Ольга Крючкова - Возвращение капитана мародеров Страница 12

На подъезде к селению всадникам открылась живописная картина: один из водопадов гулко низвергал потоки воды со своих уступов, образуя внизу небольшое озерцо, вода из которого, совершая немыслимые зигзаги меж огромных валунов, тоже устремлялась в Эбро. Не сговариваясь, путники решили заночевать в Каспе.

– Прекрасное место! – с чувством произнес граф. Он спешился, с удовольствием испил холодной воды и освежил ею лицо, после чего лукаво добавил: – Если здешние крестьянки столь же хороши, как природа, я, пожалуй, не отказался бы от их любовных ласк.

– Вы неисправимы, граф! Мы преодолели более десяти лье, а вы совсем не испытываете усталости? Или, на худой конец, голода?

– Ничуть. Хотите верьте, хотите нет, но я себя действительно прекрасно чувствую! Более того, полон сил и, прошу прощения, желаний. Я только сейчас понял, чего мне не хватало все последние годы, проведенные около семейного очага.

– Чего же?

– Авантюр, приключений, тайн!

Сконци, понимающе улыбнувшись, тоже спешился.

– Пожалуй, тропинка, ведущая к селению, слишком крута: иначе как на муле или осле ее не одолеть. Так что предлагаю поберечь ноги наших лошадей.

Ведя скакунов под уздцы, иезуит и граф неспешно поднялись в селение. Около ближайшего крестьянского дома, сложенного из местного камня, играли ребятишки. Завидев незнакомых сеньоров, они тотчас исчезли.

– Чем могу служить благородным идальго? – раздался вдруг откуда-то из-за спины вопрос, прозвучавший на отчетливом арагонском диалекте.

Друзья оглянулись: перед ними стоял мужчина, одетый в длинную домотканую рубаху и такие же штаны.

Шарль прекрасно понял смысл вопроса: он неплохо владел испанским, на котором предпочитали общаться во Франции дворяне ― выходцы Арагонского и Наваррского королевств и герцогства Леон.

– Нам нужен ночлег и сытный ужин, ― ответил граф по-испански.

Крестьянин низко поклонился:

– К сожалению, мой дом для вас слишком беден и тесен. Могу предложить лишь сеновал, а на ужин ― овечий сыр, молоко да пресные лепешки.

Шарль взглянул на Сконци, тот утвердительно кивнул.

– Отлично, нас это вполне устроит.

Иезуит извлек из поясного кошеля медную монетку и протянул арагонцу. Тот с поклоном принял ее.

Сеновал оказался достаточно просторным, чем приятно удивил временных постояльцев. Шарль отстегнул меч, скинул амуницию и надоевшие ботфорты и с удовольствием растянулся на сухой душистой траве. Поблизости блеяли козы и овцы, но ни их голоса, ни доносящиеся из-за перегородки исходящие от животных запахи ничуть не мешали: ему подобные ночевки были не впервой. Шарль закрыл глаза и окунулся в череду воспоминаний о боевой молодости…

– Ужин для благородных сеньоров, – услышал он сквозь полудрему женский голос: жена крестьянина принесла еды.

Спутники сытно подкрепились и, накрывшись плащами, быстро заснули. Уже проваливаясь в царство Морфея, Шарль лениво пожалел, что ему так и не довелось предаться любовным утехам с какой-нибудь молоденькой крестьянкой.

На следующее утро Сконци и д’Аржиньи продолжили свой путь. Иезуит всю дорогу был немногословен, явно над чем-то усердно размышляя. Граф ему не докучал: он находил утешение в созерцании арагонских пейзажей. На берегах многочисленных озер, образованных каскадами водопадов, паслись пестрые стада коз, овец и коров; не обремененные домашними заботами крестьянские дети весело и шумно плескались в воде; загорелые рыбаки сосредоточенно удили рыбу.

К концу дня, когда солнце уже клонилось к закату, всадники достигли странного, одиноко стоящего посреди живописных просторов дома.

Каменное строение с множественными пристройками из прутьев, обмазанных для крепости глиной, на первый взгляд казалось необитаемым. Присмотревшись же, Шарль заметил во дворе двух мужчин в длинных домотканых одеждах, похожих на монашеские рясы, а чуть поодаль ― деревянный крест, обозначавший, видимо, место для каждодневных молитв.

Всадники приблизились и спешились.

– Приветствуем вас, братья! – обратился к мужчинам Шарль. – Да поможет вам Господь в земных трудах ваших!

Монахи почтительно поклонились:

– Благодарим на добром слове, путник.

Шарлю показалось, что монахи несколько напряжены.

– Мы просим вашего дозволения, братья, остаться у вас на ночлег, – сказал Сконци, доставая из кошеля очередную монету.

Братья-монахи стушевались.

– Отдадите ее брату Хорхио, – сказал, наконец, один из них. – Следуйте за мной.

Граф и иезуит вошли внутрь монастыря и тотчас почувствовали приятную прохладу. Посреди единственного помещения (не считая хозяйственных пристроек) располагался очаг, огонь в котором едва теплился. Котелок, висевший на цепи, прикрепленной к потолочной балке, был пуст. Дым огибал его и разбегался тонкими струйками в разные стороны.

Подле очага на колченогом табурете сидел старец с длинной бородой, также облаченный в домотканую рясу.

– Путники… – сказал он, не оглядываясь. – Двое… Прибыли верхом… И куда следуете ― в Тартосу, Ампосту или Сарагосу?[30]

Шарль и Сконци переглянулись.

– В Тартосу, – уверенно ответил Сконци.

– Я слышу в твоем голосе ложь… Ты – иезуит, не так ли?

Сконци удивленно вскинул брови:

– Почему вы так решили, святой отец?

– Иезуитов, доминиканцев и инквизиторов я чувствую за сто шагов. От них исходит запах крови невинных жертв.

Сконци растерялся. Пожалуй, впервые в жизни.

– А брат Хорхио ― это вы, святой отец? – придав голосу максимум почтения и любезности, поинтересовался Шарль.

– Я… Вот уже десять лет. С тех пор, как покинул, Божьей милостью, мирскую суету…

– Нельзя ли нам получить у вас кров на одну ночь, отец Хорхио? – спросил граф.

– Можно, наемник. Оставайтесь, – бесстрастно ответил старец.

Шарля пронзила дрожь: «Откуда ему известно о моем прошлом?»

Брат Хорхио повернулся, наконец, к странникам и воззрился на них неподвижными, широко раскрытыми глазами. Монах был слеп.

Графа д’Аржиньи охватило оцепенение.

– В молодости, святой отец, я действительно служил наемником в Бургундии. Но как вы об этом догадались?

– Я слеп, а у слепых людей, как известно, обострены другие органы чувств…

– В том числе умение читать прошлое? – не удержался Сконци от сарказма.

Старец усмехнулся:

– Просто я знаю, что ты обманул меня, иезуит: ваш путь лежит не в Тартосу. Впрочем, это не имеет значения, ― добавил он ровным тоном. – Ночью будет сильная гроза, так что вам и впрямь лучше остаться. Братья позаботятся о ваших лошадях.

– Спасибо, святой отец, – поклонился Шарль.

Иезуит промолчал.