Царь царей - Уилбур Смит Страница 12

мужчины вдвое старше его платили за его советы большие деньги. Впрочем, деньги его, похоже, мало интересовали. Это был вызов скалы, которую любил расти. Его товарищи-шахтеры считали его немного простоватым, несмотря на всю его сообразительность, но женщины в лагере любили его. По рекомендации Дэна Райдер написал владельцу отеля "Хоумстед" в Виргинии, что ищет человека с такими же способностями, как у расти. Она написала ему в ответ, что он один из тех мужчин, которые всегда смотрят на холмы так, словно хотят знать, что находится по другую их сторону, и поскольку он, похоже, не жаждет ни женщин, ни выпивки, то новое место в дикой местности может ему понравиться. Райдер написал ему, а через два месяца отправился за ним и забрал его с парохода в Александрии. Его блокнот уже был полон вопросов и идей.

Наконец появился Том “Патч” Вестерн, еще один ветеран Комстокской жилы. Однако он недолго пробыл в Юте, а вместо этого уехал из Америки на работу в Трансвааль. Райдер написал своему племяннику Шону, который сколотил состояние на золотых приисках Уитватерсранда, и попросил назвать имя надежного человека, который мог бы возглавить отряд туземцев, не становясь тираном или позором, и который знал бы о взрывчатых веществах и инженерном подполье. Шон велел ему взять с собой Патча и больше никого. Грубый шрам на его лице был памятником того времени, когда он в последний раз напился и позволил своему помощнику наблюдать за взрывом. Помощник погиб, превратившись в месиво под камнепадом, а патч потерял свой глаз и внешность во время взрыва. Шон написал дяде, что Патч с тех пор ни разу не пил, был яростен, но предан людям, работавшим в его команде, и с радостью проклял бы своих начальников к чертовой матери и обратно, если бы они стали слишком настойчивы.

Теперь, когда малышка снова спала, Райдер взял пачку документов и пробежался по колонкам цифр, быстро прикидывая в уме. Трое шахтеров в салуне были неправы: он не вложил все свое состояние до последнего пенни в это шахтерское предприятие. Вернувшись в Каир и находясь под охраной своего доверенного арабского лейтенанта Бачеита, Райдер оставил в запасе кое-какие товары и золото, но жажда нажиться на этой шахте означала, что он вложил в нее больше денег, чем намеревался вначале. Он ничего не слышал о людях, которых послал купить землю и начать разбивать лагерь еще до начала дождей. Конечно, этого следовало ожидать—ничто не двигалось во время этих свирепых ежедневных штормов— - но на что будет светить солнце, когда они закончатся? До Райдера дошли слухи в Каире, что итальянцы снабжают Южного соперника Джона, Менелика, короля Шоа, современными винтовками и большим количеством боеприпасов. Райдер считал, что итальянцы ведут опасную игру. Менелик был проницательным человеком с расширяющимися территориями и эфиопским патриотизмом. Если итальянцы думали, что смогут использовать его для контроля над Абиссинией, то они ошибались. Неужели аппетит итальянцев к Абиссинии обострится из-за слухов о больших залежах серебра в горах Тирея, так соблазнительно близко от их базы в Массове? Возможно.

Наказание, если Райдер потерпит неудачу в этом предприятии, было ясным: он потеряет пятнадцать лет прибыли и должен будет начать строить свое состояние заново, только теперь у него есть жена и ребенок, которых нужно содержать. Но если они преуспеют в работе с жилой . . . В этот момент ему пришла в голову мысль, как хищной птице, пересекающей высокое голубое небо между далекими вершинами: каковы могут быть последствия успеха?

•••

На палубе, наблюдая за проплывающим мимо берегом, Шафран проверяла амхарский язык своей сестры.

- Переводчики при дворе Императора Иоанна достаточно хороши, но они никогда не утруждают себя точным переводом вещей, - сказала Шафран, пожимая плечами. - Райдер говорит, что много лет назад узнал, что рукопожатие по сделке, заключенной через них, - это верный путь к катастрофе.”

Сестра не ответила, и Саффи искоса взглянула на нее. Она знала, что слишком много говорит о райдере, но ничего не могла с собой поделать. Она влюбилась в него под стенами осажденного Хартума с беспрекословной, искренней преданностью ребенка. Эта любовь углублялась и созревала по мере того, как она росла, но все еще оставалась абсолютным центром ее существования. Когда она думала о его руках на себе, на своей талии, в своих волосах, она вздрагивала и краснела. Когда она была беременна, она боялась, что у нее не останется любви к ребенку, но потом родился Леон, и она поняла, что любовь-это не то, что кончается, как топливо для лампы. У нее было достаточно денег и для своего сына, и хотя она знала, что никогда не будет такой матерью, которая отдаст своему ребенку каждый вздох и каждое слово, она знала, что в ее сердце достаточно места для него. На самом деле, рождение его ребенка заставило ее полюбить Райдера еще больше, и она никогда не верила, что такое возможно.

Эмбер чувствовала то же самое по отношению к Пенроду, Шафран это знала. Она знала каждую клеточку своего существа, поэтому никогда не пыталась обмануть себя, что преданность Эмбер Пенроду была менее сильной, чем то, что она чувствовала к Райдеру. Когда она попыталась представить себе, каково это-потерять веру в своего мужа, ее сердце чуть не остановилось в груди, и она испугалась собственной удачи.

Шафран жила своей жизнью, стремясь к ней, самозабвенно бросаясь во все попытки и приключения. Как только ей становилось скучно или плохо, она быстро находила следующий вызов и принимала его. От обучения стрельбе до обучения верховой езде, от кормления голодающих толп в Хартуме до обучения рисованию или созданию собственных изысканных вечерних платьев, она преуспела во всем, что делала. Она чувствовала себя превосходно и в качестве жены тоже. Эмбер тоже никогда ни в чем не терпела неудачи. Она стреляла так же хорошо, как и шафран, и когда впервые попыталась написать книгу, та стала международным бестселлером. Но потом она разорвала помолвку с Пенродом. Не то чтобы Эмбер потерпела неудачу—это Пенрод все испортил—- но тихий голосок в голове Шафран подсказал ей, что это может показаться неудачей для Эмбер.

Они замолчали, глядя на скалистую береговую линию, в то время как красивый, лихой солдат, которого любила Эмбер, был в их мыслях. Он был везде, подумала шафран, как песок на ветру пустыни.

“А что именно сказал тебе Райдер?- Спросила Эмбер, ее голубые глаза все