Николай Стуриков - Сотый шанс Страница 13

Немцы на «гостеприимство» были не очень-то изобретательны.

Когда строй прибывших распустили из-под стражи, они первым делом — к тем, в ком признали своих, кто был хотя и в потертой, замызганной, но летной форме — пленников здесь, в Кляйнкенигсберге, не переодевали. У кого какое обмундирование было — в том и ходили.

«Старичкам» же хотелось узнать, как идут дела на фронте, а, может, и встретить знакомых. Ведь то, что их постигло в свое время, позднее могло постигнуть и других.

Михаил приметил старшего лейтенанта с погонами летчика. Сразу подумалось: не может быть?.. Присмотрелся, подал руку:

— Вот где свидеться пришлось…

Тот или обиделся или не понял участливости:

— Если б я взял тогда чуть правее, зенитка не попала бы… А такое свидание… пропади оно пропадом…

— Ты что, не узнаешь меня?

— Понятия не имею.

Конечно же, в том, кого он видел перед собой, не было ничего похожего на Девятаева, с которым восемь лет назад расстался сосед по школьной парте.

— А помнишь «Конопатого»? — такое прозвище было у рябого после оспы.

— Миша?!

На следующий день Воробьев сделал Василия Грачева «больным», и друзья детства оказались в одном бараке.

Таким же образом попал сюда и Шилов, которого порекомендовал Грачев.

Оба были со свежими силами и самыми крепкими в «забое».

Копать становилось все труднее. Под землей не хватало кислорода. Тех, кто уже долго находился в плену, от работы пока освободили.

Тоннель проходили так. Один лежа копал, второй ползком выволакивал землю на железном совке. Но чем длиннее становился путь, тем больше уходило времени, медленнее продвигалось дело.

В барак тайно, как и лопату, пронесли веревку. С двух сторон привязали ее к жестянке-совку. Один конец у копающего, второй — у того, кто, скорчившись, сидел под полом.

Но встретилась новая трудность. Иногда «крот» от удушья в тоннеле терял сознание. К его ноге стали привязывать сигнальный конец — сделали из поясных ремней.

Теперь дежурный у входа в тоннель время от времени подергивал за ремень: как самочувствие? Если ответа не было, напарника вытаскивали, в подполье он приходил себя.

Наконец, колышком пробили небольшую отдушину. В тоннеле стало свежее. На границе подкопа выставили тонкий прутик.

— Смотрите, куда мы добрались.

— Теперь скоро…

Это придавало новые силы.

Группа верных друзей обсуждала десятки вариантов побега. Уйти за колючую проволоку с пустыми руками рискованно. Если не удастся захватить самолеты, то до фронта четыреста километров. Нелегко их пройти. К тому же, по опыту знали: сразу начнется погоня, будут облавы.

Нужно оружие.

Решили сделать ответвление от тоннеля. Копать еще под комендатуру.

Разведали: где ночью спит охрана, где стоят пирамиды с винтовками и автоматами. Получалось неплохо. Подкоп приведет к пирамиде с оружием.

Захватив его, пленные тихо ликвидируют спящую охрану, переодеваются в немецкую форму, нападают на часовых. Путь из лагеря свободен. На машинах мчатся в леса, там формируют партизанский отряд.

Когда в углу, на койке Пацулы, обсуждали детали этого варианта, Грачев следил в щелочку за часовым. Из темноты к бараку подбежала сторожевая собака, залаяла.

Все встревожились: неужели услышала шум под землей? Мигом легли на койки.

А вдруг проверка?..

Собака убежала, в барак никто не заходил до утра.

Руководители подкопа в деталях разработали и авиационный вариант. Как и первый, он известен был не всем — мало ли что может случиться…

Но был составлен боевой расчет, план захвата самолетов, назначены пилоты, техники, определены пассажиры.

Двадцать четвертого сентября летчики, как обычно, вернулись с работы. В лагерных воротах их как всегда обыскали. Но против обыкновения, у многих было приподнятое настроение. Тоннель выведен за ограду. Еще ночь, другая… А там… Там — свобода!

Цепочкой выстроились на плацу перед кухней. Раздавали по куску опилочного хлеба, в миску плескали черный «кофе».

В лагере были летчики из французского полка «Нормандия-Неман». Им не раз предлагали перевод в другой лагерь, где были собраны французы, бельгийцы, норвежцы… Французские летчики решительно отказались от посулов и теперь переносили все лишения наравне с советскими.

Но французы получали посылки, переписывались с родными. Однажды пришла такая посылка. На носовом платке были нанесены безобидные рисунки. Это была карта с маршрутом Берлин — Париж; позднее прислали карту Берлин — Москва. Их перерисовали. При побеге их должны были вручить командирам экипажей. Ребята раздобыли намагниченные иголки, из них сделали несколько компасов. Врач Воробьев принес небольшой пистолет. Все это хранилось в свертке под постелью Девятаева.

К побегу все было готово. Наступила и заветная ночь с субботы на воскресенье. Пришел назначенный час. Люди собрались у подполья. Оставалось одно: как обычно по субботним ночам, ждали налета английской авиации. В три утра завыли сирены воздушной тревоги. Наблюдатели доложили: весь лагерь немцами взят в кольцо. И там, где оставалось пробить тоннель на выход, рычали овчарки.

Что бы это значило? Неужели заподозрили? Ведь воздушного налета не было.

Решили дождаться следующей субботы.

В воскресенье никого на работу не вывели. По бараку пошли перешептывания, кое-кто не скрывал недовольства. Многим не хотелось ждать субботы. В последнее время охранники чаще обычного заходили в барак, пристальнее всматривались в стены, пол, заглядывали во все закутки.

Один из скептиков откровенно высказался:

— Напрасная затея. Мышиная возня. И передавят нас всех, как мышей.

— Заткнись! — оборвал его Девятаев.— Или рисковать боишься, хочешь спокойненько в сторонке остаться? Продашь — задушим.

На постели Пацулы играли в «козла». Карты были необычные. На стене висел портрет Гитлера. Вася Грачев пустил портрет на самое подходящее дело — разрезал на тридцать шесть игральных карт. Сколько ни искали его немцы — так и не нашли.

Михаил обеспокоенно рассказал о разговоре с нытиком. Но, пожалуй, уже было поздно.

Из соседнего барака заскочил человек:

— Ребята, комендант ищет подкоп!

Девятаев в тупом броске упал на свою постель. Дрожащими руками упрятал за пазуху сверток с картой, компасами, пистолетом. Все это полетело в туалет. Вещественных доказательств о тайне заговора не стало.

ПРИГОВОР

Комендант, несколько офицеров, солдаты с автоматами и винтовками озлобленно ворвались в барак. Лагерьфюрер подошел к нарам Аркадия Цоуна. Ударил его жгутом, а ломиком — по полу. Доски сдвинулись.