Редьярд Киплинг - Наулака: История о Западе и Востоке Страница 13

— Но откуда вы знаете все это? От кого вы это услышали? — спросил Тарвин с любопытством.

— Из разговоров — интересных, но малодостоверных. Таким образом здесь узнается все. Но сейчас остаётся лишь гадать, где находится ожерелье.

— Возможно, оно спрятано под полом в каком-нибудь городском храме, — высказал предположение человек в жёлтом.

Тарвин, несмотря на все своё самообладание, не справился с собой и вспыхнул: он уже видел, как перерывает весь город.

— А где… этот город? — спросил он.

Кто-то кивнул в ту сторону, где палило солнце, и он увидел скалу, окружённую тремя рядами стен. Она ничем не отличалась от многочисленных мёртвых городов, мимо которых он проезжал в телеге. Над скалой возвышался унылый темно-красный утёс. К самому подножию скалы подступали жёлтые пески пустыни, в которой нельзя было найти ни деревца, ни кустика и жить в которой могли лишь дикие ослы да где-то в самом центре, говорят, и дикие верблюды.

Тарвин долго разглядывал город сквозь трепещущее знойное марево и не заметил там никаких признаков жизни, никакого движения. Было чуть позже полудня, и все подданные Его Величества спали. И вот эта каменная глыба, одиноко стоящая посреди пустыни, и являла собой видимую цель его путешествия — тот Иерихон, штурмовать который он явился из Топаза.

Безрадостные мысли бродили в его голове. Интересно, думал он, если бы кто-то приехал из Нью-Йорка в телеге, запряжённой буйволами, лишь для того, чтобы насвистывать весёлый мотивчик у подножия Саугваш Рендж, каким бы дураком я его считал!..

Он поднялся и размял уставшие, покрытые пылью ноги.

— Когда здесь становится достаточно прохладно, чтобы можно было осмотреть город?

— Что-что вы собираетесь делать в городе? Осматривать достопримечательности? Будьте осторожны. У вас могут быть неприятности с резидентом, — дружески предупредил его один из англичан.

Тарвин никак не мог понять, почему прогулка по самому заброшенному из всех виденных им городов могла сулить какие-то неприятности. Тем не менее он промолчал, потому что находился в чужой, незнакомой стране, где все было непривычно, за исключением, пожалуй, лишь некоторого стремления женщин к власти над мужчинами. Он обязательно осмотрит этот город, и самым тщательным образом. В противном случае, величественная лень, царившая в городе (в нем так и не появилось никаких признаков жизни), поглотит и его или превратит в сонного калькуттского коммивояжёра. Тарвин начинал бояться за себя.

Что-то надо сделать немедленно, пока голова ещё работает. Он расспросил, как пройти на телеграф, хотя, несмотря на наличие телеграфных проводов, сильно сомневался в том, что в Раторе есть телеграф.

— Кстати, — крикнул ему вдогонку один из новых знакомых, — не забывайте о том, что любую телеграмму, которую вы отправляете отсюда, показывают королю.

Тарвин поблагодарил и, увязая в песке, потащился к осквернённой мусульманской мечети, стоящей на обочине дороги, ведущей к городу. Теперь здесь находился телеграф. Он шёл и думал о том, что совет, который ему дали напоследок, был весьма стоящим. Ему попался на глаза спешившийся конный полицейский, крепко спавший на пороге мечети. Его лошадь была привязана к длинной бамбуковой пике, воткнутой в землю. Других признаков жизни он не встретил, если не считать голубей, сонно воркующих под тёмным сводом арки.

Удручённый увиденным, Тарвин оглядывался в поисках бело-голубого символа Западного Союза или чего-то иного, что служило бы ему заменой в этой чуднОй стране. Он заметил, что телеграфные провода тянулись к отверстию в куполе мечети. Под аркой он разглядел две или три низенькие деревянные двери. Наудачу отворив одну из них, он чуть не наступил на что-то тёплое и мохнатое, вскочившее тут же на ноги с недовольным мычанием. Тарвин едва успел отступить в сторону, чтобы пропустить буйволёнка. Нисколько не смущаясь, он открыл другую дверь и увидел лестничный пролёт шириной в восемнадцать дюймов. Он поднялся по нему не без труда, прислушиваясь, не раздастся ли стук телеграфного аппарата. Но в здании царила тишина, как в усыпальнице, которой оно когда-то служило. Тарвин открыл ещё одну дверь и оказался в комнате, куполообразный потолок которой был украшен богатой ажурной резьбой, выкрашенной в варварски-яркие цвета, и усеян мириадами крошечных зеркал. После кромешной темноты на лестнице это пиршество красок и ослепительное сияние белоснежного пола заставили его зажмуриться. И тем не менее тут, несомненно, находилась телеграфная станция — на дешёвом туалетном столике размещался аппарат явно устаревшей конструкции. Солнечный свет проникал в комнату через отверстие в куполе, сделанное для проводов и потом не заложенное.

Тарвин стоял, освещённый солнцем, и оглядывался по сторонам. Он снял свою мягкую широкополую шляпу, слишком тёплую для этого климата, и вытер вспотевший лоб. Если бы некий недоброжелатель, спрятавшийся в этой таинственной и прекрасной комнате и лелеющий злые замыслы по отношению к Тарвину, увидел бы сейчас этого стройного и сильного человека, у него бы пропала всякая охота нападать на него. Ник покрутил свои длинные усы, спускавшиеся по углам рта и давно уже принявшие своеобразную форму из-за привычки дёргать их в раздумье, и произнёс вполголоса несколько колоритных замечаний, употребив слова, к которым стены этой комнаты не привыкли. Разве был у него шанс связаться с Соединёнными Штатами Америки из этой пропасти забвения? Даже проклятие, сорвавшееся с его уст и возвратившееся из глубины купола, показалось ему чужим и невыразительным.

На полу лежала какая-то фигура, укрытая простыней.

— Да, здесь нужен мертвец, чтобы вести дела в этом местечке! — воскликнул Тарвин, обнаружив тело. — Эй, привет! Вставай-ка, дружище!

Человек ворча поднялся на ноги, сбросил с себя покрывало, и перед Тарвином предстал заспанный туземец в костюме из серого атласа.

— Ой! — воскликнул он.

— Да-да, — ответил Тарвин невозмутимо.

— Вы хотите меня видеть?

— Нет, я хочу отправить телеграмму, если только в этой гробнице есть электрический ток.

— Сэр, — ответил туземец приветливо, — вы пришли в нужное место. Я оператор телеграфной связи и главный почтмейстер этого государства.

Он уселся на полуразвалившийся стул, выдвинул ящик письменного стола и начал там что-то искать.

— Что вы ищете, молодой человек? Потеряли связь с Калькуттой и не можете найти, да?

— Большинство джентльменов приносят свои собственные бланки, — отвечал он, и в его мягкой и вежливой интонации прозвучало что-то похожее на упрёк. — Вот он, бланк. Карандаш у вас есть?

— Послушайте, я не хочу, чтобы вы утруждали себя из-за меня. Не лучше ли вам пойти и снова лечь спать? Я сам отобью телеграмму. Какой у вас код для связи с Калькуттой?