Джеймс Купер - Сатанстое [Чертов палец] Страница 13

— Что честность прославляют, но что она умирает с голоду!

Выражение неудовольствия мелькнуло на лице моей собеседницы, но она не сказала ни слова.

— Вы будете играть роль Катона, мистер Бельстрод? — воскликнула одна из барышень. — Это прелестно. А какой на вас будет костюм? Современный или исторический, того времени?

— Да просто мой халат, до некоторой степени приспособленный к случаю, если только святой Пинкстер не внушит мне более счастливой мысли! — ответил майор.

— А вы в самом деле полагаете, что Пинкстер был святой? — спросила Аннеке совершенно серьезно.

Бельстрод прикусил губу; ему не приходило в голову узнать, по какому случаю происходят эти негритянские празднества, и потому он смутился.

— Если я ошибаюсь, то надеюсь, что вы, мисс Мордаунт, выведете меня из заблуждения.

— Охотно! Пинкстер, в сущности, не что иное, как Троицын день; следовательно, вам волей-неволей придется вычеркнуть одного святого из вашего календаря, мистер Бельстрод.

Майор наклонил голову в знак покорности и в свое оправдание сказал:

— Ведь, по справедливости, это вина наших предков, мисс Мордаунт, что они не признают и не знают праздника пятидесятницы, что и явилось причиной моего невежества.

— Но некоторые из моих предков признавали этот праздник и чтили его! — сказала Аннеке.

— Да, со стороны Голландии, но, говоря о наших предках, я подразумеваю тех, которые, к счастью моему, у нас с вами общие.

— Разве мистер Бельстрод состоит с вами в родстве? — спросил я с некоторой поспешностью.

— Дед мистер Бельстрода и моя прабабушка были родные брат и сестра, — сказала Аннеке, — так что мы в некотором роде кузены, с голландской точки зрения; в Англии же такого рода родство, насколько мне известно, ни во что не ставится!

— Напротив, — возразил майор, — когда я отправлялся в колонии, мой отец настоятельно наказывал разыскать вашего батюшку и сблизиться с вашей семьей; он весьма дорожит своим родством с мистером Мордаунтом.

Итак, из всех я один не мог предъявить никаких прав на родство с прелестной мисс Аннеке; сколько я ни перебирал в памяти всех моих голландских родственников, среди них не нашлось ни одного, породнившегося каким-нибудь манером с ее семьей.

ГЛАВА VII

— Безумен тот, кто станет рисковать жизнью за девушку, которая его не любит.

— Мне ее не надо, и вы можете взять ее себе!

После того я не раз виделся с Аннеке Мордаунт то на прогулке, то у них дома, а в день званого обеда мистер Бельстрод сделал мне честь, посетив меня у моей тетки. Он сообщил, что также приглашен на обед и что прямо из-за стола все отправятся в театр на любительский спектакль офицеров.

— Если вы потрудитесь зайти в ресторан «Корона», то найдете там оставленные на ваше имя билеты для вас и для ваших друзей, в том числе и для вашего родственника, мистера Дирка Фоллока; если не ошибаюсь, так его зовут? У этих голландцев всегда такие странные имена, не правда ли?

— Они могут казаться странными англичанину, как и наши, вероятно, кажутся странными им, — сказал я, — а что касается Дирка Ван Валькенбурга, то он не мой родственник, а родственник Мордаунтов.

— Их или ваш, не все ли равно! Я знал, что он состоит в родстве с кем-то из моих знакомых, и этого было достаточно для приглашения. Когда я смотрю на него, то всегда сожалею, что он не состоит в отряде гренадер.

— Несомненно, он там был бы у места, но голландцы очень привязаны к своей родине и почти никогда не вступают ни в войска, ни во флот, как мы, колонисты английского происхождения. Это, конечно, не мешает семье Ван Валькенбургов быть самыми верноподданными слугами Ганноверского дома.

— Так, значит, вы приведете к нам вашего друга! Конечно, наш спектакль едва ли чем может прельстить вас, но приходите хотя бы просто с целью убить время. Однако мне пора спешить на репетицию! — добавил майор и стал прощаться.

После его ухода я отправился в «Корону» за билетами, а оттуда на Мэль, излюбленное место прогулок высшего общества. Два оркестра военной музыки, помещенных у кладбища при церкви Святой Троицы, играли попеременно для увеселения гуляющей публики. Некоторые ворчуны in petto высказывали мнение, что выбор места для помещения музыкантов был не совсем удачен. Но разве можно было громко порицать то, что решили господа военные? Когда я пришел на Мэль, гулянье было в полном разгаре; всюду мелькали мундиры военных и даже моряков, дамы щеголяли нарядными туалетами. Я остановился и стал искать глазами мисс Мордаунт; я положительно не мог не думать о ее красоте, грации, миловидности и приветливости; только мысль о Дирке несколько тревожила меня. Но Аннеке была его двоюродной сестрой, и такое родство было слишком близким для вступления в брак, по мнению моего деда, и я от всей души разделял теперь его мнение. И вот я увидел ее под руку с Мэри Уаллас в сопровождении Бельстрода, увивавшегося подле нее, и Гарриса, разговаривавшего с Мэри. Быстро отвернувшись, я хотел уйти, даже не раскланявшись с ними, но майор окликнул меня:

— Как, Корнелиус Львиное Сердце, вы не узнали ваших друзей? — воскликнул он достаточно громко, чтобы заставить меня обернуться.

Сконфуженный, я кое-как оправдался, и Аннеке, видя мое смущение, поспешила выручить меня.

— Мне кажется, — сказала она, — что прозвище Львиное Сердце, хотя и является вполне заслуженным мистером Литльпэджем, более подходит к военному, чем к гражданскому человеку. Не правда ли, мистер Литльпэдж, вы с удовольствием уступите его господам военным?

— Я весьма желал бы втянуть вас, мистер Литльпэдж, в ту войну, которую беспрерывно ведет со мной мисс Мордаунт. Она постоянно пренебрегает нами, беднягами, переплывшими бурный океан для того, чтобы защитить колонии от французов, и в том числе, главным образом, жителей Нью-Йорка, которые за это не питают к нам ни малейшей признательности. Будьте же судьей между нами!

— Но прежде чем принять на себя эту роль, необходимо, чтобы он знал, в чем должны состоять его обязанности и ответственность! — возразила мисс Аннеке и принялась излагать мне суть их разногласий.

Затем разговор перешел к предстоящему спектаклю.

— Знаете ли, кузина (Бельстрод часто называл Аннеке кузиной), что я страшно боюсь вашей критики? Вы и так уже недолюбливали нас, военных, и в особенности наш полк, а тут еще явитесь судьей нашего доморощенного искусства.

— Моя критика в данном случае будет критикой полного невежды, — засмеялась она, — так как сегодня я первый раз в жизни буду в театре. Мы с вами, мистер Бельстрод, будем одновременно дебютировать: вы — на сцене, а я — в зрительном зале. Но скажите вполне ли приличен этот род развлечений?