Владимир Шмельков - Тайна сабаев Страница 11

Если нет ила, можно использовать свежую мочу. Перво– наперво необходимо было отсосать яд из раны, однако, как чигир не пытался, дотянуться до неё не мог. Его гортанный крик, означавший опасность, разбудил всех тунгов, и отпугнул бродящих поблизости зверей.

– Ёр! – выдавил из себя вспотевший юбур, и указательный палец его руки вдавился в кожу рядом с маленькой кровоточащей точкой, которую и видно-то не было под густыми волосами на ноге. Проснувшийся Оун сразу оценил опасность, исходящую от укуса многоногого ёра. Вскормившую его вару убила давно, давно такая же тварь. Раньше других он прильнул ртом к месту укуса на ноге юбура. Остальным гунгам пришлось только наблюдать за происходящим. Камъян со знанием дела провёл рукой на уровне своего живота, но жест его остался без ответа – где же можно было найти речной ил посреди леса?

Когда Оун оторвал губы от ноги Чигира и сплюнул, вождь помочился на рану. За ним то же самое сделали остальные гунги. Жизни юбура ничто теперь не должно было угрожать, если только Амэ ему поможет. Но надеяться особенно на помощь праматери не приходилось. Если б она была благосклонна к гуабонгам, разве б отправились они за три перехода от родной пастои на поиски апшелоков? однако все необходимые меры были приняты, и нужно продолжать путь. В своих угодьях Камъян обязательно бы поднял в таком случае оружие над головой и призывно бы выкрикнул, но здесь, на охотничьей территории апшелоков, этого делать не стоило, чтобы не привлечь к себе внимание врага. Вождь стукнул патругом о дубину и сделал движение головой в направлении жилища Хавоя. Юбур быстро собрал в панцирь илы угли, и охотники продолжили путь сквозь лес.

Когда двое сородичей поставили Улу на ноги, придерживая её, она увидела кровоточащую рану на голове Ллоя, лежавшего на земле без движений.

– Мара благосклонна к нам! – произнёс с торжеством в голосе Коч. – Она позволила спасти тебя! Гуабонг и мясо душителя теперь наша добыча! В роду будет той! Убитые гуабонги приносят удачу!

Ула не сводила глаз со своего спасителя, с ужасной раны на его голове, и ей было его жаль. Радость от встречи с сородичами омрачалась смертью Ллоя, и лицо молодой вары было печальным. Ей не хотелось участвовать ни в каком тое с ритуальным хождением всех членов рода, включая детей, вокруг аяка, на котором будет жариться на вертеле тело гуабонга. Ей неприятно было представлять, как Ллоя, спасшего ей жизнь, будут разрывать на куски и поедать её сородичи. Охотники, стоявшие рядом с варой, видели печаль на её лице, но эмоции соплеменницы их не интересовали. Самый сильный из них, Эйк, поднял с земли тело гуабонга и взвалил себе на плечо. Остальные двое отпустили Улу, и, лишившись поддержки, та осела. Охотники переглянулись и, не произнеся ни слова, приняли решение. Обессиленную соплеменницу взвалил на себя Коч, а Эбу досталось нести часть туши душителя бо и дубины двух других гуров. Пастоя рода сабаев, в котором жила Ула со своей многочисленной роднёй, размещалась в пещере у основания невысокого каменистого плато, едва возвышавшегося над макушками деревьев леса, что подступал к нему вплотную. Путь был знакомым и недолгим. А в пастои с тревогой дожидались возвращения Эйка, Коча и Эба сородичи. Вернувшиеся со сбора кореньев и ягод вары не досчитались одной, ею и была молодая Ула. Старший рода Холдон расспросил вар о том, что произошло с ними в лесу, однако никто из них не слышал ни рычания зверя, ни крика о помощи, ничего другого, что могло бы пролить свет на исчезновение Улы. Плохо было ещё и то, что пропавшая вара предназначалась по договору одному из охотников рода кыпчанов, что владел соседними охотничьими угодьями, с которым издавна поддерживались добрососедские отношения. Роды обменивались добычей, а также орудиями охоты и труда. Более того, оба они поставляли друг другу жён и мужей для своих соплеменников. Ещё прародительница Мара завещала апшелокам для продолжения рода брать супругов у соседей и жить семьями. Половая связь между своими была аху. Покровителем рода кыпчанов являлся маленький шустрый зверёк с пушистым хвостом, живущий в дуплах деревьев. Эти апшелоки считали, что Кыпча – дочь Ярка. Хотя у них был другой покровитель, от которого все они произошли согласно своим преданиям, это им не мешало относиться терпимо, даже по-дружески к роду сабаев. Многие гуры были там рождены, но поклонялись теперь другой праматери. Так было заведено издревле. Поэтому Холдон тревожился вдвойне. Ему не хотелось портить взаимоотношения с кыпчанами, которые ждут, когда холодный диск Суна, что был ночным отражением самого Ярка, на чёрном небе станет полным. Только от первого слияния в его лучах молодых апшелоков двух соседних родов появляются на свет будущие охотники. А по ночам Сун уже почти полный. Холдону также хотелось принять в свой род молодого, но уже опытного охотника-кыпчана. По обычаю он должен поселиться в роду своей элои – именно так называли апшелоки вару, связанную семейными узами. Сам же гур с этого времени становился для неё бакаром. Холдон справедливо считал, что хороший охотник ценнее вары. Поэтому он несказанно обрадовался, когда вслед за сабаем, весело размахивавшим хвостом, в пастою вошли трое гуров, отправленных им на поиски пропавшей соплеменницы. Они не только нашли её, но ещё и вернулись с добычей – с телом убитого ими гуабонга. В придачу к этому с плеча Эба свисал длинный и толстый кусок душителя бо. Вот будет той на славу, когда Сун станет полным! А ждать осталось недолго.

Прежде чем пройти в пастою, все трое апшелоков сложили на пол свою ношу и сели в ряд, поджав под себя ноги, напротив большого улья, что будто бы сросся с каменной стеной. Огромный рой маленьких полосатых жжоков продолжал заниматься своим делом, словно не замечал трёх охотников, рассевшихся под ним. Но это было не так. Жжоки, как и род апшелоков, жили в пастои бок о бок давно. Предание говорит, что их подарила ещё предкам сама Мара, чтобы маленькие воины защищали вход. Они исправно выполняли её наказ, не пропуская внутрь ни одно живое существо, кроме своих. Своими для жжоков были все члены рода. Маленькие защитники отличали их по запаху. Поэтому никого не удивило спокойствие роя во время ритуала поклонения. Мёртвое тело гуабонга в счёт не шло. Им интересовался только прирученный сабай по кличке Локо. Он долго обнюхивал гуабонга, но вскоре потерял к нему интерес. Отдав дань уважения жжокам, гуры помогли Уле добраться до места недалеко от входа, где размещалась её хлоя. Оба родителя радостно обняли свою обри. Всё завершилось, как нельзя лучше, потому что почти всегда, оставшиеся в лесу в одиночестве по разным причинам вары погибали, став лёгкой добычей хищников. К членам хлои Улы подсел Холдон, чтобы расспросить её о том, что с ней произошло. Молодая вара сбивчиво, и эмоционально жестикулируя, поведала про душителя бо, что напал на неё в реке, про то как, появившийся в этот момент неизвестно откуда, гуабонг спас её, убив душителя, про то, как он нёс её, и что звали его Ллой. Когда Ула стала рассказывать, как Эйк, Коч и Эб убили Ллоя, на её глаза навернулись слёзы, но их никто не заметил. Все в роду знали, какой мощью обладает душитель бо, знали, что противостоять ему в одиночку может только сильный охотник, поэтому и родители Улы, и Холдон бросили удивлённые и вместе с тем уважительные взгляды в сторону мёртвого тела гуабонга. Отведать его мяса означало приумножить собственные силы. Ётэ Улы по имени Сея предположила, что гуабонга в тяжёлую минуту её обри послала Мара, с чем согласились все, а вождь ещё добавил, что праматерь сделала свой подарок всему их роду.