М. Р. Маллоу - Пять баксов для доктора Брауна. Книга 6 Страница 13

– Хорошо, – сказала, сжав губы, доктор. – Пожалуйста, позовите мисс Дэрроу и…

Но коммерсант уже удрал.

– Мисс Дэрроу уехала кого-то крестить, – сообщил он из коридора. – Надеюсь, что она соврала и ударилась на самом деле в загул.

Доктор мрачно взглянула на стенные часы: без девяти минут час ночи. По полу тянуло сквозняком и она почувствовала, что готова щелкать зубами: затопить здесь и самом деле было необходимо. Она задвинула щеколду на двери. Повернулась в поисках зеркала. Зеркала не было.

Тогда доктор решительно прошла к шкафу и распахнула дверцы.

Откуда ей было знать, что Найтли как-то испытывал здесь свою новую жидкость для мытья зеркал, позволяющую ворсинкам с тряпки остаться на тряпке, а не на зеркале, и по рассеянности схватил распылитель для мгновенной чистки ржавчины? Двое джентльменов сами еще не знали об этом.

Поняв, что придется обойтись без зеркала, доктор Бэнкс потрогала прическу и пришла к неутешительным выводам. Коверкотовое английское полукепи, «специально для дам-автомобилисток», которое она обычно носила, представляло собой нечто среднее между устойчиво модным последние десять лет беретом с узкими, завернутыми на лоб полями, и охотничьим дирстокером-двухкозыркой, какой обычно рисуют художники, изображая знаменитого детектива. Это не препятствовало видимости с одной стороны, и прикрывало шею сзади – с другой. Красиво и практично. Однако, по бокам часть прически оставалась открытой, и три часа непрерывного нахождения под валящим с неба мокрым снегом обратили это достоинство в недостаток.

Ущерб не был слишком велик: прическу доктор тоже предпочитала практичную.

Она вынула и зажала во рту шпильки, как следует вытерла и расчесала сырые волосы, осторожно помяла руками, затем скрутила в жгуты и свернула свой обычный греческий узел.

Потом избавилась от мокрой одежды и облачилась в халат. Рукава пришлось подвернуть, пояс затянуть изо всех сил. С огромными шерстяными носками, которые нашлись в карманах, следовало смириться: риск простудиться действительно был, и подвергаться ему специально было просто глупо. Кроме того, доктор всегда критически относилась к своему размеру обуви. Иллюзия, которая возникла по сравнению с одиннадцатым номером коммерсанта, volens-nolens ей польстила.

В таком виде доктор постояла, прислушиваясь, затем поставила ботинки к камину, развесила свои вещи на ширме, стараясь сделать это так, чтобы некоторые детали остались незаметны снаружи, повесила полотенце на спинку стула и направилась в библиотеку.

Глава восьмая, рассказывающая о снах, бульдогах, о мужчинах и женщинах, и прочих важных вещах

В библиотеке никого не было. С камина отсвечивали в отблесках пламени чемпионские кубки. Шторы тихонько шевелил сквозняк. Пахло табаком и кофе.

На журнальном столе между двух кресел горела лампа, стояла пепельница и валялась корреспонденция. Тут же находился серебряный поднос с кофейной машиной. И книги. Открытые, наспех заложенные самыми неожиданными предметами вроде вилки, апельсиновой кожуры, вечернего галстука или резинки для носков, они лежали на диване и на бюро, на столике рядом с граммофоном и поверх вазы, украшавшей часы на полу. На ковре за креслами сомневались в своей надежности два подобия Пизанской башни.

Постояв в нерешительности, доктор Бэнкс подняла книгу, брошенную раскрытой на одно из кресел и села. Посмотрела на обложку: «Тринадцать любовников леди X.»

– Гм, – сказала доктор.

М.Р. Маллоу был верен себе.

Тогда она осторожно подняла другую книгу, лежавшую перевернутой на противоположной стороне стола. Раскрытые страницы были испачканы маслом. «Смит-и-вессон» рядом либо тоже успел послужить в качестве закладки, либо же владелец чистил его и смазывал прямо на книге.

«Зигмунд Фрейд, – значилось на обложке. – Толкование сновидений».

– Читаете, доктор?

Доктор Бэнкс, не ответив, вернула книгу на место.

– Ну, что, так и будем молчать? – спросил коммерсант. – Отлично. Молчите, если вам так нравится.

– О чем бы вы хотели беседовать? – ответила из своего кресла доктор Бэнкс.

– А что, со мной не о чем?

– Не знаю, мистер Саммерс. Но если вам хочется поговорить, говорите.

– Так, – произнес коммерсант с изрядной долей задумчивости, – о погоде уже было. О машинах… не стоит. Вот, например: вам раньше приходилось читать Фрейда?

– Я знакома с его работами, – доктор поджала ноги, устроившись таким образом, чтобы они и еще некоторые, основательно промокшие и замерзшие части, оказались поближе к огню.

– А эта? – коммерсант показал книгу. – Я про сны.

– Да, и эта тоже.

– И как?

Доктор повернула голову.

– Вероятно, рациональное зерно тут есть, – сказала она без особенной охоты. – Сновидения вряд ли являются только фантазиями. Скорее, мы просто мало о них знаем.

– Да, – согласился коммерсант, – все дело в том, что это за фантазии. Я сам замечал кое-какие совпадения.

Доктор посмотрела на своего собеседника с интересом.

– Дело в том, – Саммерс протянул ей стакан – уже второй, – понимаете, мне иногда снится, что я в игрушечной лавке.

Доктор отпила виски.

– В какой-то реальной лавке или в лавке вообще?

– В реальной. Я вижу этот сон с пятнадцати лет.

Поезд ехал слишком медленно, игрушечная лавка в Уинчендоне вот-вот должна была закрыться. Он спрыгнул с подножки, и бежал так быстро, как только мог: задыхаясь, спотыкаясь, останавливаясь перевести дух, потом собирался с силами и продолжал бежать.

Лавка становилась все ближе, полосатые тенты хлопали на ветру, бежать было трудно – буря была слишком сильной. И все-таки он добрался. Но не было больше на двери колокольчика – чья-то безжалостная рука сорвала его и подевала неизвестно куда. И у входа никто не встретил, и в распахнутую, с треском хлопающую от сквозняка дверь, были видны рухнувшие полки, пыль, грязь и перекатывающиеся по полу обрывки оберточной бумаги. Окна были выбиты. На одном из подоконников, задрав к небу лапы, валялся плюшевый медведь.

Боже, какой адский кавардак… Раздался издевательский звук: Джейк нечаянно наступил на резинового бэби с пищалкой в тряпочном туловище. Он повернулся, чтобы уйти, но дверь прямо перед носом захлопнуло порывом ветра и открыть ее оказалось невозможно. Тогда он налег на дверь плечом, дернулся дважды, трижды – безрезультатно. Чувствуя, как тяжелеют ноги от накатившего страха, Саммерс кинулся к выбитому окну. Дверь с треском распахнулась, огромная туча пыли ворвалась в лавку – и он в ужасе вывалился вместе с рамой, успев увидеть только рекламный плакат: «Поезд Ива тебя сделает счастливым».

– Возвращаетесь в детство? – поинтересовалась доктор Бэнкс.

– Нет, никогда. В этих снах мне всегда столько лет, сколько есть на самом деле. Дело в другом. Раньше он снился мне всегда, когда… словом, перед чем-то важным.

– Так, значит, эта книга…

– Да. Последний раз был как раз сегодня ночью. Я не видел этого сна много лет.

– Не знаю, поможет ли вам это, но у Фрейда довольно подробно…

– Так подробно, что зубы сводит. Стал бы я вас спрашивать, если бы это было можно читать!

– Поймите, Фрейд первый в своем роде. Хотя, конечно, его работы несколько…

– Мне нравится, как вы это сказали.

– Это что, обвинение в лицемерии? – подняла бровь доктор.

– Да что вы на меня взъелись? Какое обвинение. Просто забавно.

– Не думаю, что это особенно забавно.

– Вы правы, это не забавно.

– Мистер Саммерс, это вы спросили меня, а не я – вас.

– Разве я сказал что-то плохое? Это прекрасная книга! Она навевает множество сновидений.

– Да, эта книга в своем роде уникальна. Не стоит выносить суждения о вещах, в которых ничего не понимаете. Ну, а что касается скуки, то…

– Вы же не хотите сказать, что это было сделано нарочно, с тайным, непостижимым простому смертному смыслом?

Доктор оглядела своего собеседника и неохотно продолжила:

– Виной некоторой пространности рассуждений то обстоятельство, что труды господина Фрейда, возможно, последняя попытка использовать философский подход в научной работе.

– Это не делает их интереснее, – отмахнулся коммерсант. – Я хотел спросить другое. Хотел узнать, не бывало ли у вас чего-нибудь похожего. Маллоу во сне вечно читает книгу, в которой слова видны только после того, как он их прочтет. Он слышит собственный голос, говорит, очень интересно, но никогда не помнит, что там было написано. Профессор по какой-то неизвестной причине любит собирать по ночам грибы, причем, удивительно неудобосказуемым образом. Наш маленький Фрейшнер всегда видит женщин. Мисс Дэрроу теряется где-то у моря, где, говорит, гигантские дюны и страшные шторма. Халло вообще не видит снов. А вы доктор? Бывали у вас какие-нибудь странные повторения?