Мишель Зевако - Заговорщица Страница 13

Король содрогнулся, почувствовав в этих словах скрытую угрозу. Требования к нему выдвигались уже не от имени парижан, а как бы от всего королевства, включая прелатов, аристократию и даже простолюдинов. Их волю и выражал здесь Менвиль.

— Итак, каковы же будут просьбы? — холодно поинтересовался король.

— Сир, — продолжал Менвиль, — упомянутые союзники осмеливаются умолять Ваше Величество о следующем: во-первых, удалить герцога д'Эпернона, пособника еретиков, смутьяна и расточителя королевской казны…

Д'Эпернон расхохотался.

— Сир, мне удалиться прямо сейчас? — нагло спросил он.

Все молчали, чувствуя какую-то неловкость. Король неуверенно улыбнулся и, полуобернувшись к д'Эпернону, произнес:

— Как вам будет угодно, герцог…

Услышав такие слова из уст Генриха III, д'Эпернон побледнел. Гиз с изумлением воззрился на короля, а депутаты от горожан одобрительно закричали:

— Да здравствует король!

Охваченный яростью д'Эпернон потянулся к шпаге: он был готов на любое безумство. Но тут герцог заметил, что король пристально смотрит на него и улыбается. Д'Эпернон понял, точнее, решил, что понял: Генрих III разыгрывает комедию. Герцог гордо скрестил руки на груди и заявил:

— Сир, я уйду, но не тогда, когда того пожелают парижские горожане, и не тогда, когда захочу сам, а тогда, когда Ваше Величество, который, льщу себя надеждой, памятует о моих заслугах и о крови, пролитой мною на службе королю, прикажет мне уйти. А пока — я остаюсь!

И д'Эпернон надменно взглянул на герцога де Гиза. Их взгляды скрестились, словно стальные клинки.

— Продолжайте, господин де Менвиль! — сказал Генрих.

— Вышеназванные кардиналы, принцы, дворянство и народ Парижа умоляют Ваше Величество: во-вторых, лично возглавить поход против еретиков в Гиенни и послать герцога де Майенна в поход на Дофине. Ее Величество королева-мать останется в это время в Париже и будет следить за миром и спокойствием в столице; в-третьих, лишить господина д'О всех должностей в Париже; в-четвертых, поддержать избрание новых депутатов и прево, что уже избраны в Париже, равно как и в других городах; в-пятых, вернуться в вашу столицу и отвести все войска по меньшей мере на двенадцать лье от Парижа.

Менвиль замолчал; он свою задачу выполнил.

Депутаты, королевская свита и даже солдаты охраны с нетерпением ожидали ответа Генриха III. Ответ короля показал бы, что ожидает Францию: мир или гражданская война. Один Гиз казался совершенно спокойным — ему действительно было все равно. Он ждал окончания аудиенции и выхода короля на соборную площадь. Герцог не слушал Менвиля, он все время представлял, как монах готовится к покушению, как падает бездыханным последний Валуа и что будет потом.

«Через час, всего лишь через час король умрет!» — думал Гиз.

Неожиданно Генрих III выпрямился, окинул собравшихся холодным, словно бы остекленевшим взором — так умела смотреть Екатерина Медичи, — и уверенно произнес:

— Господин де Менвиль, и вы, почтенные горожане, и вы, дорогой кузен Гиз, выслушайте теперь наши слова. То, что здесь было изложено, касается не только разногласий, возникших, к сожалению, между королем и его подданными. Раз ко мне обращаются кардиналы, принцы, знать и горожане католических городов, значит, со мной говорит вся Франция. И не пристало мне отвечать лишь для собравшихся в этом зале: король должен держать ответ перед всем королевством…

Генрих III помолчал, выдерживая паузу; в соответствии со сценарием Екатерины он готовился нанести Гизу решительный удар.

— Мы будем говорить перед лицом представителей всех трех сословий, — твердо заявил король.

В толпе горожан раздался одобрительный шум.

— А пока, господа, — продолжал король, — сообщите парижанам следующее: король созывает Генеральные Штаты. Вот ответ, достойный и монарха, и народа…

Раздался гром аплодисментов, новость моментально распространилась в городе. Толпа на улицах и площадях ликовала — король собирает Генеральные Штаты! Гиз неуверенно улыбнулся, а д'Эпернон в восхищении склонился перед королем в поклоне.

— Генеральные Штаты, — заключил Генрих, — соберутся в нашем городе Блуа, открытие назначаю на пятнадцатое сентября!

— Да здравствует король! — в восторге закричали депутаты.

На улицах и горожане Шартра, и паломники из Парижа подхватили этот крик. Они чувствовали себя победителями: на созыв Генеральных Штатов никто и надеяться не смел. Ведь это значило, что монарх готов напрямую говорить со знатью, с духовенством, с народом, обсуждая самые насущные интересы королевства!

Генрих III, заявив, по совету Екатерины Медичи, о созыве Генеральных Штатов, одним мановением руки успокоил бурю. Все забыли про споры и разногласия, аудиенция закончилась, и король уже готовился к крестному ходу.

Горожане выстроились вдоль улиц со свечами в руках, монахи возглавили процессию, но никого из сторонников Лиги видно не было. Ни один вооруженный человек не принимал участия в процессии. Куда же они все подевались?

Вскоре появился и сам Генрих III. Король снял свой шелковый костюм, атласный плащ и шляпу, украшенную бриллиантами. Он шел босиком, в покаянном одеянии грубого холста, с непокрытой головой. На шее у него висели четки, а в руках король держал огромную свечу. Никто не сопровождал монарха — ни охрана, ни придворные.

Генрих шествовал в одиночестве; позади брели два монаха с низко надвинутыми капюшонами.

А герцог де Майенн и кардинал де Гиз ожидали за городской стеной. С ними были три-четыре сотни хорошо вооруженных сторонников Лиги. Верные королю войска Крийона расположились за городом, на равнине. Герцог де Майенн пытался издалека подсчитать шатры, в. которых отдыхали солдаты Крийона, и определить таким образом, каковы же силы Валуа.

Как раз в ту минуту, когда заговорили все колокола Шартра, к братьям подъехал Генрих Гиз. Кардинал вопросительно взглянул на него.

— Он приказал созвать пятнадцатого сентября в Блуа Генеральные Штаты, — пожав плечами, произнес Генрих.

— Неплохо придумано, — заметил кардинал, — это могло бы спасти Валуа…

— Но его судьба предрешена, — прервал брата герцог де Гиз, — все произойдет сейчас, возможно, через несколько минут…

— А как мы узнаем? — спросил кардинал, в то время как герцог де Майенн не отрывал взгляда от лагеря Крийона.

— Большой соборный колокол пробьет двенадцать ударов… и шесть ударов в том случае, если покушение провалилось… но этого не будет! Не может быть!

Герцог де Гиз помолчал, а потом заговорил, стараясь скрыть волнение:

— Я видел, как Валуа собирался в собор… Он идет без всякой охраны, об опасности и не подозревает… Король шествует в покаянном одеянии, а за ним идут наша сестрица Мария и Фауста, несгибаемая Фауста… Обе дамы одеты в рясы капуцинов. Если в последний момент мужество изменит, монаху, они будут рядом, чтобы поддержать Жака Клемана. Не сомневайтесь, братья, Генрих Валуа сегодня умрет.