Александр Дюма - Парижане и провинциалы Страница 14

Он взял один билет, заплатил за него и, отдав Пенсону новые наставления об обязанностях солдата под ружьем, вернулся домой, где нашел жену и дочь сильно обеспокоенными той непривычной выходкой, какую он позволил себе.

Это происшествие, которое на первый взгляд могло показаться довольно незначительным, чтобы привлечь чье-то внимание, имело для судьбы г-на Пелюша, как мы и заподозрили в предыдущей главе, непредвиденные последствия.

Прошло две недели, и владелец «Королевы цветов» конечно же и думать забыл о купленном билете, как вдруг оружейник с вытянутым жалким лицом принес ему ружье.

Номер билета, купленного г-ном Пелюшем, хотя и купленного вопреки его желанию, оказался счастливым.

Не существует маленьких удач, и те из них, что выпадают исключительно по воле случая, льстят тщеславию человека отнюдь не меньше, чем любые другие.

Это событие, результаты которого было невозможно предвидеть, вначале обрадовало владельца «Королевы цветов» и тут же вывело его из меланхолии.

VI. КАК ВСЛЕДСТВИЕ ЭТОГО ПРИКЛЮЧЕНИЯ ГОСПОДИН ПЕЛЮШ, ПО-ПРЕЖНЕМУ САМ ТОГО НЕ ВЕДАЯ, ОКАЗАЛСЯ ВООРУЖЕН КАК… ОХОТНИК

И тем не менее, когда г-н Пелюш попросил оружейника повторить только что сказанное, голос его дрогнул, а лицо слегка побледнело.

— Повторяю, господин Пелюш, — проговорил оружейник, — билет под номером шестьдесят выиграл ружье, а поскольку именно вы взяли номер шестьдесят, то за свои жалкие сто су вы приобрели оружие ценою в четыре тысячи франков.

Господин Пелюш не придал особого значения обладанию предметом, совершенно ему ненужным. Однако, согласно утверждениям оружейника, этот предмет имел значительную рыночную стоимость, и если хозяин «Королевы цветов» не мог оценить выигрыш как знаток оружия, то, будучи деловым человеком, он не мог не испытывать удовлетворения от удачно совершенной сделки.

Несколько мгновений г-н Пелюш был ошеломлен и повторял про себя эти три слова: «Четыре тысячи франков», как вдруг с лихорадочной поспешностью сунул руку в карман своего редингота.

Он вытащил оттуда несколько бумаг и просмотрел их одну за другой, но среди них не оказалось счастливого билета.

Исследовав все глубины своего кармана, г-н Пелюш вынужден был признаться самому себе, что не знает, что сталось с его билетом.

— Но ведь это не имеет значения, мой дорогой господин Пенсон, — сказал он, совершенно потерянный, оружейнику, — вы же знаете, не правда ли, что именно у меня был этот номер шестьдесят?

— Иначе говоря, — ответил г-н Пенсон, перед которым забрезжила надежда сохранить свое ружье, — я знаю, что я вам его дал; да, но вы ведь могли уступить ему кому-нибудь из ваших друзей.

— Никогда, сударь! Никогда! — вскричал хозяин «Королевы цветов». — Уступить номер шестьдесят?! Никогда!

— Но вы могли его потерять.

— Даже если я его потерял, он все равно принадлежит мне, сударь.

— А если его нашел кто-то другой, если этот другой представит мне этот билет?

— Это будет мошенник, господин Пенсон, вор, заслуживающий каторги.

— Но, тем не менее, я не смогу отказать и не отдать ружье человеку, который предъявит билет, кем бы он ни был.

Господин Пелюш, осознавший всю основательность этого рассуждения, зарычал от ярости.

При этих звуках г-жа Пелюш, уже взволнованная теми несколькими словами, что донеслись до нее издали, оставила прилавок и подбежала к супругу.

Господин Пелюш, продолжая выворачивать карманы, рассказал ей, что происходит, и тотчас же ее лицо приняло еще более мрачное и унылое выражение, чем лицо торговца цветами.

Но г-жа Пелюш была чрезвычайно аккуратным человеком. Каждый вечер она опустошала карманы мужа и тщательно разбирала все бумаги, находившиеся там. Господин Пелюш, будучи образцово-верным супругом, не боялся, что в его карманах, кроме разного рода деловых писем, вдруг окажутся еще какие-нибудь записочки, и, вместо того чтобы воспротивиться подобной бестактности, поощрял жену.

Все деловые письма и счета или то, что походило на них, г-жа Пелюш складывала в соответствии с их назначением и степенью важности в ячейки шкафа.

Она собирала также в ящик бумаги, сохранившие достаточно чистого места, чтобы вывести на них общую сумму счета, а те, что были годны лишь для изготовления обертки или бирок с адресами, отдавала приказчику.

Госпожа Пелюш, урожденная Крессонье, придерживалась мнения тех, кто утверждает, что маленькие экономии лежат в основе больших состояний; она доказывала свою теорему с помощью вычислений, которые начинались с двух отложенных лиардов, а заканчивались миллионным капиталом.

Лотерейный билет представлял собой карточку. Ее, вероятно, отдали приказчику в магазине. Приказчик в свою очередь должен был написать на ней адрес и прикрепить ее к одному из отправляемых ящиков.

Однако отправили ли уже ящик, к которому был прикреплен злополучный билет?

Вот в чем был вопрос.

Стали искать, и счастливый случай пожелал распорядиться так, что не только утверждение г-жи Пелюш оказалось правильным, но и этот ящик не был еще отправлен.

Мы сказали «счастливый случай»! Если бы летописцу, повествующему о событиях, было дозволено приоткрывать; завесу будущего, то мы сказали бы скорее «злосчастный; случай»!

Когда г-н Пелюш взял адрес из рук своей супруги, когда он окончательно удостоверился, что этот адрес был не что иное, как лотерейный билет под номером 60, у него вырвался вздох облегчения, и он постарался вернуть драгоценному кусочку картона его первоначальную форму и состояние, разглаживая и затирая дырочки, оставленные кнопками.

У г-на Пенсона же, напротив, вырвался грустный вздох разочарования.

Но все же, к чести его будет сказано, как только он удостоверился, что на билете г-на Пелюша действительно стоит выигравший номер, он немедленно стал показывать то чудо, которое должно было стать наградой победителю.

Он снял кожаный чехол, и взорам присутствующих предстал во всем блеске красоты футляр черного дерева, отделанный черненым серебром.

Госпожа Пелюш не смогла сдержать возглас восхищения: привыкшая к расчетливой бережливости, характерной для существования буржуа, она была ослеплена искрящимся великолепием футляра и не могла поверить, что эта роскошная резьба и тончайшие инкрустации были выполнены ради какого-то ружья. Она винила себя в том, что плохо расслышала, и ожидала, что на ее глазах из футляра появится по меньшей мере корона конституционного монарха.

Несмотря на особые права, которые давали оружейнику и его авторство, и его желание сбыть свой товар, он нисколько не преувеличивал красоту и достоинства своего творения, когда говорил о нем. Сквозная резьба на прикладе черного дерева представляла сцену поединка льва с буйволом. Отточенность работы соответствовала дерзкому замыслу художника и превращала эту часть резьбы в подлинное произведение искусства редкостной красоты. Можно было подумать, что мастер творил по модели Бари, а Бари подправлял работу мастера. На корпусе ударного механизма, спусковой скобе и других металлических частях резец, ведомый умелой и одновременно твердой рукой, выгравировал лианы и изящнейшие деревца тропических лесов; среди их листвы искусной чеканки то здесь, то там выглядывали различные представители животного мира, какие обитают в этих лесах. Две змеи, обвившиеся вокруг поваленного ствола банановой пальмы, служили курками. Все это было высечено, выгравировано, вычеканено и вырезано с изумительным совершенством, достойным работы средневекового мастера золотых и серебряных дел.