Виктор Поротников - Владимир Храбрый. Герой Куликовской битвы Страница 13

Дмитрий умолк и оглядел бородатые лица собравшихся знатных мужей. В помещении было довольно сумрачно, поскольку небольшие оконца пропускали совсем мало света. Это сентябрьское утро выдалось довольно пасмурным, предвещая непогоду. Дмитрию было не разобрать выражение лиц кое-кого из своих советников, рассевшихся по темным углам, зато он прекрасно слышал их изумленные голоса и перешептывания.

Самые властные и решительные из бояр не стали молчать. Они принялись возражать своему юному князю.

Первым заговорил Василий Вельяминов – как тысяцкий, он имел на это полное право.

– Княже, твоя забота об укреплении Москвы понятна и похвальна, – сказал тысяцкий, – но сие дело нам сейчас не потянуть, ибо сначала надо помочь людям жилье возвести. Храмы восстановить нужно, хлеб где-то закупить… Да мало ли дел неотложных!

– Верные слова! – поддержал тысяцкого его тесть Михайло Угрин. – У нас не токмо в хлебе нужда, многие люди остались без теплой одежды и обуви, а ведь холода не за горами. Лошадей не хватает даже на то, чтобы бревна из лесу подвозить, а ведь для доставки камня коней потребуется еще больше. Да и где взять добротный камень для строительства стен?

Бояре одобрительно загалдели, соглашаясь с тестем тысяцкого. Не дело замышляет князь! Не разумеет он всех трудностей!

– Мой дед Иван Калита добывал камень-известняк за устьем Протвы у села Мячково, когда возводил в Москве каменные храмы, – повысил голос Дмитрий. Он поднял правую руку, призывая к тишине. – Эти каменоломни так и прозываются Мячковскими. Вот откуда можно будет возить каменные плиты. Понимаю, что путь туда не близок, не меньше полусотни верст, но все прочие каменоломни расположены еще дальше. Камень удобнее всего свозить на санях по льду Москвы-реки, то есть в зимнюю пору. Стало быть, у погорельцев будет время на то, чтобы новые дома поставить. До первого снега, думаю, все с этим управятся. Заодно снесем старую деревянную стену и подготовим место для закладки новой каменной стены.

Настаивая на строительстве каменных укреплений, Дмитрий упомянул и о том, что в этом намерении его поддерживает митрополит Алексей, который не пришел на совет, поскольку неожиданно занемог. Дмитрий передал совету слова митрополита. «Конечно, нужно ставить заново терема, амбары, клети, бани, конюшни… И возводить все это надо не откладывая! – сказал владыка Алексей навестившему его Дмитрию. – Но чтобы возрожденный город не стал добычей врагов, его необходимо как можно скорее обнести каменной стеной. В былые времена бревенчатые стены Москвы трижды сгорали от пожара внутри града. Пришла пора поставить несгораемые стены и башни. Дабы Москва стояла неприступно, как Рим и Царьград!»

Как было издавна заведено на подобных советах знати, все решилось путем открытого голосования. В результате мнение князя Дмитрия возобладало над мнениями противников столь поспешного возведения каменной стены вокруг Москвы. Причем сторонники князя Дмитрия взяли верх в этом голосовании перевесом всего в два голоса.

Сразу после совещания у князя братья Вельяминовы собрались в усадьбе Тимофея Вельяминова, расположенной в верховьях речки Неглинки.

Василия Вельяминова возмущало то, что князь Дмитрий слишком часто стал вступать с ним в спор, настаивая на своем. Тысяцкий чувствовал, что Дмитрий уже тяготится его опекой, не желает внимать его советам.

– Это митрополит Алексей подталкивает Дмитрия к тому, чтобы он вышел из-под твоей воли, – молвил брату Василию Тимофей Вельяминов. – Старый хрыч сам желает быть главным и единственным советником при Дмитрии.

– Что и говорить, владыка Алексей в речах вельми смыслен, ему ничего не стоит убедить Дмитрия в чем угодно, – заметил Федор Воронец, третий по старшинству из братьев Вельяминовых. Свое прозвище Федор получил за иссиня-черный цвет волос и бороды.

– Это верно, – проворчал Василий Вельяминов, – тягаться в красноречии с митрополитом Алексеем никому из бояр не под силу. Благодаря этому владыка Алексей имеет сильное влияние на Дмитрия. К тому же митрополит является духовным отцом нашего несмышленого князя, который ростом вытянулся и уже возомнил себя взрослым мужем!

– Складно сегодня говорил на совете князь Дмитрий, токмо словеса его отдавали ладаном из митрополичьих палат, – сердито промолвил Тимофей Вельяминов. – Выживший из ума старик возжелал на месте Москвы Третий Рим увидеть, а князек наш безусый и рад-радешенек подсобить ему в этом! А о том не подумал князь Дмитрий, сколь рабочих рук на это дело потребуется, сколь денег на сие начинание отвалить придется. И где взять столько каменщиков искусных, ведь не храм возводить придется, а стену с башнями почти в две версты длиной! Воистину бредовая затея!

– Конечно, проще и разумнее было бы возвести новую деревянную стену, да и дешевле гораздо, – согласился с братом Тимофеем Василий Вельяминов. – Однако, настаивая на своем, Дмитрий перехитрил меня. Он ведь не зря пригласил на совет княгиню Марию Александровну и своего братца Владимира. В результате их-то голоса и дали Дмитрию перевес надо мной и моими сторонниками. – Тысяцкий негромко чертыхнулся. – Желторотый Владимир так и глядит в рот Дмитрию, а тот и рад этому! Вдовушка Симеонова тоже во всем Дмитрию поддакивает да самолюбие его тешит. Ненавидит она меня в душе, потому и мстит мне, толкая Дмитрия к неприятию моих советов.

– Мария Александровна красотою лепа, вот Дмитрий к ней и тянется, – вставил Юрий Грунок, самый младший из братьев Вельяминовых. – Опять же княгиня Мария была близкой подругой покойной Дмитриевой матери, а сие тоже кое-что значит. Ведь и мать Дмитрия некогда тоже в думе боярской заседала.

– Сестра наша Александра Васильевна по праву занимала место в думе боярской, как мать князя Дмитрия, – проговорил Василий Вельяминов, строго взглянув на Юрия. – А вдова Симеона пришла сегодня на совет не по праву, но по прихоти мальчишки Дмитрия. Разумеешь разницу, брат?

– Что ж, князь Дмитрий волен звать на совет кого пожелает, – пожал плечами Юрий Грунок. – Этого ему запретить никто не может.

– В том-то и дело! – пробурчал Василий Вельяминов, раздраженно барабаня пальцами по подлокотнику кресла. – Коль так будет и впредь, то племянничек наш всякий раз над нами верх брать будет. А его новые любимцы со временем вытеснят из боярской думы всех наших единомышленников.

– Что же делать, брат? – промолвил Федор Воронец, взглянув на Василия Вельяминова.

– Опутать надо Дмитрия твоей дочерью, – ответил тысяцкий, многозначительно выгнув густую бровь. – Кристина твоя – девица бойкая и пригожая, коль Дмитрий влюбится в нее по уши, то она сможет вертеть им, как захочет. И нам от этого будет благо!