Дэвид Ротенберг - Шанхай. Книга 2. Пробуждение дракона Страница 11

— Конечно, — сказал он, повернувшись к негру.

Они быстро выбрались из сада, но Чарльз снова оказался в замешательстве, не зная, куда идти. Он крутил головой, но, как и прежде, не мог определить, в какой стороне находится север.

— Эдвард может помочь? — терпеливо спросил африканец.

— Только если ты знаешь, где доки.

— В каком они направлении?

— На севере, — чуть не плача ответил Чарльз. Ночь заканчивалась, а он знал, что пробраться мимо стражи в надежно охраняемые доки можно только в канун Нового года, когда в городе не остается ни одного трезвого мужчины. В «Таверне пахаря» все только и говорили, что новогодняя ночь — это единственное время, когда судовладельцам наплевать, напьются их моряки или нет.

Он перевел взгляд на большущего негра и увидел, что тот указывает влево.

— Север там? — с надеждой спросил мальчик.

Эдвард поднял руку вверх, указал на яркую звезду и сказал:

— Если хочешь идти на север, всегда иди на эту звезду. Так мне говорила бабушка.

И он оказался прав. Меньше чем через час они уже были в грузовых доках, а еще через двадцать минут, прокравшись мимо спящих часовых, парочка забралась на борт грузового корабля.

Глава восьмая

БЕЗБИЛЕТНЫЕ ПАССАЖИРЫ

Январь 1890 года

Темнота была непроницаемой. У себя над головой Чарльз и Эдвард слышали топот матросов. Иногда до их слуха доносились резкие приказы и короткие ответы на них. Но вскоре в потайном месте, где они прятались, наступила тишина. Тишина и темнота.

А потом появились крысы.

— Меня укусили за ногу! — взвизгнул Эдвард. — Кто-то укусил меня за ногу! — Его крики становились все громче: — Ой! Помоги Эдварду! — вопил бедняга. — Эдварду нужна помощь!

— Тише, тише, Эдвард. Это всего лишь мышка. Маленькая мышка. Такой большой парень, как ты, не должен бояться маленьких мышек.

В темноте Чарльз слышал тяжелое, частое дыхание чернокожего. Он нашел руку Эдварда и сжал ее.

— Держи меня за руку, Эдвард. Просто держи меня за руку. Мы не должны попасться на глаза команде раньше, чем корабль выйдет из залива, иначе нас попросту вернут в Бостон. — В голове у Чарльза родилась идея. — Эдвард хочет, чтобы его вернули в Бостон?

— Нет, Эдвард не любит Бостон.

«Скорее Бостон не любит Эдварда, — подумалось мальчику. — И уж наверняка Бостон не любит Чарльза».

— Правильно, — сказал он. — Поэтому не обращай внимания на маленькую мышку, и этот замечательный корабль отвезет нас туда, где лучше.

У Эдварда перехватило горло.

— Этот корабль едет туда, где лучше? — спросил он севшим голосом. — Он едет туда?

Чарльз не понял, что так сильно взволновало Эдварда, но был рад хотя бы тому, что его попутчик начал успокаиваться.

— Да, — ответил он, — корабль плывет в хорошее место. В место, которое гораздо лучше, чем Бостон.

Эдвард поерзал, прижался к Чарльзу, и в нос тому ударил резкий запах. Их дом не был дворцом, но они всегда поддерживали в нем чистоту. Китайцам была известна неразрывная связь грязи и болезней, а их семья знала об этом по собственному печальному опыту.

— Отодвинься, Эдвард, — сказал он.

Эдвард подвинул свое большое тело в сторону, а затем стал нащупывать в темноте Чарльза и случайно ткнул мясистой ладонью в его лицо.

— Ты обещаешь Эдварду, что этот корабль привезет нас в хорошее место? Обещаешь? Если ты врешь Эдварду, быть на тебе проклятию.

Слова негра смутили Чарльза, но, прежде чем он успел ответить, в темноте снова раздался хриплый шепот:

— Кто-то опять укусил меня за ногу.

«Это куда лучше, чем китобойный промысел», — думал Малахи, наблюдая, как матросы опускают в трюм и закрепляют последние ящики с грузом. Хотя по религиозным соображениям ему не особенно нравился именно этот груз — крепкое ирландское виски, которое предстояло доставить из Бостона в Нью-Йорк, — остальной его вполне устраивал. Из Нью-Йорка предстояло взять бытовое оборудование, товары для дома, декоративное стекло и перевезти все это в Норфолк, Виргинию и Уилмингтон в штате Северная Каролина. Там на борт судна должны погрузить хлопок, который нужно перевезти в Бостон для текстильных фабрик Новой Англии.

График погрузки и разгрузки в Уилмингтоне позволит ему посетить тамошнюю семинарию. На протяжении многих лет, после наполненных убийствами китобойных рейсов, он находил там покой и умиротворение. Этот визит в духовное заведение позволит ему как следует подумать о грядущем событии, важнейшем в его жизни. Вскоре Малахи должен был стать отцом. Они с женой уже решили, что, если родится мальчик, они назовут его Макси — в честь отца Малахи, о котором ему так часто рассказывала мама. Он станет отцом. Род Хордунов продолжится.

Малахи провел рукой по густым рыжим волосам и еще раз смазал мазью нещадно обгоревший на солнце нос. А ведь мать еще в детстве предостерегала его, говоря, что он не должен подставлять свою белую кожу солнцу, даже зимнему.

— Капитан, начинается отлив.

— Проверьте, надежно ли закрыты люки носового трюма, и убедитесь в том, что никто из портовых грузчиков не решил составить нам компанию в плавании.

— Есть, сэр!

Хотя это было торговое судно, оно несколько раз оказывалось на волосок от гибели и уцелело только благодаря отваге и мореходному искусству рыжеволосого капитана. Поэтому команда относилась к нему с почтением, встречающимся только на военном флоте. Большая редкость в этом грубом, неприветливом мире.

Малахи взял Библию, которую мать подарила ему в день его первого причастия — тогда же она впервые рассказала ему, кем был его отец, — и открыл ее наугад. Он попал на Книгу Руфи и стал читать изящные слова семнадцатого века с привычным и знакомым чувством удовольствия.

«Мои старые друзья», — подумал он и провел кончиками пальцев по тончайшей китайской шелковой бумаге.

В те дни, когда Малахи занимался китобойным промыслом, Библия, которую мать положила в его морской сундучок, стала для него настоящим спасением. Это были дни, наполненные ужасом непрекращающихся убийств, криками раненых животных, запахом смерти и воплями охочих до мяса птиц. А вокруг всего этого, в ночном океане, красном в свете масляных ламп, кружили акулы. Лишь красота библейской поэзии была в состоянии вытеснить из его сердца непреходящее чувство отвращения. На внутренней стороне обложки мать начертала напутствие сыну: «Читай и бери только лучшее из мира, что нас окружает. Думай обо мне с любовью, когда ты далеко, и помни: нам нужны сердца мужчин, а не их мозги. Твоя мать Рейчел».