Александр Бушков - Авантюрист Страница 13

– Правы, пожалуй что, – проворчал Сабинин, но пистолета тем не менее не опустил. – И все же… К чему такие спектакли?

– Вы позволите мне сесть? – вежливо осведомился Кудеяр.

– Да, разумеется, – кивнул Сабинин, моментально сообразив, что сидящий собеседник будет гораздо более стеснен в свободе маневра.

Кудеяр уселся на лавку, непринужденно и грациозно, словно опускался в кресло театральной ложи. Положительно, порода дает о себе знать, констатировал Сабинин.

– Вы не ответили. К чему такие спектакли?

Взгляд Кудеяра был прикован к столу. Деньги его, сразу видно, не интересовали нисколечко – он не сводил глаз с двух бумажек, вынутых из-за подкладки сабининского пиджака.

– Не тяните время, – недобрым тоном произнес Сабинин.

– Уверяю вас, у меня и в мыслях ничего подобного не было… Зачем, вы спрашиваете? Голубчик, если бы вы только имели полное представление о всех опасных сложностях, связанных с нашим… образом жизни! Охранка и жандармерия пользуются любым удобным случаем, чтобы проникнуть в наши ряды…

– Очень мило! – не сдержался Сабинин. – Выходит, вы меня подозревали в шпионаже? После того, как я вам дал бесспорные доказательства…

– Ну что вы, – улыбнулся Кудеяр. – Конкретную вашу персону никто ни в чем подобном не подозревал. Скорее уж, можно сказать, сработала инерция. Ведь это наше… предприятие было задумано отнюдь не для вас и отнюдь не вчера. Признаюсь вам откровенно, вы седьмой из тех, кому выпало пройти… э-э… испытание.

– Неужели успехи были? – наигранно изумился Сабинин.

– Да будет вам известно, были, – ответил Кудеяр, без улыбки глядя ему в глаза. – Один из шестерых ваших предшественников, человек, казалось бы, вне всяких подозрений, с наилучшими рекомендациями от надежных товарищей… Словом, всерьез поверив, что жандармы настоящие и намерены убить его при попытке к бегству, стал кричать, что вот-вот произойдет трагическая ошибка, что он – отнюдь не тот, за кого себя выдавал, что он – агент охранки, проникший в ряды нелегалов. Назвал имена местных жандармских офицеров, способных подтвердить его личность…

– Вы правду говорите?

– Честное слово.

– И что же с ним далее произошло? – спросил Сабинин.

– Что, по-вашему, с ним могло после всего этого произойти? – слегка пожал плечами Кудеяр, не отводя холодного взгляда. – Я вам достаточно рассказывал не так давно о принятых у нас порядках. Борьба есть борьба…

– Очень мило, – хмыкнул Сабинин. – У вас, значит, и охранка собственная имеется?

– Я бы вас попросил без подобных сравнений! – ледяным тоном произнес Кудеяр. – Не охранка, а защита революции. Один весьма неглупый товарищ сказал: только та революция чего-нибудь стоит, которая умеет себя защитить… Артемий Петрович, быть может, вы вернете оружие и позволите им встать?

– Я вам не доверяю теперь… – раздумчиво произнес Сабинин.

– Вы знаете, я вам тоже…

– В самом деле? – удивился Сабинин. – Неужели я не прошел этой вашей проверки?

– В каком-то смысле, – уклончиво ответил Кудеяр. – В каком-то смысле и не прошли. Точнее говоря, возникли новые обстоятельства, не имеющие связи с охранкой, но тем не менее вызывающие к вам недоверие…

– Извольте объясниться.

– Охотно, – сказал Кудеяр. – Быть может, нам имеет смысл совершить прогулку по лесу? Остальные будут здесь, а мы с вами пройдемся, подышим чудесным лесным воздухом, поговорим откровенно… Артемий Петрович, я вам настоятельно предлагаю принять мое приглашение. Во время недавнего любительского спектакля было, разумеется, высказано немало чисто сценических глупостей, каких требовало действие… И тем не менее одна верная мысль, ничего общего не имеющая с игрой, прозвучала: в одиночку вам ничего не добиться. Сами, без нашей помощи, вы границу не перейдете. Коли уж не сделали этого прежде самостоятельно, коли уж, даже располагая немалыми денежными суммами, не смогли раздобыть себе надежных документов, значит, не сумели… Так что опустите оружие, отдайте мне мой браунинг и примите, наконец, участие в лесной прогулке тет-а-тет… Ну? У вас попросту нет другого выхода. Повторяю, у нас было множество случаев не только ограбить вас до нитки, но и убить… Мы не сделали ни того, ни другого. Неглупого человека эти аргументы должны убедить. А вы, по моим наблюдениям, отнюдь не глупы…

После недолгого молчания Сабинин вздохнул:

– Ваша правда. Только, позвольте, я уж все приберу…

Он забрал со стола ассигнации и бумаги, кое-как распихал их по карманам и, направляясь к двери вслед за Кудеяром, слышал, как с пола, недовольно ворча и отряхиваясь, поднимаются ряженые, не смог сдержать улыбки.

У крылечка, невозмутимо дымя самокруткой, стоял Грицько, при виде Сабинина не выразивший ровным счетом никаких чувств.

– Здорово, покойничек, – с неудовольствием сказал Сабинин. – Ты-то, справный мужик, как связался с этим балаганом?

– Вы, главно, не обижайтесь, пане, – серьезно ответил Грицько. – Ремесло наше такое, що испытать человека ой как треба… Мы, слава Езусу сладчайшему, под шибеницей пока что не ходим, да под Уголовным уложением разгуливать – тоже не цукер… Все ведь, я бачу, обошлося? Ну и слава богу…

– Vox populi – vox dei, [8] не правда ли? – усмехнулся Кудеяр, когда они отошли подальше.

– Возможно… – сказал Сабинин, краем глаза сторожко наблюдая, не идет ли кто следом, не крадется ли в чащобе.

– Бросьте вы, – усмехнулся перехвативший его взгляд Кудеяр. – С этой стороны никаких неприятных сюрпризов более не последует. Как вы догадались и когда?

– Да почти сразу же, как только вернулась способность логически осмыслять виденное, – усмехнулся Сабинин. – Я офицер, вы не забыли? Очень уж недавно я перестал быть офицером… У ваших ряженых казачков насквозь неправильный прибор.

– Простите?

Сабинин терпеливо, с ноткой превосходства пояснил:

– Понятие «прибор» охватывает собою лампасы, погоны, выпушки, кант, петлицы. Все перечисленное должно быть одного цвета. Меж тем ваши сообщники… ах, простите, товарищи! Ваши товарищи являли собою фантастическую, не существующую в природе смесь. Лампасы Оренбургского казачьего войска – и околыш Донского, притом что канты и вовсе – Уральского… Подобных казаков в природе попросту не могло существовать. И ваш жандарм… Да помилуйте! Сюртук, не спорю, жандармский – но у любого военного, жандарма в том числе, они ведь по кавалерии числятся, сюртук является парадной формою одежды. Па-ра-дной! Хотя мы, армейцы, с господами жандармами не общались и не допускали их в офицерские собрания, но форму их знать были обязаны… Ну, кто отправился бы в лес ловить контрабандистов в парадном сюртуке? Будь то жандарм, офицер пограничной стражи, армеец – в любом случае он надел бы китель или гимнастерку… И фуражка, наконец! На нем самая что ни на есть заурядная фуражка пехотных полков, кант пехотный, а не жандармский… Портупея, наконец. Черная, устаревшего образца. Еще семь лет назад, в девятисотом, черные перевязи были заменены галунными, нововведения не могли не дойти даже до этого захолустья. Вот так-то, милостивый… товарищ!