Остров Родос – властелин морей - Евгений Викторович Старшов Страница 12

Как видим, неспокойный мир Средиземноморья постоянно требовал наемников для своих военных дел, и родосцы были одними из самых замечательных. Фукидид отмечает, что как критяне считались лучшими лучниками, так родосцы – лучшими пращниками. Широко известен Анабасис – беспримерный поход 10 000 греческих наемников под командованием Ксенофонта (430–355 гг. до н. э.) в 401–400 гг. до н. э. 13-тысячный корпус греческих наемников ввязался в персидское междоусобие на стороне Кира Младшего и после смерти последнего, понесенных потерь в 3000 человек и предательского убийства пятерых греческих вождей совершил боевое отступление из Вавилона на родину, в Ионию. 15 месяцев длился этот поход, 2000 километров было пройдено в непрерывных боях, 5000 греков полегли на чужой земле… Ксенофонт, которому пришлось взять на себя руководство этим походом, впоследствии блестяще описал его (отметим, что для широкой публики Ксенофонт, в первую очередь, историк, автор сочинения «Анабасис», «Греческой истории» и «Воспитания Кира»; его полководческая и философская (а он был учеником великого Сократа) деятельность известны меньше). Очевидно, что рассказ о Ксенофонте и Анабазисе здесь начат не случайно: порядка 200 воинов из его подчиненных были родосскими пращниками. Вот, как он сам описывает организацию этого отряда, говоря о себе в третьем лице, чтобы не казаться субъективным (он вообще выпустил Анабазис в свет, скрыв свое авторство для пущей исторической достоверности, однако этот его трюк был немедленно раскрыт): «Ксенофонт сказал: …Если мы хотим удержать врагов в отдалении и помешать им наносить нам урон во время похода, то мы должны немедленно обзавестись пращниками и всадниками. Говорят, в нашем войске имеются родосцы, о которых рассказывают, будто многие из них умеют стрелять из пращей и их снаряды летят вдвое дальше, чем снаряды персидских пращников. Последние ведь стреляют на короткое расстояние, так как они применяют камни, в обхват рукой, а родосцы знакомы с употреблением свинцовых шариков. И вот если мы найдем солдат, обладающих пращами, и купим у них пращи за деньги, а другим, способным изготовить новые пращи, тоже назначим плату, а для тех солдат, которые согласятся поступить в отряд пращников, придумаем еще какую-нибудь награду, то, вероятно, найдутся люди, полезные для нас». Это предложение было принято. И в эту же ночь снарядили около двухсот пращников». Далее Ксенофонт пишет о родосских пращниках в действии: «Когда родосцы в рассыпном строю стали стрелять из пращей, а… лучники пускать стрелы и никто из них не промахнулся, – а промахнуться было трудно даже при большом желании, – то Тиссаферн очень быстро удалился из-под выстрелов, и другие войска тоже ушли. Остальную часть дня эллины шли впереди, а варвары следовали за ними, причем последние не наносили эллинам потерь при перестрелке, так как родосцы стреляли из пращей на большее расстояние, чем персидские пращники и лучники. Но луки у персов больше, и те из них, которые были захвачены, пригодились критянам: они постоянно пользовались вражескими луками и упражнялись в стрельбе на далекое расстояние, пуская стрелы вверх. В деревнях нашлось много материала для тетивы, а также свинцовых шариков для пращей. И этот день, когда эллины разбили лагерь в повстречавшихся им деревнях, варвары удалились, оказавшись более слабыми в перестрелке». В другом месте Ксенофонт рассказывает об инициативе одного из родосцев, остроумной, но к делу, к сожалению, так и не приспособленной: «Положение тогда было очень трудным. По одну сторону (от дороги) поднимались очень высокие горы, а по другую – находилась река такой глубины, что копья солдат, пытавшихся ее измерить, целиком уходили в воду. Пока они еще совещались о том, как поступить, подошел некий родосец и сказал: „Эллины, я мог бы переправить вас, ведя с собой по 4000 гоплитов сразу, если только вы снабдите меня всем необходимым и приготовите мне награду в один талант“. Когда его спросили, что ему для этого нужно, он сказал: „Мне нужно 2000 мехов. Здесь много мелкого скота, коз, волов и ослов, и если содрать с них шкуры и наполнить их воздухом, то они дадут нам возможность переправиться без особого труда. Нужны мне и ремни, которые вы употребляете для вьючного скота. Я свяжу ими друг с другом мехи и затем придам каждому меху устойчивость, привязав к нему камни и спустив последние в воду наподобие якорей; затем я протяну меха через реку и привяжу их (к берегу) с обеих сторон наброшу на них хворост и насыплю землю. Вы не потонете, в чем вы скоро убедитесь, так как каждый мех выдержит тяжесть двух человек, не погружаясь в воду, а хворост и земля помешают людям соскользнуть (в реку)“. Стратегам мысль показалась остроумной, но на деле невыполнимой, так как по ту сторону реки находилось много всадников, которые стали бы чинить препятствия и, конечно, не позволили бы осуществить подобную попытку, даже в самом ее начале».

В заключение хотелось бы привести слова М. И. Максимовой об «Анабазисе»: «Историческое значение похода эллинского войска в 401 г. раскрывается в свете последующих грандиозных событий: он был предтечей решающего похода Александра Македонского и предвозвестником грядущего эллинизма, одним из тех незначительных на первый взгляд событий, в которых, безотчетно для их участников, отражается надвигающийся перелом исторического процесса, отчего они становятся знаменательными в глазах современников и историков последующих поколений».

Вот еще интересный пример из истории: полководец и военный теоретик IV в. до н. э. Эней Тактик в своем трактате «О перенесении осады» пишет о хитром захвате малоазийского города Теоса родосским полководцем Теменом: «Был случай, когда большой ионийский город Теос оказался под властью родосца Темена, преданный привратниками. Они договорились между прочим и о том, в какую именно безлунную темную ночь один из них должен был открыть ворота, а другой войти с наемниками. Когда в предстоящую ночь план предстояло привести в исполнение, к привратнику явился человек, который с наступлением вечера, когда расставляли стражу и собирались запирать ворота, одним словом, когда было уже темно, удалился, привязав у ворот конец крученого льняного шнура, который нелегко было порвать. Разматывая клубок, он отошел от города на 5 стадиев к тому месту, куда должны были прийти те, кто вступит в город. Когда явился военачальник запереть ворота и дал по обыкновению привратнику вставить шкворень, этот взял его и незаметно, без шума, сделал на нем зарубку резцом или напильником так, чтобы держался шнур. Затем он наложил нитку и опустил шкворень, удерживаемый льняной ниткой. После этого он толкнул засов, показав начальнику, что ворота заперты, и стал спокойно ждать. Вытащив спустя некоторое время шкворень обратно, он привязал к себе