Бен Кейн - Забытый легион Страница 14

— Неплохо бы возлечь рядом с такими на пиру.

— Не уверен, что они ответили бы тебе взаимностью. Что для них старый гаруспик и молодой человек, у которого нет за душой ничего, кроме лука да нескольких стрел! — Представив себя со стороны — двух этрусков, рассуждающих в пещере о богатстве народа, которое превратилось в пыль несколько поколений назад, — оба рассмеялись.

Ягненок оказался очень нежным; его мясо буквально таяло во рту. Заметив, что гаруспик съел больше половины жареного мяса, Тарквиний вспомнил Декстера, но прогнал мысли о толстом надсмотрщике и решил насладиться едой и последними днями, проводимыми рядом с Олинием.

Закончив трапезу, оба легли у медленно остывавшего кострища. Тарквиний не мог справиться с печалью, а Олиний, похоже, предпочитал молчать.

Молодой этруск долго смотрел на спавшего предсказателя. Время от времени на морщинистом лице старика появлялась слабая улыбка. Олиний был безмятежен.

Тарквинию удалось сомкнуть глаза лишь через несколько часов.

Когда он проснулся, на базальтовом алтаре лежали пыльные пачки манускриптов, принесенные Олинием. Старик принялся придирчиво расспрашивать Тарквиния об их содержании. Гаруспик был настроен решительно, и Тарквинию пришлось изрядно поднапрячься, чтобы вспомнить мельчайшие подробности.

Кроме того, Олиний передал ему карту, бережно расправив потрескавшуюся кожу.

— Раньше ты мне ее никогда не показывал.

— В этом не было нужды, — лукаво улыбнулся старик.

— Кто ее начертил?

— Один из наших предков. Возможно, воин армии Александра. — Он пожал плечами. — Кто знает? Этот перипл считался древним еще до моего рождения.

Тарквиний склонился над пергаментом. Раньше он не видел ничего подобного, и мир за пределами Этрурии сразу показался ему полным очарования.

Олиний ткнул пальцем в середину чертежа:

— Это Средиземное море. После разрушения Карфагена римляне назвали его Маре нострум. Наше море.

— Мерзкие бахвалы.

— Не отвлекайся! — резко сказал Олиний. — Италию и Грецию ты знаешь. Лидия находится на юго-западе Малой Азии. Если следовать береговой линии, то дальше идут Сирия, Иудея и Египет.

— А это что? — Тарквиний показал восточнее того места, на котором лежал палец гаруспика.

— Парфия. А за ней — Маргиана. — Лицо Олиния приобрело странное выражение, но вдаваться в подробности он не стал. — Тархун пришел из Ресена, города на берегу великой реки Тигр. Эта страна называлась Ассирией задолго до того, как ее завоевали парфяне.

— Тархун! — Тарквиний повторил это имя с гордостью.

— Он проявил себя настоящим героем — сумел без потерь провести своих людей через земли, где им грозило множество опасностей. — Олиний снова постучал по выцветшему пергаменту у правого поля, над Маргианой. — Это Согдиана. Там живут люди с желтой кожей и длинными черными волосами. Это искусные всадники, сражающиеся с помощью луков. На юго-востоке расположена Скифия, где нашел свою смерть Александр Македонский.

Тарквиний был заинтригован. Он даже не подозревал о существовании таких далеких стран.

— Получается, что расенны пришли из Парфии?

— Кто знает… — Олиний поднял лохматую бровь. — Выясняй сам!

Тарквиний тут же вспомнил о предсказании гаруспика. Прежде у него и мысли не было о том, чтобы пройти путем первых этрусков.

— Путешествие в страну предков… — Олиний обвел взглядом гору, на которой провел всю жизнь. — Как бы мне хотелось самому там побывать, — негромко сказал он.

— Я везде буду помнить о тебе!

— Это доставило бы мне радость, арун.

Мысль о неминуемой смерти Олиния не оставляла Тарквиния, но он утешался тем, что вспоминал каждый миг жизни, проведенной рядом со стариком. К его огорчению, на второй вечер наставник заявил, что утром Тарквинию придется уйти.

— Забери все! — сказал он. — Печень, меч, литуус, карту. Все.

— Дай мне хотя бы еще один день! — взмолился Тарквиний. — Мне еще многому нужно научиться.

— Арун, — теперь гаруспик называл его только так, — я уже научил тебя всему необходимому. — Ты и сам это знаешь. Разве ты забыл, что тебе нужно убить шестого волка?

— Плевать мне на это! — Тарквиний поднял гладиус и пронзил воображаемого Целия. — Я выпущу кишки этому негодяю!

— Не сейчас.

Тарквиний пристально посмотрел на Олиния:

— Что ты имеешь в виду?

— От судьбы не убежишь. Целий придет сюда через три дня.

Тарквиний стиснул кулаки.

— Завтра утром ты уйдешь, а я проведу весь день в беседах с предками, готовясь к концу.

Молодой этруск вздохнул. Что ж, по крайней мере, несколько последних часов, проведенных вместе, будут счастливыми.

— Расскажи мне еще раз про точки на печени.

Гаруспик улыбнулся и выполнил просьбу.

— Я закопаю ее вместе с литуусом неподалеку от хозяйского дома. Там с нею ничего не случится.

— Нет! — резко ответил Олиний. — Бронзу можешь спрятать, но все остальное ты должен взять с собой.

— Почему? Когда я вернусь, они будут на месте.

Морщинистое лицо стало непроницаемым.

Тарквиний вздрогнул.

— Я не вернусь?

В глазах Олиния стояла искренняя печаль. В ответ он только покачал головой.

— Значит, мое путешествие затянется надолго!

— Затянется, арун. На двадцать с лишним лет. — Он слегка прикоснулся к карте. — Перипл окажет тебе неоценимую помощь. Записывай все, что увидишь. Узнай о наших предках как можно больше и принеси это знание в Александрию, город Александра Великого.

Тарквиний попытался представить решение этой сложной задачи, стоявшей перед ним.

— Не расставайся с литуусом до самого конца. — Голос Олиния звучал мрачно. — Тебя должны похоронить с ним.

Впервые в жизни Тарквиний не смог найти слов для ответа.

— А что будет с твоим телом, когда воины убьют тебя?

— Мои кости обглодают птицы, — спокойно ответил Олиний. — Это не имеет значения.

— Я вернусь, — пообещал Тарквиний. — Разведу костер. И исполню обряд.

Олиния эти слова явно обрадовали.

— Только убедись, что Целий ушел. Я не хочу, чтобы все мои многолетние труды пошли прахом.

Тарквиний вдруг почувствовал комок в горле.

— Мы, этруски, будем жить в римлянах. Даже без этой печени честолюбие и знания, запечатленные в либри, помогут им завоевать мир. — Олиний заметил взгляд Тарквиния, направленный на пещеру и гору манускриптов. — Их я сожгу. Но у римлян есть и другие записи, захваченные в наших городах. Самые важные из них хранятся под замком в римском храме Юпитера. — Он засмеялся. — Эти суеверные глупцы обращаются к ним только во времена великих опасностей!