Валерий Евтушенко - Легенда о гетмане. Том I Страница 12

Внешняя покорность судьбе, проявляемая Хмельницким, тронула даже Конецпольского. Как-то староста вызвал к себе Чаплинского и настоятельно порекомендовал оставить чигиринского сотника в покое и не посягать больше на Субботово. На этом же настаивала и жена Чаплинского, молодая и богобоязненная женщина, ужаснувшаяся жестокостью, проявленной мужем. В старые времена пани Барбара Чаплинская, тогда еще незамужняя шляхтянка незнатного рода, была близка семье Богдана, помогала ухаживать за его детьми. Особенно к ней был привязан маленький Юрась, который не помнил своей матери…

Воспользовавшись этим Хмельницкий, как мог, привел усадьбу в порядок, даже ухитрился осенью собрать некоторый урожай. С началом холодов он, оставив при себе лишь Тимофея, остальных детей отправил к Якову Сомку. Обеспечив себе, таким образом, свободу действий, Хмельницкий снял просторный дом в Чигирине, где и поселился на зиму вместе с Тимофеем и Ганжой, а также несколькими джурами. Это ни у кого не вызвало подозрений, так как субботовская усадьба для жилья была мало пригодна.

Между тем, приближался праздник святого Николая-угодника, широко отмечавшийся на Руси 6 декабря. Хмельницкий тоже собирался праздновать и пригласил прибыть к нему в Чигирин старого своего приятеля Ивана Барабаша. Но за несколько дней до этого, в глубокой тайне он принял у себя там же в Чигирине поздно ночью около тридцати посланцев от всех казацких полков. С собравшимися, большинство из которых он хорошо знал, Богдан поделился своим планом организации восстания против поляков. Ему, как и всем им, было известно, что с наступлением зимы коронный гетман уводит свои войска в Малую Польшу, а на Украйне остается только польный гетман примерно с 2–3 тысячами поляков, разбросанных по многим гарнизонам. Хмельницкий предлагал, используя численное преимущество реестровых казаков, выступить одновременно во всех малороссийских городах, расправиться с поляками, захватить арсеналы и вооружить казаков, не вошедших в реестр. Затем, соединившись с запорожцами, при поддержке короля добиться казацкой автономии на Украйне. План был достаточно реальным и его с энтузиазмом поддержали все присутствовавшие.

Ближе к утру заговорщики разошлись, а Богдан занялся подготовкой к приему Барабаша. 6 декабря к обеду тот, как и ожидалось, приехал к нему в гости. Пригласил Хмельницким за компанию и нескольких полковых старшин. Едва собравшиеся уселись за столом и выпили по первой чарке, как вошедший к пирующим Ганжа тихонько шепнул Богдану, что к нему прибыл с письмом гонец от Михаила Кречовского, назначенного не так давно черкасским полковником вместо Барабаша.

Распечатав письмо, Богдан едва не лишился чувств. Все помутилось в глазах его. Старый приятель и кум Кречовский предупреждал, что сотник Роман Пешта, один из тех, кто накануне был с ним на тайной сходке, донес о заговоре коронному гетману и тот приказал ему арестовать Хмельницкого. Кречовский советовал с получением письма немедленно скрыться, сообщая, что на следующий день утром пошлет людей, чтобы схватить его и бросить в темницу.

Хотя эта весть и поразила Богдана, но ему ничего не оставалось иного, как реализовать задуманный им план до конца. Барабаша он пригласил в гости не просто так: Хмельницкому задумал выкрасть у него документы с королевскими привилегиями, чтобы объявить их затем восставшим казакам. Королевские письма ему нужны были для вовлечения в восстание как можно большего числа реестровиков. Располагая письмами короля, ему было легче убедить их, что они не просто мятежники, но являются исполнителями королевской воли.

По ходу пиршества, Богдан все чаще наполнял кубок Барабаша. Пили за здоровье короля, королевы, коронного гетмана и черкасского старосты, пили за здоровье самого Барабаша, его супруги и их родственников. Наконец, когда пьяный Барабаш уснул за столом и был перенесен на отдых в одну из комнат, Хмельницкий снял с его руки перстень, вытащил из кармана расшитый супругой есаула золотой нитью платок и вручил их вместе с шапкой Барабаша казаку своей сотни Федору Вешняку. Тот уже был экипирован к поездке и знал, что нужно делать. Вскочив на коня, Федор поскакал в Черкассы к дому Барабаша, предъявил его жене перстень, платок и шапку мужа, объяснив, что тот срочно требует королевские письма. Не подозревая подвоха, тем более, что Вешняка она знала, как одного из казаков чигиринской сотни, женщина выдала ему требуемые документы.

Завладев королевскими письмами, Хмельницкий не стал терять времени. Вместе с Вешняком и Тимофеем он в ту же ночь уехал из Чигирина и схоронился в одной из днепровских пещер, дав указание Ганже, не мешкая, собрать десятка два-три верных казаков, раздобыть коней и припасы на дорогу, а затем присоединиться к нему…

И вот теперь, уже который день Богдан мучился вопросом, что же ему предпринять дальше. Узнав о провале заговора, он в первом своем отчаянном порыве, решил бежать на Сечь, но по мере приближения к ней, все чаще задавал себе вопрос, что ему делать на Запорожье? Действительно, казаков там почти не осталось почему, планируя восстание, он, в первую очередь, возлагал надежды на реестровые полки. Предательство Романа Пешты, старого боевого товарища, с которым они не раз вместе участвовали в походах против татар, спутало все планы Хмельницкого по организации задуманного им восстания реестровых казаков против польских панов. По его замыслу, именно реестровикам отводилась основная роль в осуществлении этого плана. Восстать должны были бы одновременно все казацкие полки в шести важнейших административно-политических центрах правобережной и левобережной Украйны, уничтожить разрозненные польские части, расквартированные в этих городах, а затем, соединившись, двинуться на Корсунь и Черкассы, где находились ставки коронного и польного гетманов. Одновременно должны были вспыхнуть народные восстания на Левобережье, а также и в Подолии, где уже действовал со своей ватагой возвратившийся из Франции Максим Кривонос. Тогда же должно было подняться и Запорожье. Запылавшая одновременно по всей Украйне народная война не оставляла полякам на победу ни одного шанса, так как королевских войск (без реестровых казаков) в Южной Руси было немного и разбросаны они были по всем городам. Одержав победу над гетманами, можно было бы начать переговоры с польским правительством и при поддержке короля и канцлера Оссолинского, достигнуть соглашения об увеличении казацкого реестра до 20 тысяч человек, изгнать панов с украинских территорий, добиться автономии и самоуправления, не порывая окончательно с Речью Посполитой. Некоторые шаги в осуществлении задуманного Богдан уже предпринял еще в начале года. Деньги, полученные от короля на постройку челнов, оставались в его распоряжении и хранились в надежном месте. Часть из них была уже истрачена на заказ обмундирования — нескольких тысяч свиток (серьмяг) одинакового белого цвета, обычную одежду реестровиков, в которые предполагалось одеть восставших. Несколько тысяч талеров ушло на изготовление более тысячи самопалов и сабель. Сотни бандуристов по всему краю собирали вокруг себя людей и призывали недовольных панским своеволием уходить на Запорожье, туманно намекая, что «Хмель уже высыпался из мешка». В курсе планов Хмельницкого был и кошевой атаман, с которым у него существовала постоянная связь. Уже и запорожцы, селившиеся по городам и местечкам на волости, начали страшно пить в окрестных шинках, что всегда было предвестником надвигающихся грозных событий. Для завершения всей подготовки нужно было всего несколько месяцев и вот случилось это предательство. Вспоминая об этом, Богдан с досады даже крякнул и выбил об каблук сапога табак из потухшей трубки.