Владимир Буртовой - Последний атаман Ермака Страница 11

— По слову всего товарищества пошлем князю Караче подмогу. Дело это не простое, браты-казаки, и походным атаманом надобно отправить человека бывалого, который знал бы и ратное дело и сноровку в переговорах, случись вести таковые с Кучумом или с какими другими князь ями: может ведь и такое статься, что вслед Караче и Бегишу еще кто из них поимеет храбрость вывернуться из-под кучумовского сапога! Так кого пошлем, казаки?

После короткого затишья — всяк прикидывал про себя имя будущего походного атамана, с которым, быть может и ему придется пойти в опасный путь — круг, заглушая другие имена, дружно прокричал того, кого и сам Ермак мыслил послать к Караче:

— Атамана Ивана Кольцо!

— Разумен драться со степняками!

— Ногайцев громил на Волге лихо, и по сию пору спины чешут!

— Истинно! Ивана слать с казаками!

Атаман Иван Кольцо, старший над «воровскими» казаками, как объявили их московские бояре, еще недавно успешно наказывал ногайских налетчиков на российские окраины. Особой остроты война с ногайской ордой достигла весной 1581 года, когда пятнадцатитысячное войско хана Уруса вторглось в российские пределы. По указу царя Ивана Грозного 5 мая Боярская дума приняла решение срочно отправить посланца на Волгу, чтобы волжские казаки предприняли активные действия против ногайских отрядов, особенно против тех, кто возвращался с Руси, имея пленных и награбленное добро. Казаки Ивана Кольцо дважды громили ногайцев — в августе у реки Самары на переправе, а затем и тех, кто возвращался из-под Темникова. Через малое время казаки общими силами разгромили и сожгли столицу хана Уруса Сарайчик. Эти поражения от казаков заставили ногайских князей и мурз отказаться от активных военных действий на южных рубежах России и просить московского царя «унять» казаков… Прошло несколько лет, и вот теперь, уже в Сибири, бывшим «воровским» казакам предстояло опять сойтись с татарским войском хана Кучума, где изрядное число воинов было из ногайских улусов.

Иван Кольцо снял серую баранью шапку, обнажил крупную, со лба облысевшую голову. Лицо с дважды рубленной левой щекой было строгим — его редко видели смеющимся, разве только тогда, когда враг, спасаясь, вздымал пыль степи, унося голову от лихой казацкой сабли.

— Благодарствую, товарищество казацкое и стрелецкое, за доверие. Послужим Руси, а хану Кучуму подкинем горячих угольков под широкий зад, чтобы впредь не отваживался набеги чинить на наши селения и городки за Камнем, как это делал его старший сын Алей недавними годами назад. Со мной пойдут мои казаки, думаю, сорока человек будет впору. Возьмем по две пищали каждому и свинца с порохом впрок!

— Так и порешим, браты-казаки. Матвей, подай знак княжичу Бекбулату и мурзе Кутугаю одним въехать в Кашлык выслушать решение казацкого круга, — попросил атаман Ермак Матвея Мещеряка, и тот скорым шагом поспешил из ханского городка в поле, где, держа коней под седлами, около голого еще по весне дуба у костра сидели и стояли воины князя Карачи. Приметив идущего к ним Мещеряка, Кутугай вышел из круга татар и поспешил навстречу, шагах в шестидесяти от дерева остановился, с легким поклоном спросил, пытливо посмотрев в глаза казацкому атаману, стараясь угадать решение атамана Ермака:

— Идет казак к наш князя Карача?

Без толмача Еропкина Матвей не мог толком объяснить мурзе суть дела, потому жестом руки сделал знак в сторону Кашлыка, добавив несколько слов:

— Идет! Зови к атаману Бекбулата!

Мурза крикнул что-то своим воинам, к ним подъехали верхом три бородатых татарина, слезли и протянули поводья один мурзе, другой Матвею. Княжич Бекбулат подъехал на роскошно убранном сбруей и покрывалом белом коне.

— Добро, так быстрее доедем, — улыбнулся атаман Мещеряк, вдел ногу в стремя и легко поднялся в седло.

Пока Матвей Мещеряк ходил за татарами, казаки покинули круг и разошлись по землянкам и избам. У крыльца дожидаться посланника князя Карачи остались трое — атаман Ермак, Иван Кольцо да русоволосый толмач Микула, который зябко поеживался в толстом кафтане на свежем ветру с полуночной стороны — истощавшее за зиму тело и в одежде не держало тепло.

Княжич Бекбулат приложил правую руку к груди, с легким поклоном головы через толмача Микулу спросил:

— Что сказать мне князю Караче, атаман? Согласен ли ты выступить в поход против общего врага — незаконного хана Кучума?

Медленными движениями ладоней атаман Ермак огладил волнистую бороду, не торопясь, словно все еще обдумывая принимаемое решение, ответил княжичу, пристально всматриваясь в его черные раскосые глаза:

— Микула, перескажи княжичу, что казацкое товарищество согласно послать Караче ратную подмогу. Поведет казаков атаман Иван Кольцо. Да плохо дело в том, что казаки наши пешие, пришли мы на хана Кучума в стругах, а он по степи бегает, словно сайгак, за ним трудно угнаться!

Скуластое, с длинными отвислыми усами лицо княжича озарилось радостной улыбкой, сверкнули крупные белые зубы.

Микула едва успевал пересказывать торопливую речь молодого татарина:

— Князь Карача в ожидании непременно доброго согласия нашего повелел пригнать сюда табун коней в сто голов. Пущай наши казаки берут их себе, они уже с седлами. Мурза Кутугай готов дать знак своим людишкам, они пригонят коней к Кашлыку безмешкотно. Князю в большую радость будет принять сотню казаков в своем теперешнем становище у Бегишева городка. Карача уже договорился с князем Бегишем о совместной выступлении против Кучумки-хана.

— Доброе дело сотворит князь Бегиш, коль примет участие со своими воинами в походе. Сколь велико его воинство? — спросил атаман Ермак, поглядывая в дальний край ханского городка, где размещался со своими ратными товарищами атаман Кольцо. У трех длинных срубовых построек большой толпой гомонили казаки, прощаясь с теми, кто должен был покинуть Кашлык.

Только на миг задумался княжич Бекбулат на вопрос атамана, потом как бы через силу сообщил, что у князя Бегиша наберется до полутысячи сабель.

— Добро! Прикажи, мурза Кутугай, коней пригнать к городку, а казаки тем часом соберутся в дальнюю дорогу.

Уложив в приседельные мешки провиант и ратный припас на возможно многие баталии с кучумовскими отрядами, Иван Кольцо вывел своих казаков за ров Кашлыка, куда по слову мурзы Кутугая пригнали табун оседланных коней. Не зная, сколько человек пошлет с ними атаман Ермак, татары привели весь табун, но когда увидели, что с Иваном Кольцо всего сорок казаков, гримаса досады застыла на лице княжича Бекбулата, мурза Кутугай даже плетью хлестнул себя по правому сапогу.