Счастливчик Лукас - Максим Сергеевич Евсеев Страница 11

– Эй старик, – закричал один из них, увидя Абеларда. – Ты плохо несёшь свою службу: пока ты спал у тебя украли стены!

Его товарищи радостно захохотали, оглядывая развалины городской стены. Потом они поскакали дальше, решив, что старик и трое детей, ника не смогут помешать им, выполнить порученное отряду дело. И не успел последний из всадников миновать дозорную башню, а старый Абелард поспешил вниз.

– Я должен немедленно… – говорил он, сам не понимая, что он должен делать. – Надо быстрее бежать… – убеждал себя старик, но ноги плохо его слушались.

Наконец он бросился в угол комнаты, там где в пыли лежал какой-то сверток. Завернут он был в старую рогожу, а сама рогожа была перевязана кожаным шнурком. Старик принялся было развязывать узлы, но руки его тряслись, а пальцам не хватало сил и ловкости. Он попробовал было ухватиться зубами, но и зубов-то во рту у старого Абеларда почти не было.

– Помогите мне, дети. – вскричал он наконец.

Лукас и Каспар бросились к свертку, пытаясь развязать его, но только мешали друг-другу. Запыхавшись от суеты и злости они стояли лицом к лицу, красные и потные и казалось, что в этот раз они уж точно подерутся.

– Что это, Абелард?

Пока ребята готовились к драке, а старый Абелард держался за сердце задыхаясь от усталости и волнения, Эльза своими маленькими, но ловкими пальцами развязала проклятый шнурок и содержимое свертка с грохотом выпало на каменный пол.

– Вот это да! – выпалил Лукас.

– Что ты собираешься с этим делать? – добавил Каспар.

И только Эльза ничего не сказала, а только бросилась к Абеларду и крепко-крепко обхватила его руками. Она не обняла его, как прежде, а именно держала, не собираясь отпускать, потому что на полу лежало старое Абеларда вооружение, с которым он воевал под началом знаменитого императора Максимилиана.

– Я должен, девочка моя. – бормотал старик.

Правда сил у него, даже чтобы разжать руки маленькой девочки уже не хватало. Что уж тут говорить о том, чтобы сразиться с всадниками курфюрста Ансельма.

– Нет, Абелард, – сказал Каспар. – Ты уже свое отвоевал – теперь наша очередь.

Он протянул руку чтобы поднять тяжелый шлем, который итальянцы называют “Селата”.

– Не волнуйся, Абелард. – добавил Лукас. – Мы не дадим город в обиду.

И он в свою очередь взвесил на руке тяжелый гросс-мессер, какими ловко умели орудовать ландскнехты.

В этот момент, на этих словах, которыми беспечно и необдуманно разбрасывались Каспар и Лукас, силы окончательно покинули старого Абеларда, он присел на каменный пол, закрыл ладонями лицо и заплакал.

От того ли плакал Абелард, что увидел в детях самого себя. Маленького мальчика, рано оставшегося сиротой и прибившегося к отряду наемных солдат, шедших через Альпы в Италию, где в то время не переводилась работа для таких как они. Или оттого он плакал, что вспомнил, как их отряд кинули в мясорубку, на самый опасный участок, надеясь, что всех наемников перебьют и не останется никого, кто мог бы потребовать оплаты и все ужасы войны, маленький тогда еще Абелард увидел в первом же бою. Но скорее всего потому плакал теперь Абелард, что видел он не маленького мальчика, вцепившегося пальцами в сломанное древко пики длинной не меньше десяти силезских футов, а себя теперешнего старого и ни на что не годного Абеларда, который не мог бы не то что рубить этим ржавым гросс-мессером, но и даже донести его до места схватки.

– Прекратите! – закричала на ребят умница Эльза. – Неужели вы и вправду настолько глупы, что решили сражаться? Те, кто проскакал теперь мимо нас, поленятся даже вынимать мечи из ножен ради таких мальчишек, как вы. Они просто-напросто переедут вас своими конями, а после этого и не оглянутся в вашу сторону.

Тихо стало в полумраке дозорной башни. Мальчики, словно устыдившись своей детской наивности сложили оружие на ту же рогожу и присели на пол, каждый в своем углу.

– Что же нам теперь делать? – спросил тихо Лукас.

– Может стоит бежать и предупредить солдат герцога. – предложил Каспар.

– Эти всадники, уж, наверное, окажутся там раньше вас. А такой отряд не смогут не заметить, даже эти ленивые толстяки, разодетые в цвета Хеннебергов.

– Так что же просто сидеть и ничего не делать? – удивились мальчики хором.

– Именно!

Эльза чувствовала, что именно ей надо принять какое-то решение.

– Именно, повторила она. Теперь бы никому не надо бы ничего делать, кроме как заботится о спасении своей жизни и надеяться, что их близкие поступят точно так же. Моя матушка не велела мне ходить сегодня на рыночную площадь и сама тоже не пошла.

– Моей отец на заработках, а мать хлопочет по дому – буркнул Каспар. – если бы я был дома, то она наверняка бы захотела пойти сегодня на рыночную площадь, даже из простого любопытства, но я-то теперь с вами, поэтому она конечно всыплет мне, когда я вернусь, но сестер без присмотра не оставит.

Все посмотрели на Лукаса, но он только пожал плечами.

– Папаша с самого утра так пьян, что вряд ли проснется до вечера, а мать не посмеет идти без его позволения. Впрочем, у нас дома никто и не слышал ни о чем таком, я вот только от Михена узнал, что сегодня на рыночной площади будут раздавать угощение…

И все в этот момент вспомнили про толстого Михена.

– Проклятый обжора! Он непременно теперь там! Тут никаких сомнений быть не может! Он такого не пропустит. – закричали все разом перебивая друг друга.

Глава девятая

И они не ошибались. Конечно же толстый Михен и его батюшка были теперь на рыночной площади. Да даже если бы они и решили бы с нее уйти, то такой возможности им бы никто конечно не дал. Благодаря своему упорству Михен с отцом находились ближе всего к замковой решётке откуда, по их мнению, и должны были появиться лакеи его светлости неся на своих руках румяные пшеничные брецели, бочки с пивом, подносы с жаренными свиными сосисками и Бог весть что еще. И ведь никому и в голову не приходило, что народу уже теперь на площади собралось так много, что никаким лакеям не хватит рук, чтобы вынести столько еды и что места куда бы могли поставить сотни столов на площади попросту нет, а из замка не доносится ни звуков ни запахов, но только стражники в ливреях герцогского дома, все плотнее жмутся друг другу на