Станислав Федотов - Схватка за Амур Страница 12

– Государь, – сказал Перовский, – эти средства нужны ему для лучшего управления краем. На месте виднее, где и как их использовать. И, не боюсь повториться, можно гарантировать, что Муравьев сам не использует ни копейки в личных целях и другим не даст.

– Да знаю, знаю, – отмахнулся император. – Все бы губернаторы такие были…

– И при этом, государь, Муравьев уже третий год лишь исправляющий должность генерал-губернатора. Может быть, пора его утвердить?

– Утвердим, утвердим. Пусть он представляет полное обозрение вверенного ему края, а то я лишь из этих записок узнаю, что там делается, и пусть просит разрешения приехать в столицу. Все рассмотрим и утвердим. Я вас не задерживаю, господа.

Перовский поклонился и направился к дверям, а Меншиков затоптался, не решаясь что-то высказать.

– Что у тебя, князь? – недоумевая, спросил император.

– Ваше величество, не решен вопрос с Невельским…

– Ах, да… Я доволен тем, что он сделал – и груз доставил в целости и сохранности, и открытия совершил… Тут в рапорте Муравьев хитрит насчет левого берега Амура, ну да не буду слишком строг. Все представления по награждениям экипажа транспорта «Байкал» утверждаю, кроме одного. Невельской за отступление от инструкции получит только очередной чин – капитана второго ранга. Ему полагался «Святой Владимир» четвертой степени и пенсия, но…

– Ваше величество, – просительно начал Меншиков, но император поднял обе руки:

– Все, князь! Пока все. Вот приедет Невельской с докладом, обсудите его в Амурском комитете – тогда посмотрим.

Глава 3

Подполковник Генерального штаба Николай Христофорович Ахте крайне недовольно рассматривал в зеркале свое розовощекое лицо, окаймленное небольшими темными бачками, в цвет не столь уж богатой шевелюры. Для его чина и должности начальника секретной Забайкальской экспедиции военного министерства полагались, конечно, и усы, но они росли весьма неохотно и негусто, да к тому же волосы в них были разного цвета – черные и рыжеватые, а некоторые так и вообще белесые, – и подполковник счел за лучшее быть бритым. И все бы оно ничего, да вот выглядел Николай Христофорович при такой физиономии для своих тридцати пяти лет слишком моложаво – не тянул больше чем на двадцать два – двадцать три. И это при том, что имел за плечами университет и академию Генерального штаба, топографические съемки Оренбургской губернии и Киргизской степи, а еще – Оренбургской пограничной линии; кроме того, участвовал в ревизии Восточной Сибири под руководством сенатора Толстого, а за демаркацию норвежско-российской границы получил сразу два ордена – Святой Анны 2-й степени от России и Святого Олафа 3-й степени от Норвегии.

В общем, заслуг у подполковника было немало, его ценили, о чем свидетельствовало назначение в Забайкальскую экспедицию, а вот внешний вид, по его скорбному мнению, подкачал весьма и весьма. Это тем более не радовало, что предстояла встреча с генерал-губернатором, и разговор ожидался нелицеприятным, поскольку главный начальник края рискнул пойти против высочайшего повеления и задержал секретную миссию на столь неопределенный срок, как до своего возвращения из поездке на Камчатку, и Николай Христофорович намеревался высказать об этом свое категорическое мнение. Тем более что поездка генеральская продлилась целых полгода, и время, пригодное для начала работ, безвозвратно ушло. Ладно, хоть подчиненные подполковника – два горных инженера, астроном и два военных топографа – не остались без дела, не проедали впустую казенные деньги, за которые, между прочим, еще надо будет отчитываться. Экспедиция стала оправдывать свое название – Забайкальская, так как ее участники занялись тщательным обследованием Нерчинского края – минералогическими изысканиями, рекогносцировкой и топографической съемкой местности. Действия, конечно, нужные, хотя, по сравнению с теми задачами, что были поставлены в столице, уныло-рутинные. Слава богу, что генерал не позабыл о задержанной миссии и немедленно по приезде назначил аудиенцию ее руководителю. Может, что-то изменится в лучшую сторону?

Николай Христофорович еще раз обозрел в зеркале свои до безобразия румяные щеки, мысленно негодующе сплюнул (сплюнуть в действительности ему не позволяло немецкое воспитание), вздохнул и отправился на прием.

Разговор, как и ожидалось, начался нелицеприятно.

– Я задержал вашу экспедицию по двум причинам, – едва ответив на приветствие, заявил генерал. Неизвестно почему тон его был явно агрессивный. – Во-первых, вопрос решительно не согласовывался со мной, однако государю было представлено, будто бы я полностью его поддерживаю. Во-вторых, как бы экспедиция ни засекречивалась, она моментально стала бы известной китайцам и вызвала бы у них совершенно ненужную нам настороженность. А это, в свою очередь, могло бы помешать скорому возвращению Амура в пределы России.

– О каком возвращении вы говорите, ваше превосходительство?! – воскликнул изумленный подполковник. – По Нерчинскому трактату Россия признала, что Китай владеет Амуром от слияния Шилки и Аргуни и до моря…

– Стоп, господин подполковник! – Муравьев даже ладонь выставил перед собой, останавливая напор собеседника. – Вижу: трактат вы читали, но – весьма невнимательно. Особенно первую статью…

– Да как же невнимательно, ваше превосходительство?! – В другое время Николай Христофорович никогда бы себе не позволил столь бесцеремонно прерывать высокопоставленное лицо – не полковника или даже генерал-майора, а – страшно подумать! – генерал-лейтенанта, начальствующего над половиной империи! – но у него, можно сказать, накипело – из-за потери драгоценных летних месяцев и траты сил на работы, которые могли провести даже не столь опытные специалисты, как те, кого он подобрал для экспедиции, из-за пренебрежения к его профессиональным знаниям, наконец, из-за того, что сейчас его, словно лодыря-школяра, ткнули носом в невыученный урок. – Я эту первую статью наизусть знаю! – И начал декламировать: – «Река, имянем Горбица, которая впадает, идучи вниз, в реку Шилку, с левые стороны, близ реки Черной, рубеж между обоими государствы постановить. Такожде от вершины тоя реки Каменными горами, которые начинаются от той вершины реки и по самым тех гор вершинам, даже до моря протягненными…» Подчеркиваю, – не удержался он, – «даже до моря»! «…обоих государств державу тако разделить, яко всем рекам малым или великим, которые с полудневные стороны с их гор впадают в реку Амур, быти под владением Хинского государства».