Робер Гайяр - Мари Галант. Книга 2 Страница 15

– Для нас величайшая честь, – с серьезным видом заявил Гараби, – быть гостями прославленного моряка. Я не сомневаюсь, что вы явились ко двору для получения награды, несомненно заслуженной вами на островах, о которых вы рассказывали.

– Совершенно справедливо! – подтвердил Ив: от распаленного воображения он и сам начал все путать. – Совершенно справедливо: я приехал за полковничьим патентом.

– Я бы с удовольствием послушал рассказ об одном из ваших подвигов, полковник, – заметил Салиньяк. – Вероятно, сражения, в которых вы принимали участие, были ужасны. Ваше тело, очевидно, покрыто шрамами, судя по шпаге, что висит у вас на боку; наверное, не поздоровится тому, кто вздумает искать с вами ссоры!

– Святая правда! Однако зовите меня капитаном: именно это звание я имел на Сент-Кристофере. Да, я капитан «Пресвятой Троицы», а до того – «Атланты», шестидесятичетырехпушечного фрегата, отлично оснащенного, с прекрасной осадкой.

– Пью ваше здоровье, капитан, – провозгласил Гараби, поднимая кружку. – За ваши победы и полковничьи эполеты!

Орлиак, Фультремон и Салиньяк последовали его примеру. Ив величаво взялся за свою кружку, поднес ее к губам, а затем чинно произнес:

– За короля!

– За короля! – подхватили четверо приятелей.

– Вина! Еще вина! Трактирщик! – потребовал Ив.

– Вина! – повторили все четверо.

Хозяин заведения проворно побежал прочь и скоро вернулся, нагруженный кувшинами. Кружки были наполнены снова. Лефор опять оживился, но держался с огромным достоинством.

– Ах, капитан! – вскричал Салиньяк. – Я уверен, что на ваших островах нет человека, равного вам; я имею в виду не ваш рост… Даже здесь, в этом городе, никто не сможет с вами соперничать в любезности и прекрасном воспитании.

– Нет, черт возьми! – уверенно сказал Ив. – На островах такой человек был, да теперь уже нет, с тех пор как я оттуда уехал, только они меня и видели… Никто не уходил от меня, не получив по заслугам!

– И многих вы таким образом перебили? – поинтересовался Гараби.

– Однажды – сразу двадцать человек.

Фультремон громко захохотал. Потом вдруг поставил локти перед собой, склонился к Иву и выдохнул ему прямо в лицо:

– Не знаю, кто вы: капитан, флибустьер или что-то еще, но могу сказать, что такого болтуна я не встречал за всю свою жизнь. Такого даже у меня на родине не сыщешь!

– Что вы сказали?! – нахмурился Лефор.

Фультремон не успел повторить свое оскорбление. Трактирщик метнулся к столу. Был ли он в сговоре с гостями Лефора или нет, но он в любом случае хотел, чтобы ему заплатили за ужин.

– Почтенный дворянин! – обратился он к Лефору. – Уже поздно, и я хотел бы лечь спать. Будьте добры, с вас два ливра…

– Это справедливо, – подтвердил Салиньяк. – Очень справедливо!

– Два ливра, – повторил трактирщик боязливо, словно сомневаясь, что Лефор еще раз покажет свой кошель.

Однако флибустьер снова отстегнул кожаный мешочек, полный золотых монет, вынул оттуда три из них и бросил на стол, проговорив:

– Вот вам с избытком! Трактирщик принял деньги и спрятал их в карман. Ив собирался убрать кошелек, как вдруг Фультремон с наглым видом заявил, злобно ухмыляясь:

– Оставьте, пожалуйста, этот кошель на столе.

– Как?! – не понял Ив.

– Я говорю, – твердо повторил Фультремон, – оставьте кошелек на столе, если не хотите, чтобы я пощекотал вам кинжалом бока, почтенный дворянин!

Лефор мгновенно понял, как ошибался на счет своих случайных сотрапезников. Он имел дело с мошенниками, плутами; сейчас они обступили его со всех сторон, и их глаза светились алчностью и угрозой.

Гараби и Фультремон пренебрегли тяжелыми шпагами, выхватив короткие итальянские кинжалы. Их лезвия холодно поблескивали в свете масляных ламп.

Ив тяжело вздохнул и сказал:

– Вы так вежливо просите, что было бы некрасиво вам отказать.

– Как видно, дворянин попался понятливый, – промолвил Салиньяк.

– Очень, – подтвердил Лефор. – Мне всегда говорили, что я чрезвычайно умен.

Однако он по-прежнему сжимал кошель в огромном кулаке и, похоже, не собирался разжимать пальцы.

– Живее! – вполголоса приказал Орлиак. – Выпустите из рук этот кошель, дружок, или я вас прикончу. Это так же верно, как то, что дьявол от вас отвернулся!

– Друзья мои! – взмолился Ив. – Неужели вы ничего мне не оставите на ночлег?

– Посмотрим. Давай сюда кошелек! Салиньяк не удержался от смеха, глядя на совершенно растерявшегося флибустьера.

– Полковник! Этим подвигом вам вряд ли захочется похвастать! – проговорил он. – Послушать вас, так можно подумать, что вы не такой уж кроткий! Ну, давайте кошелек, его величество возместит вам убытки!

– Передайте ему мое почтение, – прибавил Орлиак.

– А от моего имени облобызайте ноги, – щегольнул остроумием Гараби.

– Жаль, – поморщился флибустьер, – что вы рискуете никогда не узнать, что ответит король.

– Значит ли это, – ехидно и не без угрозы прошипел Фультремон, – что вы, сударь, намерены оказать сопротивление?

– Почему нет? – вмешался Гараби. – Ведь он убил двадцать человек за один раз! Он захватывает суда и грабит их при помощи своих агнцев! Рассказывает про какие-то острова и еще неведомо что!..

– Хвастун! – бросил кто-то. – Видали мы таких!

– Послушайте! – продолжал Фультремон. – Хватит уже…

Он отвернулся, сплюнул на черный затоптанный пол и повторил:

– Хватит, я сказал! Если сию же минуту этот кошелек не будет лежать у меня в руке, клянусь всеми святыми, я вырежу ремень из кожи на твоем животе!

Ив, не поворачивая головы, бросил молниеносный взгляд сначала влево, потом вправо. Он увидел, что прямо перед ним стоят Гараби и Салиньяк, а Фультремон и Орлиак сидят по бокам. Орлиак даже небрежно покачивался на задних ножках стула и держался с видом зрителя, забавлявшегося веселой сценой.

Фультремон, как и раньше, выглядел лицемерно и угрожающе, Салиньяк едва заметно усмехался, уверенный в успехе предприятия, а Гараби поигрывал стилетом.

Ив также заметил в глубине зала трактирщика, который нервно теребил фартук. Он пристально следил за происходящим и, казалось, горевал только об одном: дело могло плохо кончиться, так как Ив собирался защищаться, а значит, в его доме окажется труп – нежелательная помеха.

Лефор вспомнил, что, входя, обратил внимание на дверь: от воров ее запирали толстой железной перекладиной, опускавшейся на крюки с каждой стороны дверной рамы; однако капитан не мог припомнить, чтобы трактирщик подходил к двери и накладывал этот запор.

Соображал он очень быстро, но еще не пошевелился с тех пор, как Фультремон начал ему угрожать, иными словами, он сидел в прежней позе, с зажатым в кулаке кошельком, правда, рука покоилась на столе.