Роберт Святополк-Мирский - Служители тайной веры Страница 11

— Ах, да! Действительно, совсем вылетело из головы! Знаешь, Василий, тут я должен тебя огорчить — гонца до сих пор нет. Должно быть, заночевал где-то и будет только утром.

Василий снял плащ и отстегнул меч.

— В таком случае, князь, я подожду, если можно.

— Разумеется. Но как же быть с друзьями, — они будут волноваться.

— Я непременно должен узнать, где сейчас находится князь Семен Вельский. Иначе нам не вызволить девушку.

— Значит, не едешь?

— Нет, князь, если только есть реальная надежда узнать это.

— Как только вернется гонец утром — я обещаю тебе указать точное место нахождения моего брата. Спокойной ночи! — пожелал Федор и, закрывая дверь, добавил из коридора — Если надоест ждать, можешь уехать в любую минуту. Я велел часовым выпустить тебя беспрепятственно.

Медведев остался один.

Князь Федор придумал хороший способ.

Медведев по-прежнему оставался узником, хотя теперь его никто не охранял.

Он стоял у окна и смотрел на огромную розовую призрачную луну, повисшую над самым горизонтом.

Глава третья. Лучший час князя Федора.

В последние дни князь Федор спал плохо. Ложился около полуночи, а в пять утра, как только начинало светать, просыпался и не мог больше уснуть. Поворочавшись с боку на бок, он вставал, отправлялся на берег Ипути и сидел там на камне до восхода солнца.

В это утро князь проснулся как обычно, но встал сразу, зная по опыту, что уснуть больше не удастся. Он оделся, выпил квасу и тихонько вышел в коридор. Пробравшись на цыпочках в левое крыло терема, прошел мимо двери Ольшанского и осторожно заглянул в угловую комнату.

Медведев спал одетым, а рядом на скамье лежал его старый меч. Лежал так, что, проснувшись, Василий мог немедленно воспользоваться им.

Вот так и должен спать настоящий мужчина — крепко и чутко, спокойно и настороже. И небось никакие сны ему не снятся.

Он вздохнул и спустился во двор.

Начальник караула привел четырех бодрых и слегка озябших людей. На смену им из постройки во дворе, поеживаясь от утренней прохлады, выскочила новая четверка. Эти были сонные и вялые.

— Какие новости? — спросил Федор у десятника.

— Никаких, князь. Все сделано, как ты вчера велел. Караулы усилены, мышь не проскочит. Никто посторонний не появлялся... Если не считать деревенского мальчишки... Заблудился. Показали ему дорогу, он и побежал домой.

— Что за мальчишка? — подозрительно нахмурился Федор.

— Лет тринадцати. Да нет, князь, он точно без всякого умысла. Весь день дикий мед собирал. Полный кувшин набрал, а к вечеру потерялся — пуща-то большая... Ну, угостил нас на радостях. Из сельца Можайского, говорит, родом. Мы его на всякий случай об окружающих местах и людях расспросили — он все точно рассказал. Сразу видно — местный.

— А на реке как?

— Никто не проезжал.

Федор спустился на берег и побрел вниз по течению. Его мягкие желтые сапоги мгновенно набухли и почернели от росы. И хотя ледяные капельки не проникали сквозь дубленую кожу, ноги быстро мерзли.

Шагов за триста от терема на повороте Ипути горел костер. Два человека жарили дикого поросенка, двое других наблюдали за рекой с пригорка чуть поодаль.

Князь присел на пенек и протянул к огню захолодевшие ноги.

— Да вроде все хорошо, князь, — сказал высокий рыжий, должно быть, старший в дозоре. — По речке вроде никто не плавал.

— А почему — «вроде»?

Рыжий почесал затылок.

— Да это так, князь... Вроде словечко, — и смутился. — Привычка...

— Как светать стало, на том берегу лес рубили! — вдруг брякнул младший из тех, что сидели у костра.

— Какой лес? Кто рубил? — заинтересовался Федор.

Рыжий сердито сверкнул глазами.

— Да кто ж его знает, князь! Не видно отсюдова. Вроде далеко, версты за две от берега, за болотом. Мужики, должно быть, воруют дерево у Можайского. А напротив нас, вон там — болото непроходимое, еще как сюда приехали — все проверили.

— А вам отсюда реку хорошо видно?

— А как же, князь! Если даже туман, нам все видать — по реке ни слева, ни справа ни одна лодка не проскочит. Да, правду сказать, сколько дней мы здесь караулим, я ни разу не видал, чтобы кто-нибудь по Ипути на лодках плавал. Место уж очень глухое, и сел поблизости нету.

— А снизу по течению река тоже хорошо просматривается?

— А как же! Там такой же караул, как и тут. Ты, князь, не тревожься! Мы свое дело вроде знаем. Уж на лодке-то до терему никто не доплывет. Мы видим речку и слева, и справа. — Он поскреб затылок. — Ты бы проверил, как там, в лесу, охраняют — им труднее.

Федор понял нехитрый намек и, улыбнувшись, встал.

— Ну ладно, ребята, не буду вам мешать. Как Сидор? Не обижает? Деньги вовремя платит?

Двое у костра испуганно переглядывались, не зная, что делать: продолжать ли жарить поросенка или бежать на берег — смотреть на реку.

— Занимайтесь своим делом, ребята, — добродушно сказал князь. — Двух человек на берегу достаточно. Что нового?

— А как же, князь! Благодарствуем! Все знают, что у тебя служить — бедности не знать! Потому не тревожься, мы твою службу несем исправно, как ты нам — так и мы тебе.

— Это хорошо. Когда вернемся домой в Белую — получите дополнительную награду.

Часовые низко поклонились князю, и он отправился обратно.

Неторопливо возвращаясь той же дорогой, он заметил, что за поворотом, где река стала шире, туман был гуще и даже середины реки, не то что другого берега, не видно было...

Да, люди служили ему хорошо и на совесть.

Князь Федор, в свою очередь, заботился о них. Ему нужны были верные и неподкупные слуги. Он выкупал кабальных холопов и, возвращая им свободу, делал своими вольными поселянами да еще платил большие деньги. Это вселяло в него надежду, что такие люди не изменят и не предадут, потому что нигде больше не найти им такого щедрого и заботливого хозяина. Правда, все это обходилось очень дорого. Отсюда — торговля землей на Угре и постоянные поиски денег, денег, денег...

Вельское княжество приносило мало доходов. Надо было постоянно отыскивать новые источники. Очень вовремя добыл Леваш деньги на бывших Семеновых землях.

Князь Федор уселся на свой любимый камень и погрузился в размышления.

Как быстро меняется человек...

Подумать только, еще месяц назад я долго размышлял, прежде чем отправить Леваша Копыто на Угру. Семен, конечно, разбойник и люди его бандиты, но было ясно, сколько народу погибнет при захвате земли. Правда, дело происходит где-то далеко, и не видишь всего своими глазами, да потом, в конце концов: война есть война, и в ней всегда гибнут люди... Но, сделав этот шаг, первый военный шаг в своей жизни, не привык ли я слишком быстро к тому, что такие шаги делать можно и нужно? Когда выяснились намерения Олельковича относительно Глинского, искренне хотелось спасти князя Льва. Это был такой яркий всплеск чувств, но ведь потом я в этом почти раскаялся...