Знак Сокола - Хван Дмитрий Иванович Страница 12

Сунгарийская крепость, расположенная на небольшом полуострове, между тем росла, уже второй год поднимаясь над рекой, прикрываемая с берега фортификационными сооружениями. Земляные редуты укреплялись камнем и деревом, также устраивались ловушки и заграждения для маньчжурской конницы, чтобы та не проскочила между укреплениями. До этой зимы в крепости успели устроить казармы, склады, мастерскую под снаряжение патронов.

А едва с рек сошёл лёд, в Зейск снова ушёл «Солон», в середине мая вернувшийся с пятью миномётами, боеприпасами и небольшим пополнением. Также в Томбори и Хэми были присланы две семьи попов, направленных сюда ангарским князем для скорейшего крещения и окормления местной паствы. Соколов не желал иметь этих товарищей на Ангаре, где с ролью ангарского епископа и так неплохо справлялся лояльный ангарцам отец Кирилл, уже рукоположивший несколько молодых людей в сан. А вот для неспокойных окраин московские священники пришлись в самый раз. Амурцы не противились новой вере, хотя и прежних обычаев не забывали. Зато организованные в крупных посёлках на Амуре и Зее, а теперь и Сунгари школы при возводимых церквушках уже начинали обучать силами ангарцев и тунгусов местную знать и ребятишек русскому языку, закону Божьему да основам геополитики, спрятанным под речами об общем враге и о том, как хорош ангарский князь.

Ангарск. Январь 7151 (1643).

Печатный цех в Ангарске заработал в полную силу только в прошлом году. Цех в Новоземельске, до сего момента обеспечивавший княжество печатной продукцией, теперь сосредоточился на печатании сугубо научной литературы, писавшейся двумя профессорами и кандидатами в доктора наук, бывшими в составе обеих пропавших экспедиций. Поначалу, едва начав печатное дело в Ангарии, люди столкнулись с целым ворохом проблем – то капризная и нестойкая краска, то рыхлая и непригодная бумага, сложная ручная работа также изматывала. Но со временем как материалы, так и производственные мощности становились всё лучше. Копирование электронных данных было поставлено на поток, ведь электроника не вечна, кто знает, сколько она ещё протянет? Да и нестабильная работа генераторов заставляла копировщиков судорожно работать в ожидании возможного отказа аппаратуры. Переписывалось и печаталось всё – и технические словари, и специальные справочники, словом, вся литература, что была на электронных носителях. И Соколов и Радек уже на третий год вынужденной зимовки озаботились проблемой сохранения информации для будущего. Сейчас в Ангарске печатались различные учебники для средней школы, азбука для младшей, пособия для специализированных по профессии классов, для военных школ Удинска и Иркутска.

– Ну что, теперь краска лучше держится? – отжав рычаг, посмотрел на товарища Михаил, бывший инженер научно-исследовательского бюро «Онега».

– Определённо, Миш. Только красная снова расплывается, зараза! – отвечал ему Юрий, грузчик-шабашник из Мурманска, некогда работавший в частной типографии.

Когда печатный бизнес прогорел, а хозяева фирмы исчезли, не уплатив Юре и ещё десятку сотрудников заработанных ими денег, он с готовностью ухватился за предложение товарища подработать грузчиком у военных.

– Правда, на Новой Земле прохладно, но деньги платят огромные. У нас в цехе целая очередь на трёхмесячную вакансию, так что повезло тебе, – усмехался товарищ.

Да уж, вот повезло, так повезло. Боль утраты родных и близких ему людей уже прошла, а тупая, ноющая печаль о потере целого мира не приходила к Юрию даже по ночам, как прежде. Кем он был там? Человечишкой с дипломом менеджера, одним из многих, кто со скрипом устраивался в быстром беге жизни. Ему, выросшему на всём готовеньком в последние годы советской власти, постоянно не везло. Время шло, и после школы исполненный духом свободы и гласности Юра мужественно откосил от армии и бросился учиться на модную профессию менеджера в свежеоткрытую академию экономики и права на улице Полярной Правды. Окончив оное заведение, он со временем и немалым удивлением узнал, что устроиться с его дипломом всё сложнее и сложнее, а мама намекнула, что лучше бы он пошёл на рабочую специальность. Вначале мотающемуся между разными рабочими местами сынуле помогали родители, нежно любящие своё единственное великовозрастное чадо. Однако Юра, нигде долго не задерживаясь, пытался найти что-то лучшее.

Его отец, опытный слесарь, сумел найти себя в новой жизни, сначала устроившись в кооперативный автосервис, а затем вернувшись на судоремонтный завод, которому он отдал полжизни. У матери Юры так не получилось. Чертёжник-конструктор с машиностроительного, она имела узкую и уже никому не нужную специализацию – на заводе работу чертёжника с успехом стали выполнять ЭВМ, – поэтому ей приходилось подрабатывать продавцом и даже детской сиделкой. Юрий же в конце концов устроился в типографию, по протекции маминой подруги. Работал рекламным агентом, предлагал услуги, расписывал качество работы. Наконец у него появились неплохие деньги, он даже начал подумывать о женитьбе. Молодой человек обрастал жирком, связями и друзьями.

С чего начался конец этой налаженной жизни, он так и не понял, ведь предприятие имело неплохой оборот, стабильные заказы и неплохую клиентскую базу. Но тут раз задержали зарплату, потом ещё раз. Учредители ссылались на временные трудности, забирая всю недельную выручку, долг по зарплате копился, люди начали увольняться. Юрий ждал до последнего, надеясь на улучшения, – ведь типография давала хороший оборот. Как оказалось, учредители не поделили бизнес, устроив свои разборки. Так он оказался без работы и без денег. Хотелось что-то сильно изменить в жизни, уехать куда-нибудь. Ну а потом этот звонок школьного друга…

Юрий не жалел, что оказался в пропавшей экспедиции, сейчас он чувствовал себя нужным обществу человеком. Острая необходимость выживать и товарищи, находящиеся рядом, научили его работать руками. Накопленный некогда жирок исчез, а тело приобрело гордый мужской рельеф уже в первые годы вынужденной робинзонады. Сейчас бывший оболтус Юра был мастером в патронном цехе и два раза в неделю работал в типографии, успевая в единственный выходной помогать Фёдорычу в его ангаре вместе с другими энтузиастами. А ещё Юрий был отцом двух замечательных девчушек, а его двенадцатилетний сын уже подрабатывал подмастерьем в цехе, осматривая патроны на предмет брака и упаковывая их в коробки. Обе его жены, из местных, работали на мануфактуре, где на ткацких станках пряжа превращалась в материю.

– Дай-ка глянуть. – Михаил расправил лист обеими руками и поднёс к окну. – Ага, точно. Поставлю химиков в известность. Парни, красный меняйте везде на синий!

– Ясно, Михаил Николаевич, – ответил один из работников печатного цеха, младший мастер Харитон, начальник смены, семнадцати лет от роду. – Вы уже уходите?

– Да, Харитон, но я ещё вечером подойду.

Одеваясь, инженер обратился к Юрию:

– Ты сегодня играешь?

– Нет, я сейчас в цех, а потом с Лексеичем поработаю ещё, – отвечал тот, наставляя ещё одного юного новичка к работе с более опытным напарником. – Планёр клеим.

– А я коньки ещё вчера наточил! – улыбаясь, нахлобучил меховую шапку Михаил. – Мечтатель этот твой Лексеич. Пока мотора нормального не будет, что о воздухе мечтать попусту, только дерево изводит. Ну, до завтра! Пока, парни!

Впустив прохладный воздух, глухо хлопнула дверь в коридор.

Герцогство Курляндское, Виндава – Голдинген.

Апрель 7151 (1643).

ПЁТР КАРПИНСКИЙ, АНГАРСКИЙ ПОСОЛ.

В Дании мы задержались надолго, на всю зиму. Испытывать судьбу на свинцовых волнах штормящей зимней Балтики мне решительно не хотелось. Зато за это время мы на сэкономленное золото наняли два десятка датских, немецких и даже парочку голландских мастеров-корабелов и две дюжины каменщиков, в основном из немцев. Та лёгкость, с которой немцы согласились переехать на край света, меня поразила. И хотя им честно пытались объяснить, что это не южные моря, а далёкая Сибирь с холодной зимой, решения они не переменили. Отметив это, я предпочёл в дальнейших разговорах холода не упоминать. Благодаря Сехестеду да с дозволения короля Кристиана мы получили исключительное право вербовать немцев.