Григорий Кроних - Неуловимые Мстители. Наследство Эйдорфа Страница 12

– Кидай сюда винтовку, – скомандовал Петька.

Славкин затравленно посмотрел на оставшийся клочок шнура и бросил карабин на телегу. Юра взял оружие и навел на врага. Петька перекусил шнур у самого капсюля. Георгий Александрович почувствовал облегчение, хоть теперь его и держали на мушке.

Натка слезла с телеги и забрала винтовку булочника Германа.

– Сомлел, что ли, не шевелится.

– Скажи ему, чтоб встал, дядя.

Славкин отдал команду по-немецки и от себя прибавил пинок. Солдат зашевелился и привстал на дрожащих ногах.

– А ты, дядя, русский?

– Украинский, – сказал хорунжий, поднимая руки.

– Тогда снимай ремень.

Пленных поставили спина к спине и связали им попарно руки.

– Прощай, дядя и не попадайся нам больше.

Подростки, прихватив трофейное оружие, уселись на телегу и двинулись дальше. Им сегодня ночью предстояло сделать еще так много…

– Неужели ты бы нас взорвал? – спросила Натка брата.

– Конечно, если бывает взрывающееся мыло, – серьезно ответил Петька и показал свет ло-корич невый брусок. – Хорошо, что у Жоры в шкафу валяется что попало.

Девчонка дала Петьке подзатыльник и обняла за плечи…

Едва телега отъехала, Славкину, приколотому к спине булочника, словно муха, пришла на ум отличная мысль. Идти одновременно было бы чрезвычайно сложно, но один… Хорунжий объяснил Герману свой план, и тот, кряхтя, взвалил начальника на спину. Так они быстро доберутся до жилых домов и вызовут подмогу. Эти малолетки далеко не уйдут! Булочник медленно переставлял ноги, а хорунжий старался удержать равновесие на его спине, что было не просто, ведь спина Германа оказалась круглой, как его живот. Славкин чуть-чуть переменил положение ног, толстяк под ним качнулся, и они рухнули в снег.

11

– Проходите, фрау, – пригласил Ксанку худой человек с желтым постным лицом. Он был одновременно и секретарем, и переводчиком лейтенанта Корфа.

Оксана вошла в маленький кабинетик и села на предложенный стул.

– Guten Tag, – сказал офицер. Переводчик перевел.

– Здравствуйте, меня зовут Надежда Петрова, я близкий друг одного из шахтеров, работавших в ремонтной бригаде.

Корф кивнул.

– Это большая неприятность и для вас, и для меня тоже. Я был заинтересован в том, чтобы они хорошо делали свою работу, но их арестовало гестапо… Фрау Петрова, вы сказали? Но среди моих рабочих не было Петровых.

– Я просто друг, понимаете? И хотела узнать о судьбе…

– Конечно, – лейтенант не позволил себе ни тени улыбки. – Как зовут вашего друга?

Ксанка покосилась на переводчика.

– Говорите смело все, это мой человек, – мгновенно уловил заминку Корф.

– Меня беспокоит судьба Валерия Мещерякова.

– Вот как? – удивился офицер. – На этого человека я возлагал большие надежды, но он их не оправдал.

– Я уверена, что произошла какая-то ошибка. Валерий не мог сделать ничего плохого.

– Это риторика, фрау Петрова, у нас говорят: гестапо не ошибается.

– Я понимаю, что вы сами находитесь в трудном положении, но все-таки прошу вас узнать…

– Нет, нет, и не думайте! – воскликнул Корф. – Если инженер Мещеряков не виноват, его отпустят, если виновен – накажут. Так что лучше молитесь Богу, только он может выступать посредником в подобных делах.

– Например, он не стал бы одалживать у коменданта его автомобиль, – сказала с нажимом Ксанка. – Вы меня понимаете?

– Вы действительно близкий друг господина Мещерякова, – задумчиво сказал офицер, – он многое вам рассказал… Поймите, фрау Петрова, я не имею влияния на гестапо, это другое ведомство. Скорее оно может повлиять на меня. Зачем же мне попадать в его поле зрения?

– Это случится, если гестапо узнает о вашем предложении моему другу заняться дополнительной работой за отдельную плату. Если не ошибаюсь, разговор состоялся в вашу первую с ним встречу вон в том кафе, – Ксанка показала в окно за спину лейтенанта.

Теперь пришла очередь Корфа покоситься на переводчика.

– Хорошо, я постараюсь узнать о судьбе вашего друга и в конце недели сообщу вам.

– Пожалуйста, сегодня, – твердо сказала Оксана. – Заодно узнайте, как дела товарищей Мещерякова. Может быть, все не так плохо, и они сумеют закончить необходимую вам работу.

– Ладно, – легко согласился офицер, поняв, что иначе от собеседницы он не отделается. – Едем.

Он коротко переговорил с желтолицым переводчиком и, подхватив фрау за локоть, вывел ее из кабинета.

Осторожный немец, подумала Ксанка, решил этого переводчика с собой не брать. Значит, вторую часть разговора переведет другой и ни один не будет знать, в какой истории замешан Корф.

Лейтенант вывел даму на крыльцо и поманил пальцем машину. «Опель» немедленно подкатил, Ганс выскочил и распахнул дверцу перед начальником и дамой. В дороге они были вынуждены молчать, но когда автомобиль остановился у знакомого здания ЧК, лейтенант вышел первым и подал фрау Петровой руку.

– Прошу фас.

Ксанкина рука замерла на полдороге.

– Фы боитесь?

Она пересилила внезапный испуг и вышла из машины. У дверей здания все так же стояли караульные, только теперь в черной форме. Они отдали лейтенанту честь. Он бросил короткую фразу, и они вдруг сделали шаг вперед.

– Я фелел им фас арестовать, – пояснил Корф и внезапно добавил: – Фрау Ларионофа?

Ксанка инстинктивно дернулась, а немец только сильнее сжал ее руку.

– Дома и родные стены помогают, да? Посмот рим, может быть, здесь фам сидеть будет приятней, чем ф другом месте?

Солдаты подхватили словно онемевшую Ксанку и втащили внутрь.

Вопросы были все те же: «Кто организатор? Сколько диверсантов с ним работало? Кто дал задание? Является ли он офицером Красной армии? Кто обучал его минному делу? Какие явки в городе он знает?».

Валеру пока не били, но спать не давали третьи сутки, и он не решился бы сказать, что хуже. Дважды его допрашивал сам герр начальник гестапо, значит, Мещерякова считают важной птицей. Их можно понять: ликвидировать группу подпольщиков в тот момент, когда они собирались взорвать одну из самых крупных местных шахт!

– Я не диверсант, – твердил, как заклинание, Валера, – у меня даже зажигалки не было, как бы я зажег фитиль?

– Не считай нас идиотами! – орал начальник гестапо. – Кто руководил вашей группой? Как вы поддерживаете связь?

– Никто.

– Значит, ты – руководитель?

– Я бывший главный инженер, теперь – начальник ремонтной бригады.

– Твои рабочие нам все рассказали, брось притворяться, и мы сохраним тебе жизнь!

Валера придерживался одной линии поведения, выработанной еще когда его везли в гестапо. Хотя, когда тебя берут с поличным, любая линия кажется глупой. Даже если никто из рабочих не сознается, ему и его двум спутникам не отвертеться. Странно, что гестаповцы до сих пор не предъявили им отпечатки пальцев, снятые с ящиков и динамитных шашек. Или у них техническая служба не работает?.. Дела остальных шахтеров были бы неплохи, если б было мирное время и если бы для фашистов существовала презумпция невиновности. В глубине Валерий знал, что все рассуждения о шансах на спасение хоть для части рабочих ничего не стоили. Возможно, что группу расстреляют хотя бы для острастки, чтобы предупредить тех, кто собирается им на смену.