Михаил Крупин - Дуэль на троих Страница 13

Но тут Жан, видимо, успев что-то сообразить, быстро придвинулся к полковнику, почти взял за рукав.

– Господин Пикар, позвольте переговорить с вами без свидетелей?

Полковник глянул на него внимательно.

– Пожалуйста. – Он обернулся к остальным: – Выйдите все в другой зал.

Я выходила предпоследней. И на самом пороге не могла не обернуться, чтобы глянуть еще раз на месье Пикара и Жана Бекле.

Тут Жан самым невинным тоном возьми да и скажи:

– Аня, останься, пожалуйста.

Я даже вздрогнула.

Полковник недовольно напрягся. Едва ли ему пришлось по вкусу, что кто-то раскомандовался тут без спросу. Еще секунда – и он бы одернул нахала. Но Бекле уже вовсю тараторил, взяв дознавателя под руку:

– Видите ли, мы с вами французы и понимаем, что такое для француза честь женщины, тем паче, если эта честь – в его руках! Только поэтому я выдумал какого-то мифического дедушку! (Я слушала и смотрела на Поля с самой горячей благодарностью.) И не смог признаться, что мадемуазель никуда не пошла, а весь вечер, не отлучаясь, провела в моем обществе. Без иных свидетелей… (Я вся вспыхнула, но удержалась от комментариев.) Порукой тому – цветы, что стоят в ее келье, сорванные моей рукой. Право, цветы не имеют интереса лгать или преувеличивать.

Здесь Пикар резко обернулся ко мне и буквально впился своими рысьими щелками.

– Это так, госпожа?

В данной ситуации залиться краской для меня не составило труда. Обреченный вздох тоже вырвался сам по себе – абсолютно естественно.

– Так это или нет?! – неожиданно грубо повторил вопрос полковник, подойдя ко мне вплотную.

– Я надеюсь на ваше благородство, месье, – робко кивнула я. – Что вы не станете разглашать эту новость в кругу моих соотечественниц. Моя честь и так уже отчасти скомпрометирована.

– Мы очень вас просим, барон, – обронил доверительно Жан. Сама деликатность!

Пикар ушел от нас к противоположной стенке, постоял там, потом пожал плечами:

– Ну что ж, как истинный француз…

Жан сразу цапнул меня за руку.

– Ну, мы пошли! – И, не дав опомниться Пикару, выволок меня из комнаты.

Сзади успел звякнуть дежурный колокольчик. Но мы уже неслись по коридору. Длинный и узкий, он был снабжен множеством неясных поворотов. И мы, видно впопыхах, свернули не туда… Хорошо, что кто-то из полицейских чинов, словно выросший из ковра на одном из углов, засеменил впереди, указывая дорогу. «Сюда… Теперь сюда, пожалуйста…»

– Спасибо вам! – шепнула я Жану.

Он в ответ зашептал на ходу:

– Плевать мне на индюка Пикара, но я жду объяснений!..

– Каких?

– Если нет дедушки – значит, одно из двух. Либо у меня существует счастливый соперник, либо… вы – лихая партизанка, и этот взрыв – ваших рук дело!

– Я все вам объясню…

Коридор вдруг разветвился на два. Чин возвестил радостно: «Вам сюда!» и подправил движение Жана в дверь с золотым ободком.

– А вам сюда! – Второй полицейский, явившийся как из-под земли, утянул меня влево…

Из дневника Жана Бекле

– Месье Пикар просит вас еще на два слова, – сообщил этот чертов подручный, хотя и так было вполне очевидно, что за сервированным ломберным столом передо мной посиживает не кто иной, как незабвенный Пикар.

– Благодарю! – Я все же кивнул моему сопровождающему. – А то я чуть не принял этого месье за Людовика Шестнадцатого и не отрубил ему вторую голову.

Пикар усмехнулся.

– Я составлю вам компанию через минуту. – Я хотел выйти и догнать послушницу Анюту, назначить ей свидание (да, да, забыл напомнить сам себе, что еще до взрыва я выяснил, что Аня – не монашка, а всего-то навсего только послушница. Это сильно упрощало дело!), но… дубовая дверь за подручным полковника оказалась прочно заперта.

Я резко повернулся к Пикару, готовый его задушить.

А этот свинтус невозмутимо наполнил второй бокал и подвинул ко мне по столу. Этого я ожидал меньше всего. Одновременно уважительным и властным жестом месье Пикар приглашал меня присоединиться к нему.

В конце концов, я знал, где живет Анюта, а на столе стояло старое бургундское (где этот монстр достал его за тысячи верст от Парижа – уму непостижимо!).

Я подсел к столу и взял бокал. Рядом на тарелках порезаны были свежий ржаной хлеб и пармезанский, сухой и твердый, как кора березы, сыр. В плетеной корзинке клубились огромные русские яблоки. На отдельном блюдце – очищенные лесные орехи. Для обычной походной закуски не хватало только винограда, апельсинов и телятины.

– Поднимем по бокалу старого доброго бургундского, – Пикар взял свой бокал, – в честь нашего примирения!

Я позволил себе сначала нюхнуть из бокала, а после взять в руки и нагло осмотреть бутылку. Жест не выглядел бы оскорбительным разве между старыми друзьями или… в московском походе?

Только после этого ответил:

– Охотно, полковник. Как же вы умудрились сохранить его за всю компанию?

– Умеренность, мой юный друг. Во всем умеренность и воздержание…

Мы выпили. И чудесный вкус напитка перенес меня – хоть на одно мгновение! – в кафе на Монмартре: споры юных бакалавров, защита и опровержения Руссо, Вольтера и Монтескье, столкновения «антиков» (вплоть до дуэлей!), стихи остроумцев Парни и Шенье. Прямиком из Лиона сюда заезжал и кидал через зал на наш стол запыленную шляпу Альфонс Ламартин…

Голос Пикара, не прерывавшего свою нудную проповедь, мешал сосредоточиться на дорогих воспоминаниях.

– …живите скромнее в суровые будни, тогда вина хватит на праздник.

– Увы, я так не умею.

– Неужели? – Полковник добродушно рассмеялся, но что-то в этом смехе заставляло мгновенно собраться и сосредоточиться, как перед боем с безжалостной, гибкой и скользкой змеей. – А я думаю, вы вполне умеете. Более того, вы умеете слыть беспечным гулякой, даже транжирой, который щедро дарит громоздкие трофеи товарищам. А при этом медленно, но верно идет… к настоящему трофею. (Я внутренне вздрогнул.) К тому, ради которого вы и пошли на войну.

Пикар больше не смеялся. Уже совершенно отдельно от его «доброй» улыбки на меня из узких щелок его глаз смотрело по гремучей змее.

– Не понимаю… А! – Я заставил себя усмехнуться. – Вы имеете в виду маршальский жезл, который каждый солдат императорской армии носит в своем ранце?!

– Это прелестный афоризм Наполеона. Но я имею в виду нечто более вещественное.

– Что именно?

Пикар вновь засмеялся, выдерживая паузу. В это время все во мне переворачивалось. Что же разнюхал этот жирный боров? А может быть, всё?!..

Видимо, полковник насладился произведенным эффектом. Придвинулся ко мне, грудью втиснувшись в стол и смахнув на пол пару орехов своим белым жабо. Сказал доверительно: