Виктория Гетто - Экспансия Страница 11

– Значит, господа слобожане считают, что их интересы превыше интересов общины? Поустроили себе уделы личные в державе нашей? Гридни, взять в поруб старшин Товарной и Торговой слобод!

Обоим названным немедленно заломили руки, а князь добавил:

– В цепи их.

Не обращая внимания на крики, обоих выволокли из светлицы. Теперь князь смотрел на представителей Хлебной и Животной слобод:

– Сами признаетесь или мне зачесть вины ваши?

Хлебник рухнул на колени, взмолился:

– Пощади, княже! Ты же знаешь, что Локоте слова нельзя поперёк сказать! Народ уже ропщет! Измучил он всех своими работами непрестанными! Люди хиреть начали, больных много, ан всё равно гонит на поля хлеборобов и огородников. А кто не идёт – в поруб. На хлеб и воду!

– Знаю об этом. Потому и не стал тебя к тем двоим отправлять, – махнул рукой в сторону двери князь и посмотрел на скотовода: – А ты чего молчишь?! Или то, что у тебя скот начинает дохнуть от бескормицы, тебе всё равно?

– Не дохнет он, княже. А наоборот, прибывает. Особенно туры и кони. Просто Локоте я неверные сведения подавал, чтобы жадность его умерить. Он уж больно без меры хотел всего. Вот и пришлось мне лгать. Прости.

Короткий, почти незаметный взгляд в сторону застывшего у стены светлицы Крута, и успокоительное движение того головой – не врёт слобожанин… Тем лучше. Уже легче!

– Благодарю за это. Твоя неправда многим жизни спасёт. Правильно поступил. Но впредь – за каждое слово лжи голову сниму. Всем ясно?!

Представители слобод нестройно прогудели «да», и Ратибор поднялся со своего кресла:

– Локоту мы завтра же повесим. На главной площади Славграда, зачитав указ о его обвинении и с перечнем преступлений. Этих двоих – тоже. Чтоб не одиноко в аду было. Купец изворовался, и тех, кто о его казнокрадстве сообщить хотел, жизни лишил. А товарник покрывал дела чёрные Локоты. Так что всем троим место на виселице. Гридней Локотиных – немедля в Жаркий град. Не пожелают – Перун меня простит, – уничтожу всех. А родичей их лично людоедам продам. Так и передать им. Дворец второго князя – под сиротский дом отдать. Челядинцев – расписать по слободам. Откажутся – пусть Локоту следом догоняют. Верёвки у нас делать умеют. Дармоеды да нахлебники мне не нужны. И не только мне… – И вдруг резко сменил тему, обратившись к Малху: – Что у нас с огнебоями?

– Слобода наша большие огнебои на новых основаниях с колёсами исправно льёт, даже больше обещанного. А вот с зельем проблема – не хватает хлопка. Мастерские товарные весь урожай ваты нынешний под себя взяли.

– Знаю. Посему – вату со складов слободы изъять, передать Рудничной слободе. Хватит ткани гноить! А что с ручными огнебоями?

Бренданов расплылся в улыбке:

– Сделали, княже. И скорострельность увеличили едва ли не вчетверо против прежнего. Начинаем на производство ставить. Как велено – к концу месяца первую сотню штук изготовим.

Ратибор чуть оттаял:

– Через пять дней получишь сотню отроков четырнадцати лет. Обучишь их бою на ручницах. Учить далее других они станут. Ещё что есть?

Махинник помялся, потом всё же решился:

– Княже, из Арконы павшей кроме злата и прочего свитки привезли со знаниями тайными. Дозволь мне и людям нашим изучить их – вдруг найдём ещё что полезное?

– Добро. Но только после того, как оружие на производство непрерывное поставишь. И зелье огненное – особенно!

Тот склонил голову, выпрямился:

– Сделаем, княже.

А Ратибор перевёл взгляд на представителя Тягловой слободы, и тот, хотя не чувствовал за собой никакой вины, невольно поёжился – уж больно сурово выглядел князь.

– Вашей слободе от меня спасибо особое. Всегда всё вовремя доставляете. Так дальше и продолжайте. Сейчас ваша главная задача – перебросить вату со складов Товарной слободы на рудничные хранилища.

– Сделаем, княже, – кивнул тот.

Глава 5

Бесконечное кольцо костров окружало Жаркий град.

У каждого из них сидели враги, злобные чудовища в человечьем обличье, питающиеся человечиной. Все видели, как после боя людоеды подхватывали своих убитых и уносили их назад, а потом ночью слышалось довольное ухание.

Вольха передёрнул плечами – сейчас стало легче. Неожиданно седмицу назад пришли две тысячи воев, заполнивших прорехи в строю пешцов. Поначалу-то гонористые были. Да после первого же боя шелуха с них наносная сошла. Поняли, что к чему. А уж когда трапезу майя увидели… Да и снабжать стали куда лучше против прежнего: раньше лишь пища в достатке была, а теперь и стрелы, и копья, и прочее оружие. Правда, с огнём негасимым проблемы оставались. Но вместо него начали поступать новые снаряды к требучетам – большие чугунные бомбы, начинённые непонятно чем. Кладёшь такой шар, величиной с голову человечью, на ложку, поджигаешь фитиль и стреляешь. Тот падает, и не то что своей массой врага бьёт, но потом взрывается изнутри. Разлетается чугун толстый на мелкие части, кроша и рвя вражью плоть. Не меньше, чем негасимого огня, людоеды боялись этого оружия. Так что Жаркий град медленно, но уверенно перемалывал вражескую силу. Едва ли две трети уцелело от майя, тысяч этак четыреста с небольшим.

Но славы тоже несли потери. Хотя и меньше, но из сорока тысяч, преградивших путь ордам, осталось в строю едва ли восемнадцать тысяч воинов. Медленно, по десятку, по два в день, но майя всё-таки убивали закованных в сталь воинов. Много было и раненых. Правда, те возвращались в строй, но всё равно превосходство противника было огромным… Лишь сталь оружия и доспехов да высокие прочные стены задержали людоедов. И ещё – непонятные действия их жрецов, руководивших нападающими. Вместо того чтобы оставить малый заслон, сковывающий осаждённых в граде, разукрашенные в перья дикари исступлённо день за днём штурмовали сложенные из тёсаного камня стены высотой в три человеческих роста. Летящие из-за зубцов камни, брёвна, стрелы и дротики, а также льющаяся кипящая смола, раскалённый песок и крутой кипяток наносили огромные потери врагу, но тот не отступал, а день ото дня повторял бесплодные попытки захватить город.

Бывший тяжёлый всадник бросил взгляд на стоящую высоко в небе луну. Скоро смена. А там и отдохнуть можно. Эх, жаль, так и не пришлось в плотном строю ударить по ворогу, нанизать бьющиеся тела на копья, ощутить, как под богатырским ударом раскалывается вытянутый кабачком череп людоеда. Быков отправили в тыл, на пастбища. Слишком мало тяжёлой кавалерии. Просто завязнет в людской массе, станет недвижной, и по трупам павших майя просто возьмут в ножи неповоротливых всадников. Лучше уж вместе со всеми на стенах, тем более что, сменив глухую защиту на чуть полегче, даже пешим он даст фору многим пешцам за счёт выучки и личного вооружения. Ну, да поможет Перун-громовержец и сын его, Маниту-сеятель, сядет ещё Вольха в прочное седло с высокими луками и по сигналу рога прянут плотные ряды зверей с всадниками на своих спинах в нестройную толпу колышущих перьями на своих шлемах врагов.

– Как у тебя?

– Чисто.

– Повезло. На полночной стене лазутчика завалили. Лез колодцы травить. – Мужчина передёрнул плечами, выругался: – Мразь. Одно слово. Ладно. Пойду отдыхать.

…Он проснулся от шума. Недовольно поднялся – ведь отдыхает человек после караула! Все это знают и стараются вести себя тише. Что за гам вокруг? Потянулся к стоящей в углу шатра лохани с водой, плеснул в лицо, нащупал висящее на пришитом к полотну крючке полотенце, вытер лицо, поскрёб недовольно пробившуюся щетину… Ладно. Сейчас выйду, разгон устрою. Надо же и совесть иметь, в конце-то концов!.. Высунулся из шатра на яркое солнце, проморгался – дар-то оборотную сторону имеет – и открыл рот от изумления: подмога пришла! Гой да!!!

…Начиналось генеральное сражение. Славы не стали вновь отсиживаться за стенами города, а вывели свои войска в поле. Восемнадцать тысяч человек, находившихся раньше в осаде. Пятьдесят тысяч воинов нового строя, вооружённых огнебоями большого и ручного наряда. Двести орудий, сорок пять тысяч стрелков, четыре тысячи кавалерии, в том числе и тысяча тяжёлых. Жрецы майя словно ждали этого, дав всем дружинникам спокойно выйти из-за стен и построить боевые порядки.

Вольха вновь сидел на своём быке. Внутренне собравшись и готовый к бою, он многое не мог понять. Что за огнебои? Чем они могут помочь? Длинные массивные трубы с отверстием на одном конце, установленные на литые станины с колёсами. Непонятные приспособления у пешцов. А главное – практически никаких доспехов! Обычные кольчуги даже без усиливающих прочность защиты пластин. Кроме своих ручных огнебоев у пешцов небольшие круглые ядра в особых сумках да короткие клинки на боку. Шапка и та обычная, хотя и проложенная сталью изнутри. Ну да поглядим, что это за войска нового строя.

Взвыли вражеские флейты, застучали барабаны, отбивая ускоренный ритм, едва ли не вдвое чаще, чем принято у славов. Майя качнулись, помчались высоким пружинистым шагом, пожирая пространство между армиями. Их лавина была неудержима, и вытоптанная земля взмётывала клубы пыли из-под босых ног. Отряд из десяти труб находился прямо перед тяжёлыми конниками, на этот раз стоящими во второй линии. Впереди находились пешцы со своими ручными огнебоями.