Джеймс Купер - Том 3. Последний из могикан, или Повесть о 1757 годе Страница 14

— Почему вы так быстро отчаялись? — воскликнул офицер.— Негодяй, без сомнения, прячется где-то неподалеку в чаще, и его еще можно взять. Пока он на свободе, мы в опасности.

— Разве облако догонит ветер? — возразил приунывший охотник.— Я слышал, как этот дьявол шуршал в сухих листьях, когда полз по земле, словно гремучая змея, и, мельком завидев его вон за тою высокой сосной, пустил ему вдогонку пулю. Но куда там! И все же, не спусти я сам курок, я, принимая во внимание характер цели, назвал бы этот выстрел удачным, а уж я, поверьте, кое-что в таких делах смыслю. Видите вон тот сумах? Листья его красны, хотя всем известно, что в июле это дерево цветет желтым цветом.

— Это кровь Лисицы! Он ранен и, может быть, свалится по дороге.

— Нет, нет,— решительно возразил разведчик.— Я, вероятно, лишь продырявил ему шкуру, и от этого мошенник припустился еще быстрее. Ружейная пуля, слегка задев животное на бегу, действует на него, как шпоры на коня: ускоряет его бег и придает жизни, вместо того чтобы отнять ее. Зато уж если она пробьет дыру навылет, то после нескольких прыжков приходит конец — как оленю, так и индейцу.

— Но ведь нас четверо здоровых мужчин против одного раненого!

— Разве вам наскучило жить? — прервал разведчик.— Этот краснокожий дьявол подведет вас под удары томагавков своих сотоварищей раньше, чем вы вспотеете от погони. Я сам, не раз слыхавший, как воздух сотрясается от боевого клича индейцев, поступил неблагоразумно, дав выстрел так близко от засады. Но уж очень велик был соблазн! Где тут удержаться! Идемте, друзья, и перенесем нашу стоянку таким манером, чтобы пустить хитрого минга по ложному следу, иначе завтра до захода солнца наши скальпы уже будут сохнуть на ветру перед палаткой Монкальма.

Грозное предсказание, сделанное разведчиком со спокойной уверенностью человека, знающего, что такое опасность, и не боящегося смотреть ей в лицо, напомнило Хейуорду о принятой им на себя ответственности. Осмотревшись вокруг в тщетной надежде разглядеть что-нибудь во мгле, сгущавшейся под сводами леса, молодой человек почувствовал себя отрезанным от всего мира и подумал, что его беззащитные спутницы скоро угодят в руки не знающих жалости врагов, которые, как хищные звери, ждут лишь наступления темноты, чтобы легче было расправиться со своими жертвами. Его растревоженное воображение, обманутое неверным меркнущим светом, превращало каждый пень, каждый колеблемый ветром куст в фигуры людей, и ему то и дело чудилось, что он различает отталкивающие лица врагов, которые выглядывают из засады, неотступно следя за каждым шагом путников. Он посмотрел на небо: прозрачные барашки облачков уже утрачивали нежный розоватый оттенок, и глубокий поток, струившийся поблизости от места, где стоял Хейуорд, был различим лишь благодаря темной кайме лесистых берегов.

— Что же нам делать? — спросил он, осознав в этот отчаянный миг всю свою беспомощность.— Не покидайте меня, бога ради! Останьтесь, защитите девушек, которых я сопровождаю, и, не стесняясь, требуйте любого вознаграждения.

Однако охотник и его краснокожие друзья, разговаривавшие чуть поодаль на своем наречии, не обратили внимания на этот внезапный пламенный призыв. Хотя беседа их велась тихо и осторожно, приблизившийся к ним Хейуорд легко отличал возбужденный голос молодого воина от неторопливой речи старших его собеседников. Они явно обсуждали какой-то план, непосредственно касавшийся судьбы путников. Непреодолимый интерес к предмету их разговора и боязнь промедления, чреватого новыми опасностями, побудили майора еще ближе подойти к трем темным фигурам, чтобы предложить им более определенное вознаграждение, как вдруг белый охотник, махнув рукой с видом человека, уступающего в споре, повернулся и произнес по-английски нечто вроде монолога, обращенного к самому себе.

— Ункас прав! Недостойно мужчин бросить беспомощных девушек на волю случая, пусть даже вмешательство будет стоить нам нашего надежного убежища. Если вы хотите, сэр, уберечь эти нежные цветы от укуса самых ядовитых змей на свете, не теряйте время и отбросьте колебания.

— Как вы можете сомневаться в том, что я хочу их спасти? Кто, как не я, обратился к вам с предложением...

— Обратите лучше свои молитвы к господу, да ниспошлет он нам довольно мудрости, чтобы перехитрить дьяволов, заполонивших этот лес,— холодно прервал его охотник. — И еще — перестаньте предлагать нам деньги. Быть может, вы не выполните своего обещания, а я не воспользуюсь им: оба не доживем. Мы с могиканами сделаем все, на что способен человеческий разум, лишь бы спасти эти цветы, нежные и благоухающие, но никак не созданные для здешних диких мест, и сделаем это без всякой надежды на иное вознаграждение, кроме того, которым бог неизменно воздает за доброе дело. Но сначала обещайте мне от имени своего и своих спутников дне вещи, иначе мы не выручим вас и лишь повредим себе.

— Назовите ваши условия.

— Первое: что бы ни случилось, молчать, как молчит этот спящий лес. Второе: навсегда сохранить от людей тайнy убежища, в которое мы вас отведем.

— Я сделаю все, чтобы выполнить ваши требования.

— Тогда идем! Мы тратим минуты, столь же дорогие для нас, как дороги раненому оленю последние капли крови его сердца.

Сквозь толщу вечерних сумерек Хейуорд разглядел нетерпеливый жест разведчика и быстро направился вслед за ним туда, где оставил своих спутников. Присоединившись к заждавшимся и обеспокоенным девушкам, он коротко изложил условия их нового проводника, добавив, что всем им надлежит отбросить всякие опасения и немедленно начать действовать. Тревожное сообщение Хейуорда преисполнило Алису и Кору тайным ужасом, однако серьезность и решительность молодого человека, а вероятно, и мысль о грозной опасности заставили сестер взять себя в руки и приготовиться к непредвиденному и необычному испытанию. Не мешкая, в полном молчании, они с помощью офицера спрыгнули наземь и торопливо спустились к реке, куда охотник, действуя больше с помощью выразительных жестов, нежели слов, уже созвал остальных.

— Что же делать с этими бессловесными тварями? — пробурчал Соколиный Глаз, явно взявший на себя единоличное руководство всеми дальнейшими маневрами.— Прирезать их и бросить в реку — значит потерять время; оставить здесь—значит дать понять мингам, что хозяева лошадей где-то неподалеку.

— В таком случае бросим поводья, пусть себе уходят в лес,— рискнул предложить Хейуорд.

— Нет, лучше собьем дикарей с толку: пускай думают, что им надо бежать за нами вдогонку. Именно так! Это ослепит их глаза, которые видят даже ночью... Тс-с! Чингачгук, что это там в кустах?