Юлия Андреева - Двойник Жанны де Арк Страница 15

Наверное, было глупо идти сюда, где стража охраняет личные покои Девы и где ее могут поймать или, того хуже, пристрелить. Анна хотела уже повернуть обратно, когда ей послышался какой-то шорох, и тут же ледяное дуновение ветра, точно рука призрака, дотронулось до ее лба, шевельнув перышко на шляпе.

Анна прижалась к колонне, читая молитву и жалея, что не прихватила с собой оружия, хотя какое оружие может пронзить призрака? Кто-то коснулся ее плеча.

Анна резко обернулась, но этот кто-то нежно и властно запечатал ее губы поцелуем. Мгновение девушка старалась вырваться из объятий незнакомца, а после обмякла в них, смирившись с неизбежным.

Неожиданно она оказалась свободной. Анна хватала ртом воздух, перед ней стоял красивый, словно молодой Аполлон, Жиль де Лаваль.

– Как ты похожа на нее, прекрасная Анна! – он отстранился от девушки, рассматривая ее с ног до головы. – Ты совершенна, как только может быть совершенен земной человек, земная женщина. Я люблю тебя, – он тихо рассмеялся и, видя, что Анна зарделась и пытается уйти, нежно взял ее за руку и поцеловал.

– Что вы делаете, благородный рыцарь?! – Анна хотела кричать, но вместо этого зашептала, не умея скрыть охватившего ее смущения. – Да если я пожалуюсь Жанне…

– Пожалуйся, несравненная. Как еще я могу доказать тебе свою любовь? Только умереть с твоим именем на устах. С твоим поцелуем на устах.

Анна отвернулась, не в силах скрыть предательскую улыбку.

– Прошу вас, сьер де Лаваль. Оставьте меня, сюда в любой момент могут выйти офицеры стражи или слуги, – пролепетала Анна, чувствуя, как ее собственные, вдруг разбуженные чувства объявляют о своей полной и безоговорочной капитуляции.

– Я уйду, только если ты согласишься прийти еще раз, милая Анна, война есть война – мы оба можем погибнуть, и что тогда? Всю жизнь сожалеть о том, что из-за глупой осторожности не вкусил счастья?

– Но слуги, – Анна повернулась к Жилю и тут же ткнулась лицом в его грудь. Мягкие, теплые объятия скрыли ее от остального мира, его губы нежно и ласково целовали ее глаза, щеки, подбородок. Истомленная в неведомых ей до этого момента ласках Анна чуть не потеряла сознание, держась на плаву лишь мыслью, что в галерею в любой момент может кто-нибудь войти. – Постойте, Жиль, побойтесь слуг…

– Чтобы Жиль де Лаваль, маршал де Рэ, боялся слуг?! – он засмеялся, запрокинув голову, и тут же снова принялся целовать Анну. – Нет, слуг я не боюсь, их господ тоже. Не боюсь ни черта, ни дьявола.

– Но огласка… – простонала Анна, отвечая на поцелуи и желая только одного – умереть прямо сейчас в объятиях Жиля.

– Неужели ты думаешь, что я позволил бы ославить имя женщины, которую люблю? Я убил бы любого, кто застал бы нас вдвоем. Вот и все. Как видишь, все просто, твоя честь не пострадает!

Их первая встреча в продуваемой всеми ветрами галерее, подобно прекрасной драгоценности, навсегда сохранилась в сердце Анны.

Почему-то так получалось, что чем больше балагурил и хвастался граф Гийом ля Жюмельер, тем задумчивее становилась Анна, ведь на всякую побасенку «будущего тестя» у нее была своя, известная только ей правда, тем не менее она вовсе не стремилась раскрывать ее перед случайными знакомыми графа или гостями коменданта Нанси.

Кроме того, она боялась слишком часто показываться на публике. Поэтому, не дав словоохотливому графу допеть своей лебединой песни, Анна засобиралась домой. Несчастный сьер ля Жюмельер был вынужден сопровождать своего будущего зятя, не без основания опасаясь, как бы тот не перепутал дороги и не свернул в сторону от его замка.

О том, как Брунисента готовилась к свадьбе, а ее отец со свитой встретились с баронами лесов Нанси

Вопреки обыкновению Брунисента плохо спала ночь. Причиной тому были папильотки, на которые новая служанка накрутила ее волосы. Проклятые папильотки были жесткими словно камни и больно тянули волосы. Вторая причина ее состояния – горестные думы о своей безрадостной доле и прекрасном рыцаре, который приходил к ней лишь во сне. Вместо рыцаря на ее дороге оказывались то рано погибший Жак, то рыжее чудовище Божье Наказание, то вот теперь Анна!

Горькая долюшка женская, сиди и жди, сама не знаешь чего. Девушка знатного рода – разменная монета, козырная карта в колоде отца или сеньора. Для чего девушку выдают замуж? Чтобы были дети, чтобы род не угасал. Удачный брак укрепляет отношения с соседями, несет мирный исход дела в войне, но как же тогда любовь? Где та любовь, о которой поют трубадуры, о которых сочиняют поэмы и рассказывают легенды? Неужели вся кончилась, и нам этой самой любви совсем не осталось? Даже крупицы?..

Брунисента вздохнула и оглядела раму, на которой была натянута холстина с нанесенным на нее рисунком для вышивания. Рама была выше ее роста и требовала по меньшей мере ларец разноцветного шелка, не говоря уже о женщинах, которых следовало призвать к этому делу.

Уезжая вместе с переодетой Анной в Нанси, отец велел ей, не мешкая, приниматься за вышивание, с тем чтобы закончить работу к свадьбе.

Хотя кто сказал, что Брунисента вообще когда-либо выйдет замуж? Тем более что не далее как вчера в замок явился гонец, привезший радостную весть от отца о том, что сьер Жак убил на рыцарском поединке Жиро Божье Наказание, чем подтвердил свое право на руку и сердце Брунисенты.

Услышав о смерти рыцаря Жиро де Вавира, Бруня поначалу так и рухнула на колени перед черным распятьем на стене, проливая слезы радости и воссылая благодарственные молитвы небесам, но потом, поразмыслив и вдоволь нагулявшись по саду, она вдруг осознала всю шаткость сложившегося положения.

Шутка ли – ведь теперь отец непременно выдаст ее за Анну, а это грех, за грехом – человеческое осуждение, церковное проклятие и ад. Ад уже клокотал под ногами несчастной Брунисенты, норовя сцапать ее за ногу. Девушка ощущала его тяжелое, горячее дыхание и смрад.

Одно счастье – если Анна умудрится сбежать на обратном пути, и в замок отец вернется без зятя.

Теперь Брунисента стояла возле вышивки, на которой была изображена свадьба то ли Аделаиды, дочери Раймона Пятого Тулузского, с Каркассонским сеньором, то ли союз трубадура Арнаута де Морвиля с его дамой. Хотя последнее вряд ли – всем известно, что они были только любовниками, а кто же станет венчать любовников в настоящей церкви при большом стечении народа?..

Брунисента взяла иголку, но тут же вколола ее обратно в пухленькую игольницу в виде сердца, руки не желали слушаться, голова пылала.

Необходимо было что-то предпринять. Брунисенте срочно был нужен настоящий рыцарь и жених, такой, какого она видела во сне, о котором гадала ей старуха Эсфырь. Рыцарь, за которого она пойдет по любви и которому родит сыновей.