Юлия Андреева - Свита мертвой королевы Страница 15

Повисла напряженная тишина, так что было слышно, как на полу собака грызла кость и под потолком кружились мухи.

– Однажды, для того чтобы доказать свою правоту, я раскопал яму, где была захоронена собака, – медленно и словно взвешивая каждое слово, произнес дон Санчус. Лицо его при этом из красного сделалось багровым. – Трупы животных гниют с той же скоростью, что и трупы людей. Клянусь, что если бы наш любезный хозяин приказал своим людям расспросить местных крестьян, кто-нибудь из них, несомненно, указал бы нам место, где зарыл недавно умершую кошку, собаку или какую-нибудь домашнюю скотину, которая, сдохнув естественной смертью, не могла быть употреблена в пищу. Если бы я предъявил вам такое доказательство, потому как Святая церковь не одобряет разрывание могил людей, и вы лично увидели бы, что происходит с трупом через полгода, вы признали бы, что найденный под ракитой скелет не может быть…

– Если бы я увидел труп животного, пролежавший в земле полгода, я бы понял, что труп животного разлагается именно так. При чем здесь человеческое тело?

Мой хозяин замолчал, жуя пучок лука.

– Есть еще какие-нибудь доказательства вашей правоты, услышав которые я отослал бы палача и тотчас же выпустил на свободу эту крестьянку?

– Есть, – дон Санчус поднялся с места и, отерев губы ладонью, вперился безумными глазами в дона Берналя. – Мое имя Альфредо Санчус барон Уэльва. Я сын Фернана Санчуса, который был троюродным шурином покойного короля Фернанду и Исабель Санчус, являвшейся молочной сестрой брата также покойной ныне королевы Анжелики. Я имею более пяти поколений предков, являвшихся самыми благородными рыцарями, имена которых вошли в легенды. Мой брат граф Альвару – близкий друг короля Афонсу, а мой племянник служит его сыну и наследнику инфанту Педру…

По мере произнесения списка имен пораженный дон Берналь то и дело привставал или пытался поклониться, так, словно вместе с именем перед его глазами восставал зримый призрак давно умершего или здравствующего и от того еще более опасного, нежели мстительный покойник, вельможи.

– И вот я, Альфредо Санчус барон Уэльва, даю вам честное слово дворянина и рыцаря в том, что найденный в деревне Сито скелет младенца не может быть скелетом сына Марианны Монтебан. А стало быть, мы не можем обвинять ее в убийстве, не имея более веских доказательств, – выдохнув всю тираду, дон Санчус грузно осел в кресле. Он часто дышал и хватался за грудь.

– Так бы давно и сказали! – Судья вскочил и, подойдя к обессиленному дону Санчусу, пожал его руку. – Ваше слово – вот истинные доказательства, опровергнуть которые не сможет и не посмеет никто во всем королевстве! Ваше благородное слово – вот единственное, чему я могу поверить! И чему я безоговорочно подчиняюсь, так же как если бы оно исходило от самого короля или принца крови!

После этого он обратился к дону Гансалису с просьбой немедленно отпустить на свободу Марианну Монтебан и велеть стражникам ходить по деревне, крича во всеуслышание, что означенная крестьянка ни в чем не виновна.

Так дон Санчус спас от пыток и казни неизвестную ему крестьянку из деревеньки Сито.

Глава четырнадцатая. Греховный поцелуй

Пока мы гостили в Порталегри, граф Альвару привез невесту и обвенчался с ней, так что мы с доном Санчусом поспели только на третий день свадьбы.

Здесь я хотела бы рассказать о юной графине Альвару. Честно говоря, в мыслях я представляла себе будущую жену моего любовника рослой и крепкой в кости дамой, то есть такой, какой была я. Юная графиня оказалась шестнадцати годков от роду, хрупкой и маленькой, точно девочка. С тонкого белоснежного личика, схожего с сердечком, с остреньким подбородком и губками бантиком, смотрели с печалью и тоской огромные, но отчего-то словно погашенные серые глаза.

Собственно говоря, ничего в личике госпожи Литиции нельзя было назвать красивым или особо привлекательным, тем не менее она умела останавливать на себе взор самыми простыми вещами. Тем, как брала тремя пальчиками кусочек мяса с тарелки и затем, не обронив ни единой капли жира, отправляла его в свой миниатюрный ротик. Как говорила, тихо, спокойно и рассудительно, так что даже буйный или пьяный, слушая ее, был вынужден умолкать, вникая в смысл сказанного. Она не ходила, а плыла, грациозно ставя ножку перед ножкой, словно ее туфельки ступали по натянутому канату.

Одному Богу известно, где граф Альвару покупал колечко на руку своей невесте, разве что кто-нибудь из знакомых подсказал ему ювелира, делающего кольца на двенадцатилетних девочек. Ее кисти и стопы были маленькими и изящными, а запястья, лодыжки и талия такими тонкими, словно принадлежали не обыкновенной женщине, а ангелу небесному.

Графиня мало ела, а пила еще меньше. Глядя на ее хрупкую кукольную фигурку и особенно узкие мальчишеские бедра, мысль невольно наталкивалась на то, о чем думали родственники дона Альвару, так как графиня была явно не приспособлена для деторождения.

Завидев, как я привычно уже прислуживала за столом дону Санчусу, Альвару отозвал меня в сторонку и, зажав за портьерой, страстно поцеловал в губы.

– Постарайся не показываться на глаза моей жене, милая Франка, скоро я отзову тебя из дома добрейшего дяди, и ты поступишь на службу к Литиции в качестве ее придворной дамы, прибывшей из Испании.

Я бросилась на шею Альвару, целуя его и только что не вереща от восторга, когда штора, скрывающая нас от остальных гостей, дернулась, и я услышала кашлянье и быстрые шаги. Красные от возбуждения и стыда, мы выкатились из своего укромного места, пытаясь разглядеть обнаружившего нас, но увидали лишь спину удалявшегося.

– Черт возьми, из-за твоего маскарада меня сочтут любителем пажей! – в сердцах Альвару пихнул меня локтем в живот и поспешно вернулся к своей невесте.

Натянуто улыбаясь гостям и стараясь держаться прямо, я встретилась глазами с Литицией и была вынуждена сделать вид, будто не замечаю ее молчаливого вопроса. Вновь встав за спинкой стула дона Санчуса, я оценила, что со своего места графиня никак не могла видеть проклятую портьеру, но я была уверена в том, что она все поняла.

Глава пятнадцатая. Донья Констанция де Гадора

Ожидая вызова в дом графа Альвару, я делала все возможное, чтобы удержаться на своем месте. В конце концов, после того как кто-то застал нас целующимися за портьерой, я боялась, что мой любовник сочтет за благо вообще не встречаться со мной.

Дон Санчус же оказался образцом хорошего хозяина. Он не бил нас, прилично платил, одевал и кормил. Служа у него, мне не приходилось бегать за конем – дон Санчус предпочитал карету, и тогда я либо садилась на место возницы, либо вставала на запятки, а то и вовсе занимала место рядом с ним. Будучи не привередливым в еде, он не изводил нас приказами подавать ему особые блюда и изысканные вина. Удивлюсь, если он вообще придавал какое-то значение тому, что ел, и не принеси ему еды Андрес, мог бы остаться на целый день голодным, не заметив при этом никаких неудобств.