Поль Феваль - Роковое наследство Страница 12

Винсент и в самом деле не спускал с юноши озабоченного взгляда.

Карпантье думал:

«Нет, я не обезумел. Они очень похожи. Несмотря на морщины старика...»

Вслух же Винсент сказал:

– Не надо обманывать, меня, мальчик. Разве ты бы так наловчился в резьбе, если бы не трудился по ночам. Ты самый прекрасный человек из всех, кого я знаю, однако даже добрые дела не следует делать тайно.

Кардантье провел рукой по густым волосам юноши, а тот виновато опустил голосу.

– Ложись, – велел Винсент. – Скоро всё переменится, – добавил он. – Мы встанем на ноги. Ты многого достигнешь, если я обеспечу тебе возможность учиться. Не исключено, что ты прославишься...

– Мне придется расстаться с вами, отец? – спросил Ренье.

Вместо ответа Винсент прошептал:

– Бывает, что одно-единственное слово пробуждает дремлющие воспоминания детства. Ты ничего не знаешь о своей семье, но как-то ты рассказывал мне, что в дальнем уголке памяти у тебя сохранилось смутное воспоминание о богатой гостиной, где возле громадного камина сидели дряхлый зябнущий старик и красивая женщина в трауре. Имя полковника Боццо-Корона ничего не говорит тебе? Боццо-Корона.

Винсент повторил имя по слогам и с итальянским акцентом.

Ренье задумался, напряг память и ответил:

– Это имя ничего не говорит мне, отец.

VII

ФАНШЕТТА

На другое утро обычно тихая квартира Карпантье наполнилась веселой суетой.

На бедняцкой улице у дверей убогого дома били копытами два великолепных коня, запряженных в карету с гербами.

На козлах восседал Джован-Баттиста, кучер-неаполитанец, на запятках стоял Джампьетро, лакей-сицилиец.

Это обворожительная Франческа Корона, или Фаншетта, как ласково звал ее дед, приехала навестить свою маленькую подругу Ирен и своего нового протеже Ренье. Красавица привезла множество подарков, которые прислал бедным детям полковник Боццо. Этот благочестивый старец с улицы Терезы был живым воплощением Провидения.

Франческа, несмотря на юный возраст, выезжала в экипажах своего деда одна, словно взрослая дама. Свет снисходительно смотрел на эти ее капризы и даже ставил ей в заслугу ее смелость и оригинальность.

Свет охотно любуется причудами счастливчиков и вымещает досаду на добродетелях бедняков.

Франческа по праву слыла одной из богатейших наследниц в Париже. Она имела право на эксцентричные выходки. Ей простилась бы даже откровенная наглость, однако, видит Бог, девушка никогда не позволяла себе ничего подобного.

У нее были безрассудная голова и золотое сердце. Случалось, тень печали омрачала лучезарную улыбку Фаншетты, и это было странно, поскольку ничто в жизни мадемуазель Корона не давало поводов для огорчения.

Когда Фаншетта грустила, она делалась еще прекраснее.

Но не бремя тайны омрачало ее задумчивое чело. То было всего лишь смутное предчувствие – из тех, что нередко беспокоят девушек в том возрасте, когда они становятся женщинами.

В жизни Фаншетты не существовало тайн. Красавице предстояло стать графиней, не меняя при этом своей девичьей фамилии. Ее ожидал брак с блистательным графом Корона, ее кузеном, в которого Фаншетта, как ей казалось, была влюблена.

Вся ее жизнь была устлана розами. Только безумец мог испытывать к Фаншетте жалость – сейчас или в будущем.

У девушки был один-единственный враг, тот самый Лекок, которого полковник по-свойски называл «Приятель». Но что ей было за дело до мелочной злобы одного из служащих любимого дедушки?

Благодаря Фаншетте Винсент Карпантье получил доступ в особняк Боццо. Надо сказать, что Ирен нередко отдавала на благотворительные нужды заработанные Ренье деньги. Однажды, когда Фаншетта вместо выезда На загородную прогулку обходила в порыве милосердия каморки бедняков, в доме на улице Святого Доминика у Большого Камня она встретила Ирен, сидевшую у постели немощной старушки.

Ирен, как Красная Шапочка, принесла своей несчастной соседке горшочек масла и немного хлеба.

Франческа была натурой увлекающейся. Никогда еще не видала она столь прелестного создания. Одарив старушку Четырьмя или пятью золотыми, Фаншетта осыпала Ирен поцелуями и увлекла за собой.

Она проводила девочку до дома, пожелала даже подняться на четвертый этаж, пожала руку Ренье, найдя, однако, что тот слишком красив для юноши, и поклялась, что Винсент Карпантье не будет больше работать каменщиком, а снова станет архитектором.

– Дедушка не отказывает мне ни в чем, – заявила Фаншетта, – а все, чего хочет дедушка, непременно сбывается.

Оба утверждения соответствовали истине. На следующий жедень Кариантье предстал перед полковником Боццо. Тот внимательно расспросил Винсента о его жизни, проникся, казалось, участием к несчастной судьбе бывшего архитектора и пообещал, что поможет Карпантье восстановить утраченное положение. Дальнейшее нам известно...

В то утро Фаншетта явилась в дом Карпантье с радостным известием. Ирен уже держала в руках новое шерстяное, серое с перламутровым отливом платье, такое же пальто и шляпку с цветочками, которые подарила ей Фаншетта.

Франческа сама одела девочку, от души наслаждаясь восторгами Ирен.

Малышка обнимала свою благодетельницу и улыбалась Ренье, у которого навернулись на глаза слезы.

Однако самой счастливой из троих выглядела Фаншетта.

Она постучала в запертую дверь Винсента и крикнула ему:

– Вставайте, господин Карпантье! Какой вы, однако, лентяй! Фортуна приходит, когда мы спим, это всем известно, но надобно по крайней мере встать, чтобы встретить ее.

Винсент провел в постели несколько скверных часов, как это бывает, когда к физической усталости примешивается душевное волнение. Он задремал в разгар бесконечных вычислений и расчетов, которые продолжались и в тяжелом нездоровом сне.

Поднялся Винсент совершенно разбитым, с лихорадочным упорством продолжая искать разгадку ночной тайны.

Восхитительно нежный голос Фаншетты ранил поначалу его душу, заронив подозрения в том, что красавица причастна к темным делам своего деда.

Винсент был взволнован, недоволен собой, он думал:

«Нет никаких оправданий тому, что я позволил завязать себе глаза. Я продал свою способность видеть и понимать, что происходит. Могу ли я считаться после этого порядочным человеком?»

Но лишь только Карпантье открыл дверь, пленительная улыбка Фаншетты озарила его душу дивным светом, разогнавшим ночные кошмары. В Фаншетте не могло быть ничего, кроме изящества и красоты. Девушка была счастлива оттого, что делала добро.

– Господин Винсент, – проговорила она, – как вы бледны! Можно подумать, что вы протанцевали всю ночь напролет. Не знаю уж, как вам удалось до такой степени понравиться дедушке, но он в вас по уши влюблен. Он сегодня уже в девять утра пришел ко мне в спальню потолковать о ваших Ирен и Ренье. Мы сейчас поедем в монастырь и в коллеж. Я хочу сама все посмотреть и вволю наиграться в заботливую маму.