Борис Романов - Император, который знал свою судьбу Страница 11

ФРЕДЕРИКС:

Ваши Величества, дети мои, я оставляю Вас здесь и покидаю дворец (уходит с поклоном; Николай спокойно вскрывает конверт. Александра отходит в угол залы и садится на диван в ожидании).

НИКОЛАЙ

(начинает тихо читать вслух):

«Благословенный потомок мой, Николай!..» (удивленно смотрит на Александру, затем продолжает читать) «Это письмо предназначено лично тебе, и никто более не должен прочитать его. Прочитав, ты убедишься в этом сам».

АЛЕКСАНДРА:

Ники, я должна уйти?

НИКОЛАЙ:

Нет. Я думаю, он не знал, что моя жена будет такова как ты, что мы любим друг друга и что мы с тобой одно целое пред Богом. Однако, позволь мне прочитать сначала не вслух, и затем я передам это письмо тебе.

АЛЕКСАНДРА:

Сядь рядом со мной. Я хочу слышать твое дыхание, пока ты будешь читать это странное письмо. Откуда твой прапрадед мог знать, что через сто лет будет царствовать император по имени Николай?

Николай садится рядом с Александрой, молча читает письмо. По мере чтение лицо его сначала выражает удивление, затем волнение; едва слышно его спокойное дыхание, которое в конце, однако, становится более слышным. Александра взволнованно смотрит на него, берет за руку. За окном залы – последний луч солнца и темнота. Зала освещена свечами. Николай заканчивает читать письмо; передает его Александре.

НИКОЛАЙ:

Прежде чем ты прочтешь это… Послушай меня… Это совсем не то, что мы ждали с радостью. Это совсем не то, но я не могу не верить этим пророчествам – ведь здесь перечислены все государи, которые правили после Павла Петровича – все мои предки! И про всех все написано, каковы они будут! … Каковы они были…Мне жарко стало здесь…

Взволнованно подходит к окну (вне залы, в анфиладе), открывает его. Слышно карканье ворона; в окно врывается легкий порыв ветра, свечи в зале гаснут. Из полной темноты возникает следующая сцена – В ЧЕРНО-БЕЛОМ формате.

ЭПИЗОД 3. 14 декабря 1796 года. Павел Первый и монах Авель.

Действующие лица:

– ПАВЕЛ – Павел Первый, император, возраст 42 года;

– АВЕЛЬ – монах Авель, 39-ти лет, но по виду гораздо старше; человек простой и угрюмый.

Место и время действия:

тот же Гатчинский дворец, та же зала 105 лет назад (почти тот же вид), 14 декабря 1796 года.

За окном – морозный туман. По мере развития диалога за окном темнеет и Павел Петрович сам зажигает свечи в зале – в тот момент, когда речь заходит о царствовании Николая Второго. Павел,– умный, тонкий и склонный к мистике, – ведет диалог ласково и спокойно, но временами хмурясь, недовольный ответами Авеля; Авель отвечает поначалу угрюмо и как бы нехотя.

Начинает диалог Павел, Авель отвечает на его вопросы.

ПАВЕЛ:

Честной отец! О тебе говорят, да я и сам вижу, что на тебе явно почиет благодать Божия. Что скажешь ты о моем царствовании и судьбе моей? Что зришь ты прозорливыми очами о Роде моем во мгле веков и о Державе Российской? Назови поименно преемников моих на Престоле Российском, предреки и их судьбу.

АВЕЛЬ:

Эх, Батюшка-Царь! – (Авель качает головой) – Почто себе печаль предречь меня понуждаешь? Коротко будет царствование твое, и вижу я, грешный, лютый конец твой. На Софрония Иерусалимского от неверных слуг мученическую кончину приемлешь, в опочивальне своей удушен будешь злодеями, коих греешь ты на царственной груди своей. В Страстную Субботу погребут тебя… Они же, злодеи сии, стремясь оправдать свой великий грех цареубийства, возгласят тебя безумным, будут поносить добрую память твою… Но народ русский правдивой душой своей поймет и оценит тебя и к гробнице твоей понесет скорби свои, прося твоего заступничества и умягчения сердец неправедных и жестоких. Число лет твоих подобно счету букв изречения на фронтоне твоего замка, в коем воистину обетование и о Царственном Доме твоем: "Дому сему подобает твердыня Господня в долготу дней"…

ПАВЕЛ:

О сем ты прав. Девиз сей получил я в особом откровении, совместно с повелением воздвигнуть Собор во имя Святого Архистратига Михаила, где ныне воздвигнут Михайловский замок. Вождю небесных Воинств посвятил я и замок, и церковь…

АВЕЛЬ:

Зрю в нем преждевременную гробницу твою, Благоверный Государь. И резиденцией потомков твоих, как мыслишь, он не будет. О судьбе же Державы Российской было в молитве откровение мне о трех лютых игах: татарском, польском и грядущем еще – жидовском.

ПАВЕЛ:

Что? Святая Русь под игом жидовским? Не быть сему вовеки! – гневно нахмурился Император Павел Петрович. – Пустое болтаешь, черноризец…

АВЕЛЬ:

А где татары, Ваше Императорское Величество? Где поляки? И с игом жидовским то же будет. О том не печалься, батюшка-Царь: христоубийцы понесут свое…

ПАВЕЛ:

Что ждет преемника моего. Цесаревича Александра?

АВЕЛЬ:

Француз Москву при нем спалит, а он Париж у него заберет и Благословенным наречется. Но тяжек покажется ему венец царский, и подвиг царского служения заменит он подвигом поста и молитвы и праведным будет в очах Божиих…

ПАВЕЛ:

А кто наследует Императору Александру?

АВЕЛЬ:

Сын твой Николай…

ПАВЕЛ:

Как? У Александра не будет сына? Тогда Цесаревич Константин, старший сын мой…

АВЕЛЬ:

Константин царствовать не восхочет, памятуя судьбу твою… Начало же царствования сына твоего Николая бунтом вольтерьянским зачнется, и сие будет семя злотворное, семя пагубное для России, кабы не благодать Божия, Россию покрывающая. Через сто лет после того оскудеет Дом Пресвятыя Богородицы, в мерзость запустения Держава Российская обратится.

ПАВЕЛ:

После сына моего Николая на престоле Российском кто будет?

АВЕЛЬ:

Внук твой, Александр Второй, Царем Освободителем преднареченный. Твой замысел исполнен будет, крепостным он свободу даст: а после турок побьет и славян освободит от ига неверного. Не простят бунтари ему великих деяний, «охоту» на него начнут, убьют среди дня ясного в столице верноподданной отщепенскими руками…

ПАВЕЛ:

Тогда и начнется тобой реченное иго безбожное?

АВЕЛЬ:

Нет еще. Царю Освободителю наследует сын его, а твой правнук, Александр Третий. Миротворец истинный. Славно будет царствование его. Осадит крамолу окаянную, мир и порядок наведет он. А только недолго царствовать будет.

ПАВЕЛ:

Кому передаст он наследие Царское?

АВЕЛЬ:

Николаю Второму – Святому Царю, Иову Многострадальному подобному. Будет иметь разум Христов, долготерпение и чистоту голубиную. О нем свидетельствует Писание: Псалмы 90,10 и 20 открыли мне всю судьбу его. На венец терновый сменит он корону царскую, предан будет народом своим; как некогда Сын Божий. … Война будет, великая война… По воздуху люди, как птицы, летать будут, под водою, как рыбы, плавать, серою зловонною друг друга истреблять начнут. Накануне победы рухнет трон Царский. Измена же будет расти и умножаться. И предан будет правнук твой, многие потомки твои убелят одежду его кровью…Такожде, мужик с топором возьмет в безумии власть, но и сам опосля восплачется. Наступит воистину казнь египетская.

Горько зарыдал вещий Авель и сквозь слезы тихо продолжал:

АВЕЛЬ:

Кровь и слезы напоят сырую землю. Кровавые реки потекут. Брат на брата восстанет. И паки: огнь, меч, нашествие иноплеменников и враг внутренний власть безбожная, будет жид скорпионом бичевать Землю Русскую, грабить святыни ее, закрывать Церкви Божии, казнить лучших людей русских. Сие есть попущение Божие, гнев Господень за отречение России от своего Богопомазанника. А то ли еще будет. Ангел Господень изливает новые чаши бедствий, чтобы люди в разум пришли. Две войны одна горше другой будут. Новый Батый на Западе поднимет руку. Народ промеж огня и пламени. Но от лица земли не истребится, яко довлеет ему молитва умученного Царя.

ПАВЕЛ:

Ужели сие есть кончина Державы Российский и несть, и не будет спасения?

АВЕЛЬ:

Невозможное человекам, возможно Богу… Бог медлит с помощью, но сказано, что подаст ее вскоре и воздвигнет рог спасения русского. И восстанет в изгнании из дома твоего Князь Великий, стоящий за сынов народа своего. Сей будет Избранник Божий, и на главе его благословение. Он будет един и всем понятен, его учует самое сердце русское. Облик его будет державен и светел, и никто же речет: «Царь здесь или там», но «это он». Воля народная покорится милости Божией, и он сам подтвердит свое призвание… Имя его трикратно суждено в истории Российской. Два тезоименитых уже были на Престоле, но не Царском. Он же воссядет на Царский, как третий. Пути иные сызнова были бы на русское горе <…> Велика будет потом Россия, сбросив иго безбожное. Вернется к истокам древней жизни своей, ко временам Равноапостольного, уму-разуму научится беседою кровавою. Дымом фимиама и молитв наполнится и процветет аки крин небесный. Великая судьба предназначена ей. Оттого и пострадает она, чтобы очиститься и возжечь свет во откровение языков…