вопль, полный смертельного ужаса, и Кагал, выдернув кинжал, отскочил в сторону. Для второго удара времени не было. Люди в шатре кричали и падали, спотыкаясь друг о друга; звенела и скрежетала сталь. Окровавленный кинжал Кагала полоснул по шелковой стене шатра, прорезав в ней длинную щель, и кельт выскочил наружу. При свете звезд он увидел, как к шатру со всех сторон сбегаются египтяне.

Услышав позади себя знакомый ревущий голос, Кагал понял, что в темноте ударил кинжалом не Байбарса, а кого-то другого. Он быстро помчался к привязанным у стойки коням, перепрыгивая через натянутые веревки шатров, – одинокая тень среди множества метавшихся фигур. Мимо него галопом промчался часовой на коне, держа в руке горящий факел. Кельт выпрыгнул из темноты подобно пантере и оказался в седле за спиной часового. Испуганный вопль мамелюка оборвался, когда острый кинжал христианина перерезал ему горло.

Столкнув тело на землю, Кагал успокоил фыркавшего и встававшего на дыбы коня и повернул его в противоположную сторону. Подобно ветру промчался он по гудящему лагерю и вскоре почувствовал, как в лицо ударил теплый воздух равнины. Услышав позади себя топот копыт, он понял, что за ним отправлена погоня, и еще сильнее пришпорил арабского скакуна.

Где-то на севере ему навстречу двигалось войско христиан. Кагал надеялся догнать по дороге венецианца, но тот выехал намного раньше и был уже далеко, а вот преследователи, отправленные Байбарсом, неумолимо приближались...

На рассвете, когда франки снимались с лагеря, к ним прискакал венецианец и рассказал о том, что сбежал от египтян, а затем потребовал встречи с де Бриеном.

Войдя в полусвернутый шатер барона, ди Дзаро сказал:

– Сеньор, меня послал господин Кагал – он сейчас ведет переговоры с Байбарсом. Он уверен, что мамелюки не вступят в союз с кочевниками, и настоятельно просит вас немедленно выступить вперед...

Снаружи раздался быстрый топот копыт – приближался одинокий всадник, чьи развевавшиеся волосы напоминали золотистую вуаль на фоне розоватого неба. Возле шатра де Бриена загнанный конь рухнул на землю. Человек вскочил на ноги и молнией ворвался в шатер.

Ди Дзаро вскрикнул и побледнел, увидев свою смерть – кинжал кельта в мгновение пронзил его сердце, и венецианец, упав, подкатился к ногам Уолтера де Бриена. Барон ошеломленно взглянул на Кагала.

– Во имя Бога, друг мой, какие новости?

– Байбарс соединяет свое войско с войском нечестивых, – ответил Кагал.

Де Бриен опустил голову.

– Что ж, никто не может просить о вечной жизни.

7

Объединенное войско земли обетованной медленно двигалось к югу по мрачной пыльной равнине. Черно-белый флаг тамплиеров плыл рядом с крестом патриарха, а поодаль слабый ветерок колыхал черные знамена мусульман.

Монархов не было с ними. Император Фредерик выдвинул свои притязания на королевство Иерусалим и укрылся на Сицилии, строя заговор против Папы Римского. Командовать баронами был избран де Бриен, разделивший руководство войском с мусульманским полководцем Аль Мансуром эль-Оманом.

Они вновь разбили лагерь в пределах видимости мусульманских застав, и всю ночь ветер, порывами налетавший с юга, яростно трепал их шатры и палатки. К утру разведчики доложили о движении орды кочевников и о том, что мамелюки уже присоединились к ним.